Андрей Лукин - Хозяин таёжного неба

— Руки у него другие, — сказал Стёпка, жуя травинку. — Здесь навык нужен. За один день не научишься.

— Гугнила, он слово знает, — заявил Щепля, ничему учиться не желающий и потому тоже валяющийся на траве.

— У меня на него глаз верный! — хором договорили за него остальные и засмеялись.

— Ага, — согласился ничуть не обидевшийся Щепля. — Верный.

— Дай-ка я попробую, — сказал Стёпка.

Он взял у Вяксы нож, взвесил его на ладони (тяжёлый!), и не слишком сильно метнул в колоду. И, конечно, неудачно. Нож ударился рукояткой и отскочил в траву. Щепля презрительно выпятил губу, хотел сказать что-то ехидное о демонах, которые не могут нож в цель вонзить, но вспомнил битву в овраге и благоразумно промолчал. А Стёпка почувствовал, как у него где-то глубоко внутри что-то ворохнулось и словно бы подумало, что руку при броске надо держать твёрже и нож сжимать не двумя пальцами, а всей ладонью. И он подобрал нож, отошёл к самой стене сарая и метнул правильно, позволив гузгаю направить свою руку. И получилось просто отлично. Нож мелькнул стремительным проблеском и вонзился прямо в центр колоды, так, словно его туда нарочно молотком заколотили, а лезвие ушло в дерево почти наполовину. Щепля шмыгнул, Збугнята расплылся в клыкастой улыбке, а Вякса опять растопырил свои глаза на демона.

Стёпка взял нож у Збугняты и почти не глядя метнул его в колоду. Нож вонзился точно под первым. Для полноты картины не хватало ещё одного ножа. Стёпка огляделся, потом достал из кармана свой, щёлкнул, выдвигая лезвие и… От третьего удара толстенная колода с готовностью развалилась на две почти равные половинки.

— Вякса, бездельник, тебя сколь можно выкликать! — донёсся из-за сарая недовольный голос Гугнилы. — Тебя батя обыскался уже, живо до дому поспешай! И Збугнята не с тобой ли там?

Вякса охнул, подхватил свой нож и побежал домой через огород бабки Коряжихи. Щепля куда-то моментально исчез от греха подальше. Збугняту тоже ждала работа в корчме. Стёпка хотел было помочь, но Гугнила замахал руками, отобрал топор, не позволил взять вёдра, и вообще отправил подальше, да вон хоть к девицам, они шибко с тобой погутарить хотели, или на кухню ступай, поди, проголодался уже.

К девицам Стёпка, разумеется, не пошёл, на кухню его тоже не манило. Он потолкался в конюшне, посмотрел, как чистят коней, покормил самого смирного жеребца овсом с ладони… В конюшне его и нашёл долговязый Сгрыква, вечно чем-то озабоченный гоблин, обычно исполняющий обязанности посыльного при денежных постояльцах.

— Стеслав, слышь. Тебя наверх кличут. От князя, бают, человек пришёл, с тобой поговорить желает.

— Наверх, это где?

— Дак эвона, — Сгрыква ткнул толстым пальцем в распахнутые ставни на окнах второго этажа. — Живей беги, не то осерчает. Князевы люди шибко не любят подолгу дожидаться.

— Осерчает он, — бормотал Стёпка, неспешно поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж. — Я тоже осерчать могу, между прочим. Ишь, осмелели. Демона уже ни во что не ставят.

Но это он так ворчал, для прикола. Как будто он на самом деле такой утомлённый славой и могуществом всесильный демон, которому заботы простых людишек, пусть даже и князей, уже надоели, и он, если и соглашается их иногда выслушивать, то только от скуки. На самом-то деле ему интересно было, для чего это князь прислал к нему человека, и о чём тот хочет с ним поговорить. Может быть, приказал, чтобы маги сами Смаклу сюда привезли? Нет, не похоже, это было бы слишком хорошо. Да и с какого перепугу князь станет такое приказывать. Можно подумать, у него других забот нет. А о захваченном в плен маленьком гоблине он, конечно, и думать давно забыл, сразу, как только с демоном распрощался.

На втором этаже молоденькая пухленькая вурдалачка, двоюродная сестра Збугняты с весёлым именем Негрызга, шумно мыла полы, что-то при этом напевая тоненьким голоском. Она увидела Стёпку, улыбнулась ему просто так, от хорошего настроения и азартно шмякнула мокрой тряпкой об пол.

— Тебе чегось, Стеславчик? Подмогнуть надумал?

— Меня здесь человек ждёт, — отмахнулся Стёпка. — Князь, говорят, прислал.

— В ту комнату иди, — показала Негрызга. — Весичи там сидят… Меня прогнали, бранились, мешаю, мол.

Стёпка постучал, не дождался ответа и с усилием толкнул тяжёлую дверь.

За столом сидели двое. Тот, что сидел спиной, даже не оглянулся, а другой весич кивнул и показал рукой: присаживайся, мол, подожди чуток, сейчас мы закончим, и я с тобой поговорю. Лицо его было Стёпке знакомо, он его точно видел и не так давно, кажется, у князя… да, точно, у князя, сегодня утром, только он тогда был в кольчуге, и шлём ещё у него такой интересный, с высоким султанчиком из белых перьев.

Стёпка сел на лавку, осмотрел комнату, не нашёл в ней ничего стоящего внимания и невольно стал прислушиваться. Эти двое говорили вполголоса на каком-то непонятном языке, и звучал он примерно так: «курлымурлышурлытурлы». Причём говорил больше тот, что сидел спиной. А весич только кивал, соглашаясь, и иногда добавлял: «шурлыфурлы», «чурлы» или просто «кеш».

Они так недолго общались, затем знакомый весич встал и, чего никак не ожидал Стёпка, вышел вон из комнаты, даже не взглянув на сидящего отрока. И тогда через плечо оглянулся тот, второй. И вот тут-то Стёпке стало ясно, что в эту комнату он пришёл зря и что у него опять начинаются неприятности. Вернее, уже начались.

Это был колдун-оберегатель Полыня. Тот самый Полыня, который подослал сначала вредного толстяка Никария, а затем лесных разбойников во главе со Щепотой; который подкупил гномлинов, чтобы они изловили Стёпку; который, очевидно, хотел поймать его быстрее, чем это сделают связанные князевым словом маги-дознаватели. Стёпка видел его всего один раз и то мельком, но, как оказалось, запомнил хорошо и надолго. Да и мудрено было не запомнить это неприятное, даже чем-то пугающее вытянутое лицо с пронзительными, словно бы промороженными глазами.

И он подумал, что Полыня сейчас торжествующе улыбнётся и произнесёт что-то вроде «ну, здравствуй, демон», и объяснит наконец, для чего Степан ему нужен. И тогда можно будет сказать ему, что он крупно ошибся, и что у Стёпки нет никакого желания помогать ему или что-нибудь для него делать. А не надо было подсылать всяких гадов. Надо было просто по-человечески попросить, а теперь уже поздно, потому что Стёпке стала ясна вся его, Полынина, подлость и гнусность. Но Полыня ничего такого не сказал, посмотрел на Стёпку как на пустое место и опять отвернулся, словно ему до демона и дела нету. И Стёпка уже почти встал, чтобы выйти, как в комнату ввалились ещё два весича. Один был худой, даже очень худой, весь какой-то изломанный и шёл слегка боком, а второй вполне обычный, неприметный, с круглым, плохо выбритым лицом. На них были серые дорожные плащи и пахло от обоих лесом, дымом и пропотевшей одеждой. Почти так же вчера пахла и Стёпкина одежда, пока её Застуда не постирала.