Андрей Лукин - Хозяин таёжного неба

— Хорошо, — сказал Стёпка. — Надеюсь, в этом лесу людоедов нет.

Смакла поёжился, вспомнив, как они набрели на костёр с остатками жуткой трапезы.

— Слышь, Стеслав. Поведай, как ты к нему ходил, к Людоеду-то. Каков он из себя?

— Да страшный он, как… Как… — Стёпка хотел сказать «как упырь», но вспомнил Бранду и подыскал другое сравнение. — Как мертвяк. Маленький, кожа бледная, вместо лица морда, глаза выпученные, зубы торчат и… весь такой… Смотришь на него и мурашки по коже бегут. Жуткий тип. Бр-р-р!

— А тебя какого ради понесло глядеть на его морду? — спросил Смакла. — Я бы ни в жисть не пошёл.

Стёпка подумал и решил рассказать правду:

— Да я бы тоже не пошёл. Только когда мне про него рассказывали, мне почудилось, что он похож… Только ты не смейся… Что он похож на Ванеса.

Гоблин привстал и вытаращил глаза:

— Ч-чево?

— Тово-о! Правда похож, говорю тебе! Маленький, упитанный, волосы кочкой, ну и… Помнишь, он в замке за меч хватался людоедский? Мне тогда ещё показалось, что он прямо там в людоеда превратился… ненадолго. Вот я и подумал. Ошибся, к счастью. Знаешь, как обрадовался, когда морду эту бледную увидел. Ура, думаю, не Ванес! Не он! А то чтобы мы тогда делали?

— Изловили бы и извели, — скучно сказал Смакла. — Чего с ним ещё делать-то?

Стёпка посмотрел на гоблина.

— Как это извели?

— Голову бы срубили, а затем всё сожгли бы и по ветру над болотом развеяли. Известное дело. Иначе оживёт.

Стёпка представил себе такое изведение и содрогнулся. Срубить голову Ваньке, жечь его потом. Как здорово, что его лучший друг ни в кого не превращался.

— Слышь, Смакла. А весские маги говорили, что нас на самом деле вызвал сюда вовсе не ты.

— Я вас призвал, — сказал гоблин. — Глупый шибко был.

— А маги говорили, что тебе такое не под силу. Они говорили, что тебя просто подставили, ну, сделали так, чтобы ты вроде бы нас призывал, а на самом деле это сделали они. И ещё вроде бы Серафиан с отцом-заклинателем об этом знали, вмешались, и у тех гадских магов всё получилось не так, как они хотели.

— Я вас призвал! — упрямо заявил Смакла.

— Это ты так думаешь. Вот прилетим в замок, я у Серафиана обязательно спрошу. Мне тоже не верится, что тебе такое сложное заклинание удалось применить. Ты вспомни, тебе случайно никто не подсказывал, как демонов вызывать?

— Сам домыслил, — буркнул гоблин. — Мне подсказчики не надобны.

Но какое-то сомнение Стёпка в него всё же заронил. Гоблин ушёл в себя, что-то соображал, припоминал, зыркал угрюмо по сторонам, настроение у него отчётливо испортилось. Стёпка его не торопил, надо будет, сам всё расскажет.

Смакла задрыгал ногами, оглянулся на Стёпку:

— Вот она, Окаянь Нижняя!

Он показывал вниз, на вынырнувшую из-за сопки речку. На Стёпкин взгляд она ничем не отличалась от множества таких же речек, над которыми они уже успели пролететь. Но, видимо, отличалась.

— Ну и как ты её узнал? — не удержался он от скептического вопроса. — В ней что, вода другого цвета?

— С батей мы здеся сплавлялись, когда он меня в замок вёз. А под энтой сопкой костёр ставили, ночь пережидали. У меня глаз верный, Окаянь эта, речка наша.

Стёпка вспомнил Щеплю и улыбнулся. Что-то там сейчас делают проторские пацаны?

Они летели над Окаянью ещё около часа. Смакла ёрзал в нетерпении, едва не падая со спины дракона. Стёпка его понимал. Когда они облетели стороной (чтобы попусту не пугать жителей) две небольшие деревеньки, гоблин оглянулся через плечо на Стёпку:

— Слышь, Стеслав, что я скажу. А нельзя нам на драконе в Кечу прилететь. Никак нельзя.

— Почему?

— Всполошатся мужики. Стрельнут али с топорами. Да и баб перепужаем.

— Ладно, — согласился Стёпка. — Тогда по-другому сделаем. Далеко ещё до твоей деревни?

— Рядом уже. Вон под той сопкой, кажись.

Стёпка заставил дракона приземлиться где-то за полкилометра от деревни. Подумав, он вздохнул, сказал дракону:

— Вот что, Дрэга, ты не обижайся, но я тебя всё-таки уменьшу. Кто его знает, сколько мы в этой Кече пробудем, а тебе есть надо, будешь на охоту летать, ещё столкнёшься вдруг с кем-нибудь, или коров там у них задерёшь или свиней.

Дракон с укоризной посмотрел на Стёпку, но улетать не поспешил. Признал право хозяина решать, что и как делать. Стёпка произнёс вполголоса заклинание, чтобы гоблин не расслышал. Не потому что не доверял Смакле, а просто для того, чтобы тот случайно не произнёс его, когда они будут в воздухе. Падать с высоты на землю без парашюта ему не хотелось.

Грохнуло, треснуло, гоблин, не ожидавший ничего подобного, шарахнулся в сторону, едва не упав в реку.

— Испугался? — ехидно спросил Стёпка, провожая взглядом улетающего в лес маленького дракончика. — Видал, я тоже колдовать немного научился.

Смакла ещё долго дулся, потом, уже когда они шли вдоль огороженного жердями поля, спросил:

— А обратно ты его смогёшь ли зачаровать? Чтобы он опять большим сделался?

— Смогу, — сказал Стёпка. — Нам ведь на нём ещё в замок лететь.

Уже почти стемнело, когда они вошли в Горелую Кечу, которая оказалось вовсе не горелой, а самой обычной деревней. Только гоблинской. Сложенные из внушительных брёвен приземистые дома, непривычно длинные, с покатыми крышами, с тяжелыми ставнями на окнах, стояли на берегу реки довольно далеко друг от друга. Гоблины жили размашисто, подворья не теснились, места в тайге хватало с избытком, семьи у гоблинов были большие, и дети, как Стёпка уже знал по рассказам Смаклы, старались селиться рядом с домом родителей.

Они прошли берегом, миновали несколько домов, мужики, возившиеся у реки с сетями, без интереса поглядели им вслед, встречные женщины поклонились степенно, гоблин тоже поклонился, поздоровался, Стёпка, почти привыкший к деревенским обычаям, не отставал.

Смакла в волнении запустил руку в лохматую голову, сбился с шага. Стёпка понял, что они пришли. Дом ничем не отличался от соседних, был столь же приземист и основателен. Они вошли во двор. Два лохматых пса подкатились к ним, дружелюбно помахивая хвостами, на Стёпку внимания не обратили, сразу сунулись мокрыми носами в ладони Смаклы.

Широкоплечий гоблин, тюкавший топором по бревну, оглянулся, некоторое время сурово смотрел на двух отроков, на псов, потом выбрал из бороды застрявшую щепу и спросил неприветливо:

— Сам утёк али в шею погнали?

Нежиться в настоящей постели после неуютных ночёвок у костра, когда ни укрыться толком, ни улечься, ни согреться, было невыразимо приятно. И пусть вместо матраса под тобой большой лохматый тулуп, а вместо одеяла ещё один, столь же лохматый — всё равно здорово! Потому что не надо следить за костром, не надо бояться, что начнётся вдруг некстати дождь или подкрадётся какой-нибудь хищный зверь. И главное — в этом закутке за большой тёплой печью можно валяться сколько душе угодно, потому как на ближайшую пару дней не предвидится абсолютно никаких забот и хлопот. Имеет же утомлённый приключениями демон право хоть немного отдохнуть от этих самых приключений.