Илона Эндрюс - Альфагенез

Мужчина слева от нее был довольно-таки модельной внешности. Сильная, мужественная челюсть. Глубокие, темно-синие глаза. Высокие скулы. Грива из золотых волос, скрывая половину лица, волнами спадала ниже пояса… В его глазах улавливались дикие вспышки чувства юмора. Он подмигнул ей, усмехнулся, даже демонстрируя белые зубы, и откинул свои волосы назад. Безобразный шрам распорол его левую щеку, будто что-то едва не вырвало его плоть укусом, а она неправильно зажила. Она поборола стремление отвести взгляд. Он потянулся к ее руке…

— Даниель, — голос Артура возрос до тонкой грани, — это крайне неблагоразумно.

Даниель откинулся назад.

— Только поскольку она не закричала, когда увидела твое лицо, не означает, что ты дошел до прикосновений, — подметил Генри, доливая себе в чашку.

— Простите Даниеля, пожалуйста, — сказал Артур. — Он непреднамеренно был груб. Ему, право, пока еще запрещено говорить. Ваш чай остывает.

— У него есть тенденция вызывать проблемы, когда он говорит, — добавил Генри.

Даниель одарил ее тлеющей улыбкой.

Она повернула лицо к Артуру:

— На что я согласилась?

Артур вздохнул:

— Ясно…

Генри подался вперед:

— Возможно, у нас получится исправить это.

— Ну, да. И чем скорее, тем лучше. Лукас вот-вот может вернуться, и это сделает положение вещей значительно более усложненным.

Даниель легонько засмеялся. Если бы волки могли смеяться, то они бы издавали звуки как он.

Генри выставил свою руку:

— Будет проще, если вы придержитесь за меня.

Карина заколебалась в сомнениях.

— Вы действительно хотите вспомнить, не так ли? — спросил Артур.

Она положила свою руку в руку Генри. Его длинные и теплые пальцы сомкнулись вокруг ее пальцев. Мир разорвался надвое, и она обратно, качая на руках Эмили, приземлялась на пожарной лестнице явно не мотеля. Все ее тело жгла ужасная боль.

Артур наклонил к ним свою голову и, моментально окинув их взглядом, выдернул Эмили из ее рук.

— Нет! — воспротивилась Карина, чтобы не отпустить, но ее руки потеряли всякую силу.

Эмили не брыкалась, не кричала. Ее лицо полностью побелело, словно она превратилась в куклу. Артур повернулся и вручил ее кому-то позади него на ступеньках.

— Эмили! — Карина попыталась ползти за ней, но ее тело отказалось повиноваться.

Артур притронулся до каймы ее черного топа и раскромсал его кверху. Его пальцы потрогали ее живот. Карину пронзила боль, и из нее вырвался крик.

— А… Теперь видно, это не хорошо, — печально покачал головой Артур. — Все это должно показаться вам ужасно запутанным, а у нас мало времени, так что я буду предельно краток в объяснениях. В этом доме живут монстры. А мы — их убийцы. По-необходимости, полагаю, это также делает из нас монстров. Я не знаю, почему вы здесь. Вероятно, по нелепой случайности подброшенной монетки. Неудачный кувырок игральной кости. Вы с вашими детьми попали под перекрестный огонь. Одна из монстров отравила вас при помощи дротика из ее глотки. Фатальное ранение. Вы умираете.

В одно мгновение по позвоночнику Карины промчался ледяной страх. Она не думала, что сможет еще больше испугаться, но его тон, исполненный терпения и участия, приятный даже тон, словно для него это была беседа за ланчем, ужаснул ее. « Это не сон, — осознала Карина. — Это происходит. Это происходит со мной и прямо сейчас. Боже, пожалуйста, пусть с Эмили будет все хорошо. Пожалуйста. Я сделаю все что угодно ».

— Я могу чувствовать запах вашего страха, — произнес Артур. — Он скатывается с вашей кожи. Мужчина получше меня ощутил бы дискомфорт от вашей боли. Но я плохой. Я ничего не чувствую к вам. Нам редко приходится иметь дело с невиновными свидетельницами, а когда делаем это, то стараемся отослать их назад невредимыми, не из некоего альтруистического побуждения, а потому что нам не нравится излишнее внимание. Если бы вам не навредили, то Генри тут же стер бы вашу память и вся ваша пятерка весело отправилась бы своим путем. Ну а так, все-таки, вы будете мертвы в ближайшие тридцать минут.

Слова отказывались покидать ее рот. Карина напряглась и с силой выдавила:

— Почему вы мне все это говорите?

Его леденящая улыбка заставила ее сердце колотиться.

— Я разговариваю с вами, потому что собираюсь предложить вам сделку. Вы имеете что-то нужное нам, миледи. Ваше тело имеет генетическую предрасположенность к выработке конкретных гормонов, отчаянно нужных одному из нас. Ваш человеческий подвид не уникален, но достаточно редкий, чтобы делать вас ценной. Я подозреваю, что вот как вы были способны найти это место, и вот почему та « ядовита» , рыжеволосая женщина, поспешила отравить вас, вместо того, чтобы защищаться от нас. Слушайте внимательно, миледи, потому что я не буду повторяться.

Она сосредоточила на нем взгляд, улавливая и запоминая каждое слово.

— Существу, находящемуся позади вас, требуется ваша кровь. Свою потребность он будет вами удовлетворять. Вырабатываемый им яд будет противодействовать отраве, которая убивает ваше тело. Взамен, он будет потреблять химикаты, которые произведутся вашим телом. Вы навсегда отдадите себя дому Дарьон. Будете позволять зверю напитываться вами. Будете проживать в помещениях согласно нашему выбору. И никогда не сможете уйти. Вы не сможете иметь контактов с внешним миром. За ваше согласие на это мы сбережем вашу жизнь и жизни детей.

Нечто на подоконнике позволило себе в предчувствии тихонько заскулить. И это… этот зверь еще напитывался бы ею.

« Навсегда. О, боже мой, я не могу этого сделать… Не могу… », — подумала Карина.

Артур наклонился вперед, не проявляя на лице какую-либо эмоцию сверх приятного, успокаивающего самообладания.

— Поразмыслите хорошенько, прежде чем отвечать. Я не предлагаю вам эту сделку из-за того, что вы мне нравитесь, или потому что я движим какой-то благородной эмоцией. Я делаю это, потому что мы нуждаемся в вас. Мое предложение не будет для вас приятным. Вам это не понравится. Действительно, многие сказали бы, что лучший выход для вас — умереть, сейчас.

Густой туман собрался на краях сознания Карины, угрожая задушить ее. Она выцарапалась в реальность, пытаясь оставаться рассудительной.

— Моя дочь…

На подоконнике зарычал зверь.

— Он гарантирует ее безопасность, — сказал Артур.

— Дети… будут возвращены в свои семьи?

— Да.

— Я согласна.

Кроткая рука схватила сознание Карины и протолкнула его сквозь время и пространство назад к реальности круглого стола с горячей чашкой в ее руке. Она взглянула на Артура.

— Моя дочь? Эмили?

Он не ответил.

— Вы обещали мне, что дети будут возвращены в свои семьи. Ее отец мертв. Я единственный член ее семьи. Где она?