Вячеслав Распопов - Фаворит богини

— Префект по любому готовит к твоему уходу крупную гадость. Вроде мы ко всему готовы, надо только завтра во время приема незаметно отправить Касима и Эрика на «Аврору», и предупредить Делику, как возможную фигуру давления на тебя и девиц, чтобы постоянно — именно постоянно — была настороже и во всеоружии.

На том и порешили.

При византийском дворе всегда можно было видеть пеструю толпу посольств со всех концов Европы, Азии, Африки в разнообразных национальных костюмах, слышать все языки мира. Ведомство иностранных дел находилось под управлением великого логофета, и обладало огромным штатом, держало переводчиков со всех языков, выработало сложный порядок приема послов, рассчитанный на то, чтобы поразить их воображение, выставить перед ними в самом выгодном свете мощь Византии. Сам прием был обставлен не менее пафосно.

Перед троном царя стояло золотое дерево, на котором щебетали и порхали золотые птицы. По сторонам трона стояли золотые львы, которые били хвостами и рычали. Когда, по этикету простершись ниц перед царем, послы снова поднимали голову, они к своему изумлению видели, что трон с сидящим на нем царем поднялся до потолка, и что на царе уже другая богатая одежда. Далее послов приглашали на роскошный пир, во время которого давали представление жонглеры и акробаты.

Регламент приема послов Зоя менять не стала. Только в этот раз фокусы с поющими золотыми птичками и рычащими золотыми львами завораживали послов недолго. Как только упал занавес и перед толпой пораженных роскошью дворца послов предстала сама императрица в сопровождении двух прекрасных дев-воительниц (как растолковала мне Марго, девы-воительницы — это не бой-бабы и не женщины воины, а полумифические непобедимые создания, обязательно королевской крови), золотые истуканы были забыты. Три богини спустились с небес, или с Олимпа, или снизошли с Пантеона в чертоги дворца, своей роскошью и красотой затмив все вокруг. Поражены были даже искушенные в умении «держать лицо» придворные, которые выглядели не менее обескуражено, чем послы. Выдержав паузу, и благосклонно приняв падение послов ниц, августа, все же нарушив регламент, заговорила — не через логофета, а сама:

— Византия на протяжении множества веков хранила заветы Рима, и всегда с должным уважением относилась к своим соседям и другим народам. Независимо от их государственного строя и вероисповедания, шла навстречу их пожеланиям, и всегда протягивала руку помощи нуждающимся. Некоторые недальновидные властители воспринимали нашу доброту за слабость, и пробовали говорить с империей с позиции силы — но это всегда приводило к тому, что те, кто к нам приходил с мечом, от меча и погибал….

Речь императрицы звучала не менее получаса. Не забыла упомянуть и про узурпатора-самозванца, и про то, что это испытание только пошло на пользу Византии — и сейчас, когда народ, армия, и власть имущие едины — империя сильна как никогда!

На этом явление помазанницы божией послам подошло к концу, и разношерстную публику повели на экскурсию. Сначала демонстрировать мощь государства — неприступные стены высотой 12 метров и шириной 5 метров, через каждые 55 метров стена была укреплена шестиугольной либо восьмиугольной башней высотой в 20 метров, также стоить отметить глубокий ров двенадцатиметровой ширины. Гостеприимные солдаты в сверкающих доспехах, все под два метра роста (для показухи собрали гигантов со всех частей) демонстрировали новинки военной инженерной мысли, новейшие катапульты, баллисты, сифоны «греческого огня» и прочие убийственные приспособления. Далее следовал обед, где дубовые столы прогибались от количества яств, вин, и от обилия серебряной посуды. Фокусники, акробаты и музыканты потешали публику, заставляя провинциалов проносить еду мимо рта. Ну и как апофеоз экскурсии — посещение Софийского собора.

Я все эти мероприятия проигнорировал, и узнал о них от Касима и Лейса перед тем, как они покинули дворец. Меня никто не трогал и на следующий день. Августа была занята приемами избранных и нужных послов. В число которых, кроме ожидаемого Рима, входили восточно-германское королевство и Сицилия. Рыжих все это время практически не встречал. Делика при краткой встрече на немой вопрос глазами — «Готова?» — ответила улыбкой, больше напоминающей довольный оскал. Но свой последний прием в Христотриклине я не проспал. Дождался, когда логофет объявил список вопросов, необходимых к рассмотрению, и как всегда закончил свою речь дежурной фразой— нет ли у присутствующих вопроса, требующего срочного вмешательства императрицы, Я поднял руку, и под заинтересованными взглядами придворных взошел на подиум.

— Заранее прошу прощения у вас, господин логофет, и у столь представительного собрания, за то, что нарушаю регламент. Но другой возможности попрощается со всеми сразу у меня не представится.

Охи, вытянутые лица, округленные глаза — были мне ответом.

— Дело в том, что свою работу, оговоренную с императрицей, я выполнил, и меня здесь больше ничего не держит. Тем более, что отложенные мной личные дела давно уже нуждаются в моем немедленном вмешательстве. Спасибо всем, что терпели мое присутствие! Надеюсь, будущий секретарь августы будет не чужеземцем, и сможет более глубоко вникнуть в проблемы государства, и быть не менее полезным помощником в спокойные времена, как я был в тревожные.

Откланялся ошарашенной публике и покинул подиум. Идеальным вариантом было бы сразу валить из дворца, но это было бы гнусностью по отношению к Углеокой, поэтому зашел за занавесь. Августа одиноко стояла в дальнем углу, и спиной ко всем присутствующим. Отбросив сомнения, прошел мимо встревожено-испуганной прислуги, и приблизился к Зое.

— Если не хочешь говорить — я пойму. — минута ожидания — молчание, — Ну все, прощай, императрица! Долгие проводы — лишние слезы…

— Стой! — августа резко обернулась, и ее кисть сильно обхватила мое запястье. Влага на ресницах, горечь на лице, тоска в глазах, — Стой! Подари мне еще одну ночь! Молю! Только ночь! Тебе же это ничего не стоит, а я… а мне это важно…

Блин, надо было все-таки валить без прощаний! Ну что ж, давно собираюсь внушить Зое, что ее страсть — просто дружеская приязнь, и мимолетный роман — ее последствие. Вот и будет возможность «поговорить». Конечно, риск возрастает. Как сказал Дед — иная брошенная женщина опасней раненного зверя — идет невзирая ни на что, и до конца. Но времени еще вагон — есть возможность подстраховаться, и предусмотреть дополнительные пути отступления. На что и убил день.

Караул гвардейцев у императорских палат пропустил меня без звука — разве что честь не отдали. Зоя находилась в будуаре, сидела, понурив голову у десертного столика. Столик изобиловал нетронутыми изысканными закусками, в руке августы сверкал изумрудами и рубинами высокий золотой кубок. Когда Углеокая подняла на меня взгляд, я едва узнал ее. От былой уверенности и надменности и царственной осанки, не осталось и следа. Красные заплаканные глаза, распухший нос и губы, взгляд, полный безнадеги. Сделав глоток из кубка, она заговорила.