Виктория Ленц - Разлом в пространстве [СИ]

Я решила пробежаться до Герхарда, может, даже круг по полю дяди Рудольфа сделаю. Только лучше с этим поосторожней, а то он мне уши оторвет, если что с его почти вызревшей витной случится.

По общеизвестной версии в академию мы с Норой рвемся, чтобы научится простеньким заклинаниям стихий полезных в хозяйстве. Может даже не доучится и вернуться домой раньше чем через четыре положенных года. Я не удержалась и хмыкнула, уж не знаю, кто нам поверил, проще назвать тех, кто не поверил. То есть все. Да и так ли это важно? Не поверить то, не поверили, а спорить никто сильно не стал, только вон одного дядю Рудольфа два года убеждать пришлось. Но он скорее боится, что с сами что-нибудь случится, Арени большой город как-никак, а там нам придется остановиться на пару дней. Из Пустоши на карете в Арени, там подаем заявления и ждем ответа из академии, у них как раз новый учебный год скоро начинается, а там, если повезет конечно и нас возьмут, за студентами пришлют кареты академии. Говорят, до Красного Ущелья от Арени пол дня верхом.

— Доброе утро, Герхард, — крикнула я во всю глотку, хорошо, что еще слишком рано и меня точно никто не услышит, и со всей дури стукнула соломенный бок.

Герхард качнулся со скрипом веревки и полетел обратно на меня, только вот я уже схватила его руку, крутанула и противник был повержен, прижат к стволу дерева. Нет, ну это решительно не интересно. Я отпустила его руку и похлопала по плечу.

— Не скучай тут без меня, — сказала я чучелу. — Дядя Рудольф тебя сегодня снимет, будешь в нашей с Норой комнате жить. А то ведь отсыреешь тут совсем без меня.

Герхард не ответил, и я оставила его висеть, напоследок еще раз толкнув в соломенный бок.

— Вернусь — прокляну, — крикнула я, уже убегая, и пригрозила Герхарду пальцем. А ведь точно, приеду-то я настоящей ведьмой, такие зелья научусь варить, такие силы вызывать. Я аж подпрыгнула от нетерпения. А в голове одна мысль стучит: только бы взяли, только бы взяли.

По полям слонялась я недолго, четко направляясь к пустоши. Там и урожай ничей не пострадает и точно никого не встречу, а то двадцать лет все-таки, не солидно уже сломя голову носится. В пустошь мало кто ходит, не растет там почти нечего кроме вереска. Так цветочки на отвар да, может, и пискуна какого в котел. Ну действительно? Кто за этим полезет в пустошь на рассвете?

По пустоши, изъеденной ямами и рытвинами, я пробиралась с легкостью. Уже привычные мы. Сухой вереск, в высоту почти с меня, слегка покачивался, красное солнце поднималось все выше. Я ловко перепрыгивала с холмика на холмик и раздвигала вереск в стороны. Направляться куда-то определенно было бессмысленно и даже невозможно: пустошь, абсолютно одинаковая, простиралась куда глаза глядят. И все же, наверное, буду скучать по ней. Пустошь у нас хоть и скучная, но родная. Да и тренироваться драться мне на ней нравилось, противники правда всегда воображаемые были, но так кто же стал бы учить нэйти. Хорошо хоть дядю Рудольфа уговорила на деревянную саблю.

Прикинув время по солнцу, повернула обратно. У меня был еще час, но никуда спешить уже не хотелось. Медленно петляя через заросли, я втягивала такой знакомый аромат полевых цветов. Вздохнула. Нет, все-таки скучать буду.

Я подошла к дому и убедилась, что была единственной его жительницей, кто уже не спал. Ухмыльнулась, значит сработала моя шалость с дядей Рудольфом. Он, конечно, злится будет, но уж больно отходчивый. Да и слишком о нашем с Норой отъезде беспокоится будет чтобы злится. И еще его любимых пфанков напеку. Точно.

Нора спустилась к завтраку, то ли учуяв запах, то ли просто решив наконец встать. Она все еще была в сорочке, плюхнулась за стол перед тарелкой.

— И вот когда только успела, а Мань? — протянула Нора и ухватила верхний пфанк.

— Спать надо меньше, — заметила я.

Нора поморщилась и промолчала, сонно жуя пфанк. — А папа?

— Папа спит еще, — ответила я и протянула Норе кувшинчик облепихового варенья.

Дядя Рудольф появился на кухне через пол часа. К тому времени и я, воровавшая каждый третий пфанк прямо с лопатки, и Нора, лениво облокотившаяся на стол и потаскивающая их из тарелки, уже наелись, а на столе виднелась высокая стопка. Решила, что на пару дней дяде Рудольфу точно хватит. Сперва он немного пофыркал на меня, да скоро успокоился и мирно запивал пфанки цветочным наваром.

Еще через пару часов, наконец, подъехала наша карета. Дядя Рудольф помог привязать чемоданы и, едва ли не задушив нас в объятьях, погрузил внутрь. Я поморщила нос от спертого запаха. Вот уж повезло. И это в этом нам два дня трястись придется? Нет, я конечно всегда чувствовала любые запахи намного лучше всех, кого я знала, но только это уже перебор. Хотя бы лошадь меня не заметила, а то могли бы вообще никуда не поехать. Все водила носом да ржала, пока я пряталась за каретой, прощаясь с дядей Рудольфом. Похоже ненавидят они меня все-таки, зверюги этакие.

Я продвинулась к окну и поудобней уселась на синем сиденье, Нора села рядом. Она еще долго махала в окно дяде Рудольфу, при этом ей приходилось перевешиваться через меня, а вот я занялась изучением кареты. Напротив меня, около окна, уже сидела пожилая найнэн и мирно похрапывала. Судя по количеству шалей, в которые была замотана наша спутница, я решила, что ехать она могла еще с болот на границе Пустоши. Так, это значит уже часов так шесть. Седые волосы были спрятаны под чепчиком, а на носу — маленькие кругленькие очочки. Не хотелось бы мне с ней говорить о погоде, да и плохо у меня получалось поддерживать разговор с незнакомцами. Так что даже хорошо, что спит. Пусть ее. Только вот на следующей остановке кто-нибудь да подсядет: все-таки шестиместная у нас карета.

— Маань.

Я уставилась в окно и смотрела как мимо мелькал вереск и, изредка, голубые цветочки. Если высунуться, можно было уже увидеть лес, чернеющий в дали. Ну как лес, по сравнению с лесами Арени или вокруг тоже Красного Ущелья академии, наш с Пустоши все лишь маленький лесочек. Так говорят по крайней мере, я-то ни разу в Арени не была. Дядя Рудольф если и ездил на ярмарку, то один. Наверное раз так пять за всю жизнь.

— Мааань, — снова протянула Нора. Наша спутница дернулась, всхрапнула, но не проснулась. Мда, похоже Нору старушка не очень заботила. Вот ведь не дает поспать человеку! Сама с ней разговаривать будешь, как проснется.

— Ну, Маааня. — Нора ущипнула рукав моего платья и легонько потянула, потом уже схватила за руку и начала трясти.

Я хмыкнула и повернулась к ней. — Чего тебе?

Нора улыбнулась, нет даже не так, Нора оскалилась, а потом резко стала рыться в своей небольшой суме через плечо, которая стояла рядом. Эх, не люблю я, когда она так лыбится, не всегда это хорошо заканчивается.