Илона Эндрюс - Альфагенез

— Подвид № 61. Люди, — догадалась Карина. — Мы.

— Нет, — сказал Лукас. — Они. Твои соседи, друзья. Но не ты.

Жар у Карины поднялся настолько высоко, что ее в одно и то же время морозило и плавило.

— Ты говоришь, что они — не я. Что ты имеешь в виду?

— Я к этому подхожу. Другие подвиды вымерли, пока подвид № 61 продолжал множиться и утверждаться на острове.

— Планете, — Карина не нуждалась в том, чтобы он продолжал относиться к ней как к ребенку.

— Планете, — согласился он. Колониальные города постепенно начали сворачивать свои технологии. Они позволили себе исчезнуть. Но в одном из городов произошло нарушение протокола, в результате чего подвид № 29, у которого были проблемы с нагреванием, сделал открытие, откуда они произошли.

— Что ты имеешь в виду?

Лукас вздохнул.

— Я имею в виду, что ученые из дома Маре ебанулись. Подвид № 29 произвел несколько необыкновенно умных детей. Внезапная вспышка рождаемости детей с интеллектом на уровне гениев была редкостной и странной, так что идиоты подумали, что было бы неплохой идеей изучать их дальше. Они извлекли этих детей и взрастили с полным знанием их истории в пределах Маре. Ну, дети подросли и решили, что не хотят кротко уходить в эту спокойную ночь, пока всякие другие проводят поглощение человечеством.

Произошел тихий переворот. Со временем его обнаружили, племя № 29 и ими плененный персонал скорректировали генетические недостатки. Теперь у них не было проблем с нагреванием, и они размножались как кролики. Они решили, что являются более жизнеспособными, чем племя № 61. Что они, а не люди, были « аилем ». Что произошла ошибка, и они решили — ее нужно исправить. И что им предопределено завладеть Землей.

Теперь во всем этом был смысл, и Карина спросила:

— Они стали «ординаторами»?

— Да.

— Так дело в этом? Они тысячелетиями пытались нас уничтожить?

— Более или менее. Они шли на войну, используя оригинальные технологии колонистов. Им противостояли другие города, которые были слабее с этой точки зрения и в результате процесса саморастворения, а поэтому собирающие людей из разных племен с боевым потенциалом. «Ординаторы» были разбиты, и были бы стерты, если бы не то, что они приобрели «потрошителей» и начали проскакивать во фрагменты измерений. Со временем так сделали и мы.

Племя № 61, люди « аиль », воспроизводилось слишком быстро, и их численность росла слишком большими темпами. Они видели нас и принялись формировать религию и фольклор. Нам пришлось исчезнуть.

— Так вот в чем дело, — произнесла Карина.

Он кивнул.

— Такие люди как я держали «ординаторов» в загоне чуть больше тридцати тысячи лет. Они случайно прорывались при помощи нового оружия. Иногда это был вирус, убивающий продовольственные запасы. Иногда — бубонная чума. Иногда они находят способ пересмыкивать климат. Проблема в том, что «ординаторы» размножаются быстрее нас, они лучше организованы и их работа легче: разрушать что-то значительно проще, чем защищать.

Было тринадцать домов, по одному на каждое место посадки. У «ординаторов» был один дом — дом Маре. Вероятно, их численность находится где-то между одной и двумя сотнями тысяч. Мы являемся солдатами остальных двенадцати домов. Нас, может быть наберется пятьдесят тысяч. Вместо того чтобы вымирать предначертанным образом, мы скрещиваемся, и у нас получаются дети, обладающие таинственными силами. Это планета, где все шло неправильно. И чем ближе человечество продвигается к межзвездным космическим полетам, тем «ординаторы» становятся отчаянней, потому что как только мы воссоединимся с корневой цивилизацией — для них все кончится. Они отказались от первоначального мандата, и будут уничтожены. Они атакуют при помощи всего, что у них есть, и мы проигрываем в этой борьбе.

Карина уставилась на него:

— И куда это я только вляпалась?

Он взял ее руку и нежно сжал:

— Ты знаешь, почему мои люди вымирают?

— Потому что обладают ядом, который их отравляет? — спросила Карина.

— Именно. Но также, потому что колонисты сделали такого рода проектирование. Было решено, что если нам будет разрешено существовать, то мы уничтожим другие подвиды, а потом вымрем до того, как будет достигнут необходимый уровень медицинской изощренности для исправления нашего дефекта. Они травили нас, почти полностью стирая целые виды. Они были правы, даже сейчас синтетические заменители — это просто как лейкопластырь. Смотри, если бы мы смогли преодолеть этот гандикап, то они бы еще позволили нам убивать всех, но проблема в том, что только один очень специфический подвид производит необходимые нам гормоны. «Базисное племя». «Доноры». Те, от кого мы все произошли.

Она выдернула свою руку:

— Ты имеешь в виду, что я являюсь потомком первоначальных колонистов?

— Да.

— Это не возможно.

— Так и есть. Твой тип имеет в высшей степени стабильный геном.

— Но мои родители были нормальными людьми!

— Они могли и не знать, кем были. Может быть, только один из них был «донором». «Донор» и подвид № 61 произведут донорское потомство.

— А что насчет этого? — она выставила свои руки, испещренные ярко-красным цветом. — Объясни это!

Лукас принял сидячее положение:

— Когда я напитывался тобой, в твое кровообращение поступил мутационный агент. У нормальных людей такой мутационный агент слабо проявляется через многие поколения. Но я являюсь носителем почти полной дозы, и во время подпитки я тебе ее дал. Ты меняешься.

— Во что?

— Я не знаю. Я не знаю, что находится в твоем ДНК кроме генов «донора». Мутационный агент является ингибитором. Он избавит твое тело от внутренних тормозов, сделает короткое замыкание в ремонте твоего ДНК. И позволит тебе развиться во что-то, что уже есть в твоем генотипе, обретенное сквозь века скрещиваний с различными человеческими подвидами, но подавляемое. Ты можешь остаться подвидом № 61, но я сомневаюсь в этом. Шансы есть, но вместо этого, скорее всего, будет один из наших подвидов.

Они отобрали у нее свободу, дом, достоинство, а теперь они отнимали и ее тело.

— Нет! Нет, со мной происходит не это! Не хочу и не буду! Ты слышишь меня?

Карина поднялась на ноги. Она справилась с двумя шагами. По ее костям прострелила боль. Она вскрикнула. Весь мир стал красным, и она рухнула на пол.

Было больно. Болело сильнее, чем любая боль, которую она могла вспомнить. Сначала она просила, потом молила, затем кричала и выла, со всей силой закрывая глаза, открывая их опять, чтобы мельком увидеть лицо Лукаса в жестком освещении убежища и снова утонуть в еще большей боли. Если бы только она смогла полностью отключиться и покончить с ней, но нет, в каждую ее попытку он встряхивал ее, возвращая назад туда, где размещалась боль.