Павел Кошовец - Три удара колокола [СИ]

Он остановился перед дверью и постарался отдышаться. Там, за крепкими дубовыми створками, украшенными чудными мифологическими животными вроде льва с крыльями или прямоходящего крокодила (это ж надо иметь такую буйную фантазию, он бы нашёл верное применение подобным идиотам — на каменоломнях, например, черпать вдохновение с молотом в руках!), находился человек, не просто какой-то разумный, вроде высокомерного эльфа или агрессивно-флегматичного орка, а именно существо одного с ним народа, но которого он боялся до дрожи в коленях, внезапного заикания, а бывало, оставаясь одному либо с проституткой, от воспоминания мог и газы пустить, что отнюдь не прибавляло ему уверенности и самоуважения.

Хотя, что такое самоуважение? Это когда человек уважает себя. Но ведь нужно ещё быть довольным собой. Лишь выйдя из ситуации живым и с достаточным грузом золота и драгоценностей, что обеспечат достойную старость и любовь женщин — вот тогда он будет себя уважать. А сейчас ему, не обременённому благородной чушью, начхать на совесть, жалость, милосердие, уважение или самоуважение — чересчур уж это не денежные категории. Ему ближе и понятней существа, не стесняющиеся удара в спину, равнодушно глядящие на кровь и приходящие от драгоценного металла в нехорошее возбуждение.

Прокашлялся, стукнул два раза костяшками пальцев в дверь и спустя пару ударов сердца толкнул её.

На этот раз обстановка в помещении была ещё скуднее, чем в предыдущих местах встреч: единственная свеча на столе бликами намекала на крайнюю компактность комнатки: стены, драпированные какой-то серо-коричневой тканью, отсутствие окон, точнее, явное их отсутствие, ибо есть ли какой-то иной вход, сообщающийся с внешним миром, помимо дверей, сквозь которые он прошёл, понять было сложно. Сквозняка нет — ну так что, иной ход может быть очень хорошо подогнан и оббит соответствующей тканью. Только неизменное блюдо с яблоками на небольшом столике говорило о том, что он попал к нужному человеку.

Тень за столиком шевельнулась, и в свете свечи возникла рука в обрамлении свободного рукава тёмно-синего цвета с ножиком. Мужчина даже едва заметно дрогнул от неожиданности, с внезапно вспыхнувшей, какой-то иррациональной ненавистью к этим холёным, ухоженным пальцам и узловатым суставам, что ловко и неторопливо снимают кожуру с яблока, будто… с человека… Нужно взять себя в руки! При этом необходимо держать соответствующую подобострастную улыбку. Но как её держать? Хоть гвоздями крепи! Но надо, иначе… судьба яблока — и косточки не останется, всё схарчит палаческая машина.

— Ты какой-то нервный, — раздался негромкий равнодушный голос. — Глупый, тебе не о чем беспокоиться. Только мечтать о том скором времени, когда станешь богатым, и, соответственно, перестанешь дрожать.

Мужчина немного насмешливо подумал, что, пожалуй, хозяин хоть и внимателен, а с проницательностью вышла небольшая промашка: никого и ничего он не боялся — ни разумных, ни бессмертных. Просто, как и у всех людей, у него было своё слабое место, его фобия — как некоторые боялись высоты, пауков, воды, он предпочитал избегать общения с вот этим, сидящим напротив господином. Причём это неожиданное чувство он испытал не в силу отсутствия каких-либо определённых боевых качеств — нет, он бы легко оторвал голову этому цыплёнку — переростку, а вследствие какого-то глубинного презрения к подобному лицемерному типу людей. Ему надо убить кого-то, он убивает: мужчину, женщину, ребёнка, не разводя при этом ненужную демагогию: «А может ядом?» «Ну, вон возьми на полочке. Но только не в этот кубок — он дорог как память об умершей от старости гончей». Ему надо расслабиться — он идёт в бордель, расслабляется, пока хватает мужской силы, а не чмокает бледные, будто дохлые рыбы, кисти благородных стерв. Ему надо больше денег для независимости и приятной жизни, значит работает в этом направлении, а не, имея практически всё: власть, деньги и сопутствующие им товары, устраивать переворот…

Мужчина неловко поклонился, здороваясь.

— Милорд…

— Сколько тебе говорить: без имён, — раздался раздражённый голос.

— Простите, ми… — кашлянул, улыбка на лице попыталась завянуть, но сцепились, словно капкан, челюсти, и губы благодаря этому закрепились, удержались на месте.

— Что это у тебя за след на лице? Носишь маску, чтоб не узнали? — поинтересовался хозяин насмешливо.

Мужчина чуть поморщился, грузно вздохнул и пожал плечами, ничего не отвечая — типа, сами догадались. Это получилось гораздо проще и менее унизительно, нежели вопрос.

Его, чтобы доставить сюда, долго везли в карете, потом водили пешком — не удивился бы, что по какому-то одному маршруту, но несколько раз. Ни определить примерное направление или тем более место он не смог, хотя вокруг казалось — деревья. Но где это может быть в Агробаре? Повязка на глазах помимо того, что сама по себе раздражала, так ещё натёрла и надавила — молодцы, что надевали её, отличались не только молчаливостью, но и усердием.

— Ладно, не будем терять время, рассказывай.

Сесть ему не предложили, впрочем, ничего для сидения, как он смог оценить боковым зрением, тут не было предусмотрено. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, если его не хотят тут видеть и дело ограничится докладом. Плохо — когда собираются указать на его место, и помимо доклада устроят «разбор полёта» и заумное пинание словами — этакая завуалированная дыба, что с его габаритами немаловажно. Тем не менее, он постарается быть лаконичен и краток.

— Начну с главного: Элий мёртв, дворец и гвардейские части под контролем…

— Это я и без тебя знаю, — ворчливо перебил голос. — Ты скажи, почему до сих пор у меня нет на столе голов принцесс?

Стоящий невольно сглотнул. Сказанное могло быть оборотом речи, а могло и не быть. Но самолично убивать лиц королевской крови — нет уж, увольте — такое проклятие совсем не ассоциируется у него с радужной жизнью.

— Я занимаюсь этим. Они не уйдут — всё перекрыто. Но вокруг много людей и не за всех я поручусь…

— Не трясись ты так. Получится, бери их живьём, и мой человек подскажет, куда их направить. Не получится… Значит кому-то не повезёт… — многозначительно замер. — Дальше.

— Уруки в городе. Шаман с учениками, воины все, кроме обоза и небольшого отряда прикрытия. Оккупировали несколько кварталов на юго-западе столицы. Достоверных сведений, что там происходит, у нас нет, ибо два посланных гонца пропали без вести, наблюдаем только горящие дома.

— Не можете провести грамотную разведку? — презрение, прозвучавшее в голосе, немного задело ответчика.