Павел Кошовец - Три удара колокола [СИ]

Притормозившие солдаты в зелёно-оранжевых цветах проводили усталыми и равнодушными взглядами проскочивших перед ними конных королевских гвардейцев. Хотелось по привычке сплюнуть, но даже слюну было сложно набрать — они проделали такой длинный путь за такое короткое время, а последние стоянки вообще сократили, что они не успели даже набрать фляги. И поэтому бродили по рядам бурдюки с вином из запасов самого барона. Которого, впрочем, тоже было ограниченное количество.

— Ну что ты, друг, — совсем не испуганно и немного растягивая слоги, что, как не очень в тему вспомнилось гному, любили делать городские воры и каторжане. — Разве так встречают старых товарищей?

— А что тебе, поцелуй с языком организовать? — спросил ВерТиссайя не улыбаясь.

РоЗелун хохотнул с каким-то повизгиванием.

Ностромо аккуратно выглянул из-за конского крупа, и увиденное ему совсем не понравилось. В свете факелов, что держали подъехавшие всадники, видно было плотное кольцо, охватывающее барона и пятёрку телохранителей, уже заподозривших неладное, и распределившихся так, чтобы максимально прикрыть командира, ибо у кавалеристов РоЗелуна, у каждого второго наверное был в руках арбалет, вроде как смотрящий в сторону, но все они-то знали, что взведённое оружие направляется на цель меньше, чем за удар сердца. А у каждого первого — пика, этакий добротный кавалерийский пятилоктевой шампур, которым при сноровке и без разгона можно пробить доспех. Ну а прямо перед бароном, запрокидывая от смеха простоволосую голову с завивающимися тёмно-русыми кудрями, наслаждался чудесным вечером тот, кого очень хотел видеть маркиз РоПеруши для парочки неприятных вопросов. Но эта змея исчезла, чтобы вот так неожиданно объявиться в центре столицы.

— Ну, ты и шутник, Тис, о-хо-хо, — протянул кавалерист, успокаиваясь. — С языко-о-ом, о-хо-хо…Знаешь же, что не откажусь. Да вот только, сдаётся мне, не дождёшься от тебя такого подарка, — он резко оборвал смех и, пригнувшись к барону, вроде как снизу вверх глядя на него, продолжил негромко иным: резким и шипящим голосом. — Даже в память нашей былой дружбы, — они какое-то время бодались взглядами, потом РоЗелун, ухмыльнувшись, выпрямился в седле, став заметно надменней и презрительней. — Ответь, будь добр, на два вопроса. Какого дракона ты припёрся в столицу? И не собираешься ли играть в благородство?

Барон повёл плечами, словно сбрасывая усталость и напряжение, его крупная фигура тут же будто растеклась расслабленно-естественно в рамках надетых лат, демонстративно отвернулся и посмотрел куда-то между гарцующими всадниками.

— Я что-то не пойму, Зелун, — начал он спокойным примирительным тоном, — откуда у тебя такие полномочия — задавать вопросы рыцарю и старшему по званию? Нет, — он покачал головой успокаивающе, — я не буду требовать бумаг или иных доказательств — и так поверю тебе на слово, ведь ты не обманешь толстого Тиссайю, — посмотрел долгим взглядом и ровным голосом уточнил. — Точно не обманешь? — РоЗелун нервно заёрзал в седле, но твёрдо отрицательно покачал головой. — Откуда?

— Знаешь, — сожалеющее ответил тот, — тебе это действительно лучше не знать. Но если поведёшь себя грамотно, то новая власть по достоинству оценит твои действия. Точнее, — хохотнул, — бездействие. Да и я похлопочу за тебя, моего старого товарища. Поверь, покровители у меня — о-го-го!

— Это хорошо, — кивнул барон, но как-то уж чересчур равнодушно. — А что от меня требуется? — посмотрел внимательно, а гному в его профиле внезапно померещилась улыбка. Да, силён вербарец — с таким человеком лучше не шутить и не иметь его во врагах ибо если он жив, то превращается в стихийное бедствие.

— Приказать солдатам сложить оружие и разойтись по казармам. С завтрашнего дня все получают увольнительные на трое суток, не местные с возвращением в казармы, а столичные с ночёвкой дома. А дальше посмотрим. Тебе, как человеку разумному, меч сдавать не надо.

Кавалерист зачитывал, как по писаному, вальяжно сидя напротив барона, при этом очень внимательно следя за собеседником полуприкрытыми глазами, опасаясь подвоха — он-то неплохо знал вербарца. Но барон вёл себя совсем инертно, вроде даже не очень вслушиваясь в неприятный слащавый голос.

Всё шло к тому, что они смогут договориться. Ну, какой резон ВерТиссайе влезать в местные разборки? Отсидится тихонько самое сложное время, если поведёт себя правильно, то претензий не будет ни с одной, ни с другой стороны. Зато сохранит людей, так сказать, для нового короля. Тут, правда, была одна существенная мелочь: в данных раскладах совсем отсутствовал один незаметный подземный житель, и, помня садистский нрав Зелуна, гном склонялся к мысли, что его, скорее всего, пожелают снять с доски жизни. И все слова благодарности и радости встречи, что говорил ВерТиссайя могут неспешным шагом направляться к дракону в пасть. Ведь что такое в данной ситуации «благодарность»? Умение говорить красивые слова, легко размываемые первой же непогодой.

— Ты, конечно, извини, Тис, но я занял твой домик — он самый удобный на территории части. Ты ведь заешь, как я люблю комфорт, — в голосе РоЗелуна не прозвучало ни грамма сожаления о такой наглости.

— Да? — равнодушно протянул барон, продолжая упорно не смотреть на так называемого товарища. Плечи его при этом, как ни невозможно это звучит, всё никли и никли, опускались под невидимой тяжестью, и кавалерист, наблюдая эти практически физические изменения, вдруг хищно оскалился. В глазах его горела такая безумная радость, что гном, поёжившись, поспешил спрятаться.

— То-то я смотрю, на воротах и везде стоят твои молодцы… с кривыми ногами…

— Хо-хо, ну ты и шутник, — весело отреагировал товарищ.

— … в плащах с мантикорой…

— Ноги у них могут быть любой формы, главное, чтоб это не мешало им крепко держаться в седле, — зачастил кавалерист.

— А где мои люди сейчас? — спросил тихо.

— Как где? — натурально удивился РоЗелун. — По казармам сидят, — всплеснул руками подобной непонятности товарища. — Но ты уж прости, пришлось замочки навесить, а то до полутысячи человек — обязательно буйные найдутся, ну мы их и прикрыли от греха подальше. Для их же блага.

ВерТссийя неожиданно громко вздохнул, вроде как облегчённо.

— Это ты правильно сделал. Хватает у меня смутьянов… А первый лейтенант где?..

На удар сердца возникла неожиданная пауза. Потом раздался какой-то клёкот — это кавалерист неудачно попытался изобразить смех.

— Ну ты же знаешь, какой он правильный и принципиальный…

ВерТиссайя поднял на него тяжёлый вопросительный взгляд и… улыбнулся.

— … зарубил троих мечом, когда они пришли поговорит по душам…