Филис Каст - Избранная луной

– Он такая громадина! И клыки у него уродливые.

– Хватит шептать. У Ригеля слух тоньше, чем у нас с тобой, и понимает он гораздо больше, чем ты думаешь. И клыки у него вовсе не уродливые. Им и положено быть большими и страшными. И сам он вырастет большим и страшным. Так что привыкай и не веди себя как бестолковая землерылиха.

– Не смей меня так называть! – вскипела Зора, и Ригель свирепо глянул на нее и ощерился. – Вот, говорила же я! – Зора указала на щенка: – Стоит мне к тебе обратиться, сразу огрызается!

Мари дернула плечом.

– А ты будь повежливее, он и перестанет.

Зора протяжно вздохнула.

– А я и не хочу никого обижать, просто очень уж он страшный. – Зора вскрикнула от боли – прядь ее длинных темных волос зацепилась за ветку ежевики.

– Вот навязалась на мою голову! – вздохнула Мари, высвобождая Зорину прядь.

– Ох и больно же!

– А ты не отставай. Теперь поняла, почему я заплетаю волосы в косы?

– Леда кос не носила, – упрямо сказала Зора, приглаживая выбившуюся прядь и потирая макушку.

– Леда была куда ловчее меня – да и тебя, если на то пошло. А теперь внимание! Вот-вот будет крутой поворот направо, потом сразу налево. А дальше будем подниматься змейкой в гору.

– Можно я брошу папоротник?

– Нет. – Мари отвела в сторону очередную ветку ежевики. – Мы почти пришли.

– Выходит, даже если кто и догадается, где твоя нора, все равно сквозь эти колючки никому не пробраться, – сказала Зора, осторожно протискиваясь вслед за Мари.

– Так и задумано.

– Скажи, рано или поздно привыкаешь шастать туда-сюда сквозь колючки? – спросила Зора, вскинув взгляд на шипастую ежевику, которая, словно стены древнего лабиринта, почти закрывала вечернее небо.

– Это же наша защита! Не то слово привыкла – ценю по достоинству, цени и ты.

– Еще бы! По-моему, просто великолепно! Только не знаю, сумею ли сама создать нечто подобное, – призналась Зора.

И я не знаю, – подумала Мари, – но надо решиться. Чем скорее будет готова ее нора, тем скорее я от нее избавлюсь .

– Сейчас налево, потом пять шагов вниз по склону, дальше направо, еще пять шагов наверх – и мы у цели, – объяснила Мари.

– Наконец-то! Я страсть как устала и проголодалась! – выдохнула Зора. И, вдруг очутившись возле самого входа в нору и едва не налетев на Мари, застыла, разинув рот. Осторожно, чтобы не пораниться о шипы, Зора прошла вперед и приблизилась к массивной деревянной двери с резным изображением Богини над нею. И благоговейно коснулась образа, на миг напомнив Мари Леду.

– Просто чудо! – тихонько произнесла Зора. – Кто ее вырезал?

– Моя прабабка. Она была художница, – объяснила Мари.

– Я была бы счастлива, если бы Мать-Земля охраняла и мою нору, – сказала Зора. И через плечо оглянулась на Мари. – Ты тоже так умеешь?

Мари, не ожидавшая этого вопроса, изумленно заморгала.

– Не знаю, не пробовала. Я… ммм… рисую.

Зора заглянула ей в лицо.

– Так ты тоже художница?

– Да. Можно сказать, что да.

– Почему в Клане об этом не знали? – спросила Зора.

– Дженна знала.

– Дженна еще ребенок. Почему из важных людей никто не знал?

– Мама знала, а она была самым важным в Клане человеком, – сказала Мари.

Зора долго смотрела на нее, ничего не говоря, и наконец промолвила:

– Не жизнь, а сплошные тайны!

– Потому что иначе нам было нельзя, – сказала Мари.

– Я знаю Закон, но скажи, ты и вправду веришь, что двух Жриц могли бы изгнать из Клана, тем более из-за столь давних событий?

– Леда не хотела рисковать, ведь из Клана могли изгнать только меня, – объяснила Мари.

– Леда, Жрица Луны, была у нас одна. Ее бы не изгнали, – твердо сказала Зора. – А если бы ты доказала, что тоже незаменима для Клана, то и тебя бы наверняка не тронули. – Зора умолкла, метнула взгляд на Ригеля. – А вот насчет него судить не берусь.

Мари вскинула подбородок:

– Мама хранила тайны, защищая меня. Точно так же и я буду защищать Ригеля.

– Долго еще ты будешь таскать его на руках из норы и обратно?

– Пока он жив, – отвечала Мари не раздумывая.

– А намного еще он вырастет?

– Не знаю, да и неважно. Все равно буду его носить на руках.

Зора грустно покачала головой:

– Трудную жизнь ты для себя выбрала, Мари.

– Я ее не выбирала. Я для такой жизни родилась. – Мари протиснулась мимо Зоры. – Пойдем, покажу тебе твою временную постель. Ах да, папоротник оставь за дверью.

– Ума не приложу, для чего ты меня заставила его сюда тащить.

– Скоро узнаешь, – устало вымолвила Мари. – А теперь сострой из себя прилежную ученицу и заходи. Поедим – и скорей бы этот вечер закончился.

– Не очень-то добрая из тебя наставница, – сказала Зора капризно, так что Мари едва не вышла из себя. Опустив голову, Мари встретила взгляд Ригеля. Оба хором вздохнули, и Мари шепнула щенку: «Неудивительно, я ведь ни к кому в наставницы и не просилась».

– Красиво у тебя в норке, а чистота какая! Неужели это все ты рисовала? Так здорово!

Мари исподлобья глянула на Зору.

– В твоих устах не очень-то похоже на похвалу.

– Я же не виновата, что столько всего на меня обрушилось. – Зора завороженно листала рисунки Мари. – Даже не верится: у тебя такой дар, а ты его скрывала от Клана!

– А на что бы мой дар сгодился? Картинки для них рисовать? Вот уж не думала, что Клан пропадет без набросков углем!

– Не ехидничай, – сказала Зора, а сама так и пожирала глазами рисунки.

– Я не ехидничаю. Не думала всерьез, что кому-то в Клане нужны мои наброски. – Мари помешала рагу, подбросила в духовитое варево еще горсть грибов.

– Ты что, не бывала в других норах, кроме своей?

– Бывала, у Дженны с отцом, – отозвалась Мари.

Зора фыркнула:

– Подумаешь, берлога холостяцкая! А в норах у женщин ты не гостила ни разу?

Мари внимательно посмотрела в серые глаза Зоры. Конечно, разговор был неприятный, но Мари испытывала чувство освобождения, наконец-то рассказывая правду.

– Мне едва минуло пять зим, когда на коже стали проступать солнечные узоры. Мама и до этого красила мне волосы, но ничего другого не требовалось, чтобы скрыть, кто я на самом деле. Тогда я всюду ходила с ней. Точнее, днем ходила, а по ночам сидела здесь взаперти.

– Совсем одна? Такая маленькая?

Мари кивнула.

– Мои первые воспоминания – как я засыпала под дверью, чтобы под утро услышать, как мама постучит.

– Тяжело, наверное, приходилось вам обеим, – вздохнула Зора.

– Да не так уж и тяжело. Главное, что мы были вместе. – Мари вновь принялась помешивать рагу. – Так что у женщин в норах я гостила, но была тогда совсем крохой и мало что помню. Запомнилось лишь, что они казались огромными и полными всяких диковин.

– Да, предметов искусства – статуэток, гобеленов и прочего. Странно, что Леда тебе не рассказывала о том, как принято украшать норы. Твой дар пригодился бы в Клане, если бы о нем знали. – Зора обвела взглядом своды норы. – А еще странно, что стены у вас не расписаны. Ты ведь умеешь писать красками?