Маруяма Куганэ - Герои людоящеров

— оглоданен… ушав юнархос я немазв, ьнзиж енм илсапс ыВ [10] Пожалуйста, не надо больше ничего говорить, Айнз-сама. Я полностью понимаю ваши чувства.

— В Назарике некоторые механизмы используются после произношения определенных фраз. Некоторые были заимствованы из Евангелия, так фраза «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Эта фраза относится непосредственно к вам; спасибо вам за вашу любовь.

Взгляд Айнза переместился на Стража, который готов был умереть за свою преданность к другим Стражам.

— Следующая Шалти.

Шалти не ожидала, что ее позовут, и ее плечи непроизвольно вздернулись, она ответила высоким, взволнованным голосом.

— Да… да!

— … Подойди сюда.

Поскольку, в отличие от других Стражей, только ее позвали предстать перед хозяином, Шалти была удивлена и стояла в паническом страхе. Ее трясло так, что глядя со спины можно было решить, будто она идет на плаху. Тем не менее, она гордо встала, как будто впереди ее ждала славная награда.

После того как Шалти поднялась по лестнице, она сразу же присела на одно колено на небольшом расстоянии от престола.

— Шалти, я хочу поговорить о деле, которое так сильно тебя беспокоит.

Едва услышав эти слова, Шалти сразу поняла, что хозяин имел в виду, и на ее лице появился стыд.

— Ах! Айнз-сама! По по поводу этого вопроса, пожалуйста, назначьте мне свое наказание! Даже если бы я не была Стражем, я по прежнему считаю что совершила такой тяжкий грех, так глупо, пожалуйста, назначьте мне самое суровое наказание!

Боль в голосе Шалти раздалась эхом в Тронном зале, и Коцит был совершенно согласен с ее чувствами. Нет, любой Страж и все последователи созданные Высшими Существами чувствовали то же.

Даже если они и находились под эффектом управления сознанием, они не смогли бы простить себя, за то, что обратили свое оружие против Высшего Существа.

— Это так… тогда, Шалти, иди сюда.

Видя, что владыка протянул к ней руку, Шалти медленно поползла к трону.

Для Шалти, которая приближалась к трону с понуро повешенной головой, стало полной неожиданностью, когда Айнз потянулся своей костистой рукой и мягко потрепал её по голове.

— Ай-Айнз-сама….

Пискнула Шалти, почти вне себя от страха, и осторожно подняла голову.

— Та ошибка была моим просчетом. И даже больше того: поскольку противник владел предметом Мирового Класса, то операция была безнадёжной с самого начала. Шалти… Я люблю всех вас, всех, кто предан Назарику, всех кого мы создали собственными руками. Естественно, и тебя в том числе. Ты желаешь чтобы я сурово наказал тебя за то, в чем ты не виновата. Но как я могу сделать что-то подобное?

Казалось, что во взгляде владыки промелькнула грусть, хотя Коцит никак не мог определить, куда направлен его взгляд и какие эмоции он выражает. Но всё же ему показалось, будто владыка слегка приоткрыл рот. Лицо повелителя было голым черепом, без каких-либо признаков плоти, поэтому было невозможно прочитать движения его несуществующих губ. Но Коциту показалось, что их владыка все-таки прошептал имя.

— Ах Айнз-сама! Вы действительно сказали что любите меня!

Сверх всякой меры переполненный эмоциями голос Шалти прозвучал на весь зал.

Коцит находился за спиной Шалти, и не мог видеть ее лица. Однако, всё было и так понятно по одной только её интонации. Она захлёбывалась слезами и её плечи тряслись от рыданий.

Можно было заметить, как другая рука владыки мягко и ласково вытирает слезы с лица Шалти белым платком.

— Ладно, ладно, Шалти, хватит плакать. Это портит твое прекрасное лицо.

Шалти затихла припав лицом… и, вероятно, губами тоже… к тылу кисти руки, которая только что гладила её волосы.

Мар и Аура уже были в слезах.

Демиург тоже слегка протёр края своих глаз. Коцит немного завидовал тем, кто мог лить слёзы. И снова взглянул на спину своего товарища, который поклялся сохранить верность даже ценой жизни.

Больше всего Шалти боялась того, что последнее и добрейшее Высшее Существо могло махнуть рукой на неё — бесполезную, создающую проблемы и потерявшую доверие.

Однако владыка развеял её страхи, словно страшный сон.

Развеял, используя всего лишь одно слово — «любовь».

Насколько счастлива сейчас была Шалти? Он, Коцит, находился в том же положении что и она… нееет… он находился в гораздо более страшном положении и мог лишь молча источать беспримерную зависть своим взглядом, направленным на ее спину.

— Итак, Шалти, ты можешь подн…

— Айнз-сама.

Ледяной голос прервал фразу владыки. Этот неуважительный поступок заставил Коцита зло впиться глазами в Альбедо. И сразу после этого он почувствовал, как в нём начинает расти чувство смятения и тревоги.

— Поощрение и наказание — естественные методы для поддержания здравого смысла. Я всё ещё уверена, что следует назначить наказание в той или иной форме.

— … Альбедо, по поводу моего решения… ты же не думаешь, что…

Владыка остановился на полуслове. Коцит не смог придумать ни одной причины, почему владыка не договорил. Ведь эта последняя фраза должна была решить вопрос с Шалти.

— Айнз-сама, я тоже поддерживаю мнение Альбедо. Будьте добры, накажите меня. Это также позволит мне понять насколько приятно быть преданной вам — сказала Шалти.

— … Я понимаю. Оставим определение формы наказания на следующий раз. Можешь быть свободна.

— Да, Айнз-сама.

И без того красные глаза Шалти покраснели еще больше к тому моменту, как она спустилась по ступеням и вернулась на свое место, приняв почтительную стойку.

А мгновение спустя….

— Коцит, Айнз-сама хочет тебе кое-что сказать. Выслушай внимательно.

Мерзкий, холодный озноб пополз по его спине.

Вот настал и его черед.

Коцит повесил свою голову невероятно низко. Когда он приближался к владыке, такая поза, которая позволяла ему видеть только пол, демонстрировала максимально возможное уважение с его стороны. Однако Коцит делал это ещё и потому, что ему попросту не хватало смелости взглянуть владыке прямо в глаза.

— Коцит я уже видел ваш бой с ящерами.

— Да!

— Он завершился поражением.

— Да! Этот случай был моим промахом, и я приношу за него свои искренние извинения. Прошу вас также наказать ме…

Признание вины и извинения Коцита были прерваны звуком посоха, ударившего о пол. После того ледяной голос Альбедо тут же простимулировал сенсорные органы слуха.

— Твое отношение к Айнз-саме слишком неуважительно, Коцит. Если ты желаешь извиниться, то сделай это с поднятой головой.

— Неуважительно!

Он поднял голову и посмотрел на своего хозяина, который сидел на троне.

— Коцит, тебе, как поверженному генералу, предоставляется слово. Хочешь что-нибудь сказать? В этот раз ты самолично не сражался на передовой, а только командовал из тыла. Каковы твои соображения?