Павел Кошовец - Три удара колокола [СИ]

Бородач, словно секач в малиннике, вломился в раздающиеся панически ряды ошеломлённой пехоты. Ещё один воин неопределённой принадлежности, высокий и худой, подвижный, как ртуть, стал расширять разрыв строя в другую сторону.

— Эй, кто-нибудь! — крикнул вниз на ошеломлённо замерших людей принцессы эльф. — Объясните, кто это пытается к нам прорваться?

Ему тут же подала руку Оливия. Рядом вскарабкались маркиз и эмир — вид сверху был всё-таки лучше.

— Я их не знаю… — недоумённо и как-то немного разочарованно протянул маркиз, до рези вглядываясь в мельтешащие тени при отсутствии внятного света. Только-только начинало сереть небо — самый первый предвестник грядущего дня, и слабые человеческие глаза едва могли оценить происходящее.

— Это же Брада! — неожиданно взвизгнула на ухо эльфу девушка, вытягивая вперёд руку и опасно наклоняясь над козырьком кареты.

В означенном направлении Листочек мельком увидел ещё одного квадратного воина, делающего однозначные жесты: «скорее к нам», и в следующий удар сердца обнял за тонкую талию светловолосую амазонку, чуть не нырнувшую щучкой вперёд.

Эмир уже исчез с крыши кареты, маркиз спрыгнул на козлы рядом с горячащим лошадей гвардейцем.

— Коня! — проорал РоПеруши сорванным голосом.

Балансируя с Оливией наверху, Листочек увидел, как амазонки и судиматцы вслед за маркизом отвязывают поводья и запрыгивают на нетерпеливо перебирающих копытами и волнующихся от шума и суеты коней, и вдруг резкий рывок бросил его о твёрдую крышу кареты. Больно ударившись спиной и локтями, остатки воздуха из него вышибла упавшая сверху девушка. Всхлипнув от неожиданности на качающейся, будто на волнах карете, почувствовал, как в рот набиваются пахнущие липой волосы. Дыхание начинало сбоить, кода что-то изменилось в мироустройстве, и совсем-совсем близко он увидел голубые сумасшедшие глаза.

— Ну, что, красавчик, как тебе скачка?! — задорно крикнула ему прямо в ухо Оливия и заливисто рассмеялась.

Он даже не пытался ответить, судорожно цепляясь одной рукой за невысокий перилец края крыши, а второй удерживая, словно оживший, пытающийся сделать ноги лук (колчан в это время старательно давил в спину). Несколько отстранённо мелькнула озорная мысль: видели б его предки или вообще кто-то из знакомых и близких из Леса, он бы несомненно получил великое удовольствие от выражения их лиц, наверняка расставшихся с невозмутимостью: высокорождённый, распластавшийся, как лягушка на несущейся во всю прыть человеческой повозке и находящийся в полной власти восхитительной воительницы…

Словно подтверждая последнюю фразу, в его губы ворвался яростный ураган, и Листочек, больше не думая ни о чём постороннем, отдался на волю чудесному поцелую. Но этим Оливия не ограничилась. В каком-то сладостном предчувствии — но так, будто это происходит не с ним (но с перечнем всех ярких осязательных ощущений) почувствовал, как властно раздвигаются его ноги, а нетерпеливая рука, пробежав по телу сверху вниз на краткий удар сердца остановилась на его мужском хозяйстве в совсем не дружественном пожатии. Несмотря на рубаху, лёгкую кольчугу, кожаную куртку и кожаные же штаны, он ловил в местах прикосновения горячие, отнюдь не неприятные иглы, а в конечном пункте касания, казалось, сосредоточилась сама вселенная, её суть и первоисточник…

Резкий удар очень не вовремя прервал сладостный миг. Приятная тяжесть по инерции кувырком ушла вперёд.

Эльф какое-то время, словно пришибленный, продолжал лежать не шевелясь, слыша задорный смех развеселившейся девушки. Потом смех будто бы удалился вниз и влево, где его поглотил лязг боя и крики, не относящиеся к разряду приятных и вообще используемых в быту. И он торопливо приподнялся, а руки уже автоматически прошлись по луку и тетиве, проверяя сохранность и готовя инструмент к песни смерти.

Ройчи пристально вглядывался в ту кутерьму, что происходила на открытом пространстве заднего двора. Вместо того, чтобы поскорее мчаться к нему, к амбару и сараям, где в переплетении узких проходов и искусственных баррикад при наличии небольшого количества опытных бойцов можно достаточно эффективно и долго держать оборону, пока какая-то их часть постарается захватить эпизод стены с последующим её преодолением, принцесса затеяла поединок ввиду плотного строя каких-то солдат (Ройчи не видел их штандартов, но сомневался, что они дружелюбны по отношению к семье РоБеруши, в частности, его представительнице, принцессе Лидии, а за компанию и к её окружению). Да, в этом плане много слабых мест, особенно спускание с высоты в восемь локтей и скорее всего преодоление рва той же графиней, кардиналом или необъятной поварихой… М-да, это сколько надо крепких парней, чтобы… Да-а, а с мужчинами в их команде проблемка. Сюда бы Рохлю — тот запросто отработал бы подъёмным краном, и с самой крупной женщиной обращался, как с пушинкой — его только хлебом покорми с, гм, хорошим куском мяса, и ребёнок будет счастлив, что аж невольные пассажиры будут шарахаться от его внушительных клыков в тролльей улыбке…

Ладно, с этим всё ясно, — Ройчи невесело усмехнулся, ломая в сереющем пространстве глаза, как там его друзья — товарищи: гном, гоблин и тролль, он, даст Единый и дракон, узнает, а сейчас срочным образом требовалось подкорректировать свои планы… Но как это сделать, когда ничего не известно?! А твои союзники (Ройчи предпочёл так называть милую компанию во главе с принцессами) ведут себя, мягко говоря, глупо, как тролль в эльфийском городе: лезут, куда глаза глядят — такое ощущение, что с разумом у них не лады. А ведь ему показалось, что у Лидии, наследной принцессы, на месте не только мягкие места, но и мозги не полностью оттекли к месту общения со стулом.

Так заманчиво было плюнуть на всё и поступить, как планировалось, тем более, Визил утверждал, что в связи с ремонтными работами на той стороне стены в месте предполагаемого штурма, предостаточно мостков, строительных лесов и прочих удобств, столь необходимых беглецам из захваченного дворца, и бойцы, возможно кроме этого местного хитрована последовали бы за ним. Но помимо того, что среди оставшихся был Листочек (ну что за беда такая: стоит разделиться им, как начинаются очередные неприятности, и за поворотом, за которым непременно должен быть широкий тракт вдруг начинается пропасть, словно сам дракон взялся обгадить им путь!), Ройчи ещё преследовали обязательства по отношению к одной маленькой, но старающейся казаться взрослой девочке, которую он не желал отдавать в лапы разошедшихся от вкуса крови солдат. На остальных, в разной степени вредности и симпатичности ему по большому счёту было начхать — он не собирался жалеть всех лягушек, мощным ветром перемен перенесённых из уютного болота в пустыню. Смогут нарастить шкуру от солнца, научатся безжалостно жрать зелёных сотоварищей, пока не переключатся на диету из ящериц — выживут, нет — так и память засыплет равнодушный песок.