Александр Зорич - Пути Звезднорожденных

Он все же откинул железное забрало своего шлема. Теперь, когда его никто не видел, он позволил себе поцеловать подол платья госпожи Гаэт.

Ашера пережил Гаэт ненадолго. Всего лишь один короткий варанский колокол спустя грютские стрелы нашли его у выхода к Ясеневому Спуску.

– Это, батя, просто бараны какие-то, а не солдаты! Они со своими конями одного поля ягоды – по уму, – заключил проницательный Сав, наблюдая за тем, как грюты орудуют таранной машиной, пытаясь достучаться в Обитель Диорха.

Очередной гулкий удар тарана в ворота, сработанные из твердого герверитского вяза, не дал никакого эффекта. На них не осталось даже обыкновенной вмятины. Но грюты, славные своим упорством, продолжали.

«Бум-м-м-м», – снова разнеслось над пылающим Орином.

Урайн – теперь, после ошеломляющего триумфа его магической сметки подле Стража Реки хушаки постановили именовать его «батей» – был поглощен явленным зрелищем и ответить Саву не соизволил. Вместо него отозвался Лоскир.

– А кто тебе сказал, что ты, придурок, если бы на лошади с четырех лет ездил вместо того чтобы жрать томами всякую там магическую премудрость, сам бы таким бараном не стал? Да ты и так не больно-то соображаешь…

– Ну ты мужика опустил… При всех опустил! Ты уже, типа, второй батя у нас. Все про всех, типа, знаешь… – скривился Шотор.

Все шестеро хушаков временно бездействовали и теперь могли себе позволить поразмять языки. Урайн не мешал им, хотя и не понимал, что смешного они находят в действиях грютов.

«В конце концов, они славно потрудились сегодня. И не будь их… Впрочем, как это – „не будь их“?»

«Бум-м-м!»

– Не все грюты – бараны, – сказал рассудительный Двайр и добавил: – Некоторые грюты – гораздо глупее самого глупого барана..

Хушаки заржали, тыча пальцами в неподдающиеся ворота. Даже Урайн сподобился на улыбку – за компанию.

«Сегодня с ними нужно быть поласковее. Мальчики устали, вспыльчивые, смеются над всякой ерундой…Тем более, что сейчас им придется сделать последнюю и самую важную работу. Ту, ради которой вообще был затеян весь сыр-бор.»

«Бум-м-м-м-м!»

– Батя, ну хоть ты скажи – что они бараны! Это ж видно невооруженным взглядом, что на двери заклятие! – Фарг заискивающе заглянул в лицо Урайну. – И чего долбить без толку, когда надо пригласить грамотного человека?

«Вот так да!» – присвистнул Урайн. Только тут до него дошло, отчего смеялись хушаки. «Ведь на дверях действительно заклятие! Чтоб оно сгорело, это тело Сделанного Человека!» – в сердцах воскликнул Урайн. Он не увидел заклятия, хотя раньше, в теле Звезднорожденного, на свою проницательность по отношению к подобным вещам не жаловался…

– Действительно, заклятие есть. Но ведь интересно, когда грюты об этом догадаются! – быстро нашелся Урайн. Сейчас он, как никогда ранее был озабочен тем, чтобы сохранить и упрочить свой авторитет в глазах этих вульгарных, жестоких, но необыкновенно могущественных пацанов.

– Да задолбало уже ждать, пока догадаются. Может лучше пошли его сломаем? Это нам проще чем целку… – прогундосил Фарг.

– Кого пошлем? – ощерился Нальк.

– Тебя и пошлем. А то ты сегодня и так полдня прохалявил – отозвался Шотор.

Таким образом, площадная прибаутка обыкновенно молчаливого Налька оказалась очень кстати. Благодаря ей Урайн был избавлен от необходимости собственноручно снимать заклятие, о существовании которого он еще недавно даже и не подозревал.

Урайн и пятеро хушаков, нарочито вальяжным шагом, направлялись к многострадальным воротам Обители Диорха, с интересом наблюдая за Нальком, который, беспардонно отобрав у подвернувшегося грюта кобылу, помчался вперед.

Сквернословящим вихрем Нальк ворвался в средоточие деловитых грютов, ласкающих бока своего тарана, словно бы перед ними был конь и уговоры хозяина могли для него что-либо значить.

Потом он на некоторое время затерялся в толпе грютов – надо полагать, крепко ругался с грютским начальством. Начальство оказалось сговорчивым и очень скоро толпа грютов откатилась от ворот. Перед ними остался лишь одинокий варанский вельможа.

Своим кургузым обсидиановым ножом Нальк прочертил в воздухе короткое заклинание.

«Бум-м-м-м!».

Заклинание, полыхнув плотоядным бурым пламенем, осыпалось черным углем к ногам грютов.

«Ух-х-х-ты!», – пробормотала ошарашенная зрелищем толпа грютов, которой, казалось бы, после демонстрации четырех фигур «Лука Гестры» было не привыкать.

В следующую минуту и ворота Обители Диорха осыпались тлеющими углями, последовав примеру материализовавшихся магических слов молодого мага.

И на этот раз Урайн едва сдержал ликование.

Вступая в Обитель Диорха, он вновь поблагодарил самого себя за отличную идею пойти на немалый риск в плане дружбы с хушаками. «Ради эти бешенных стоило рискнуть. Эх, сведи я с ними знакомство хотя бы десятью годами раньше!»

Вопреки ожиданиям, Обитель Диорха не охранялась. Урайн приказал грютам оставаться у ворот и стеречь вход в Обитель на случай непредвиденных вылазок оринцев, в которые он впрочем, не очень-то верил.

Наконец, в сопровождении шести хушаков, Урайн вступил во двор и сразу же увидел приземистое здание, накрытое переливающимся всеми цветами радуги стеклянным куполом. Не узнать его было невозможно. И Урайн, и хушаки, на миг застыли в немом восхищении. Впрочем, пауза длилась недолго.

– Кушать подано. Жрите не обляпайтесь! – схохмил Шотор.

Хранители шара, диофериды, не стали прятаться. Они не бросились на мечи, не отравились крысиным ядом, предчувствуя близкий конец.

Одетые в просторные белые хламиды, расшитые всякой небесной всячиной, они рядком стояли подле Шара в позах, выражающих покорность судьбе и глаза их были закрыты. Все шестеро безмятежно улыбались.

«А-а, Сделанные Люди…» – догадался Урайн, как только завидел эти улыбки. Рыбак рыбака, как известно, узнает по крючкам и удочкам.

Хушаки притихли. Видимо, торжественность момента ощущалась ими с такой остротой, что даже зубоскалить охота пропала.

Их шестеро – и диоферидов шестеро. Иначе и быть не может. Но во всем остальном они отличались как небо и земля.

Правда, по мере того, как хушаки приближалась к Шару и к безмолвствующим диоферидам, их глаза все плотнее забирала тугая пелена ненависти.

Каждый из хушаков теперь удивительно смахивал на ревнивца-мужа, заставшего жену с поличным. На мужа, идущего вершить самосуд посредством мордобоя с членовредительством.

Урайн покосился на Лоскира. Ноздри его агрессивно раздувались в такт дыханию. Взгляд его был злым, непримиримым.

«Хоть бы мальцы не растерзали эти несчастные пугала раньше времени!», – с надеждой подумал Урайн, извлекая на свет Железную Рукавицу, которая досталась ему в том памятном и таком нелегком путешествии по подземельям разрушенного Варнага.