Павел Кошовец - Ремесленный квартал

Видеть этого здоровяка, силача и молчуна, бескомпромиссного и не склонного к шуткам мужчину было тягостно. На воротах он действовал выше всяких похвал, порой фактически грудью принимая удары и меняя ситуацию в их сторону. Они так и не стали близки, как это бывает с разумными, стоящими с оружием в руках с одной стороны крепостной стены. Но это в принципе и не было возможно в условиях того цейтнота, в котором они действовали в одном отряде. Да и чересчур были разными. Возможно, поев из одного котла и помесив рядом грязь в течение продолжительного времени, между ними и возникло понимание. Но представить это всё равно было сложно — слишком много условий должно было бы сойтись, чтобы связать вольного солдата и солдата… подневольного, давшего присягу.

Возмужавший, как-то неуловимо изменившийся почти за сутки Стил, из беспомощной жертвы превратился в жёсткого бойца. Участие в таком конфликте, в котором закрутились многие силы в масштабе королевства (а может и не только) быстро заставило повзрослеть и избавиться от иллюзий. А он, самый молодой из пленённых поручными РоШакли остатков сотни настоящих, а не ряженых защитников Восточного предела, умудрился выжить и сейчас. Может его и берегли старшие товарищи, но труса он не праздновал. Но так уж легли кости, что девять его сослуживцев отправились на встречу с Единым, опытный ДиОдори стал не сильнее младенца, а недавний молокосос, уверенно салютует особым воинским приветствием (поднятая вверх, сжатая в кулак правая рука) ему, Ройчи.

Наёмник на полном серьёзе ответил ему тем же. Он, всезнающий, всеумеющий, непогрешимый и мудрый стал для егеря неким идеалом бойца, к которому нужно стремиться.

— Ищите нас, если что у ремесленников, — в который раз напомнил Ройчи, костеря себя за повторение. Но так уж сложилось, что он, человек, который за словом в карман не лезущий, сейчас все их растерял, а коль ситуация складывается так, что нужно что-то произносить (молчание было бы ещё более тягостным), отделывался повторениями, словно какой-то южный попугай.

— Не переживайте, Ройчи, — понимающе и без улыбки ответил Стил, в его спокойных глазах тлел опасный огонёк. Ройчи, конечно, мог ошибиться, но именно с таким выражением лица люди давали себе самые жёсткие обеты о мести, цель при этом могла быть в неведенье и укрыта годами, но фанатичный запал при этом охотника не иссякал. — Мы с Восточного предела парни крепкие, и в обиду себя не дадим, — ровным голосом он сообщил наёмнику, что лучше убьёт себя и командира, нежели ещё раз испытает прелести плена.

— Что ж, я уверен в вас. Всё равно берегите себя, ибо только мёртвый солдат не в силах выполнить долг.

Стил на мгновение задумался, а потом согласно кивнул, и наконец его губы посетила простая, лишённая какой-либо тяжести улыбка, этакий отголосок недавнего детства, увидев который наёмник невольно вздохнул с облегчением.

— Конечно. Учту ваше пожелание, Ройчи. Вы только… будьте аккуратны. Хотя глаза на затылке у вас хороши, — мужчина понял, что имеется ввиду напарник — эльф. — Но бывают обстоятельства, когда ваша сила может стать слабостью, — Ройчи просто кивнул, понимая это, как руководство к тому, чтобы не быть слишком самоуверенным. Но тут него был столь богатый опыт, который выработал специфический рефлекс — сдерживаться. Впрочем, лишнее напоминание об этом не повредит.

— Спасибо, — достаточно искренне, но с кривой усмешкой, ответил он. Как-то атмосфера расставания неожиданно улучшилась, и если до этого момента шутки казались неуместными, то сейчас уже можно было ввернуть этакое солёное словцо, благо женщины отошли в сторонку и о чём-то активно шептались. — Я понял тебя: не больше трёх женщин за раз — не стоит испытывать на прочность потенцию, дабы не попасть в неприятную ситуацию.

Листочек неожиданно потерял интерес к разговору, махнул на прощание рукой и вышел из дома. Стил и Руар вежливо хмыкнули.

— И это тоже, — кивнул егерь. — И ещё, — чуть наклонился к наёмнику. — Берегите леди Оливию — она хорошая.

Руар, таки услышавший последнее предложение, энергично согласно закивал головой, а Ройчи удивлённо воззрился на молодого воина. Нет, в возможности амазонки очаровать всех вокруг лиц мужского пола вплоть до хряка в сарае и оседланного уже жеребца, он не сомневался. Просто… просто в голосе егеря слышалась искренняя забота, а не интонации слюнявого юнца, которому тяжесть яиц давит в голову.

Наёмник ещё раз обернулся на шушукающихся девушек. Он отчего-то не сомневался, что «славная Оливия» вербует очередную, гм, дурёху в армию амазонок… Скоро, дракон их возьми, если так дальше пойдёт, дамочки начнут друг друга вызывать на дуэль за совращение мужа…Это была крайне неожиданная просьба после всех перипетий их приключений: забота постороннего человека, грубо говоря, непонятно о ком.

При всей её несомненной привлекательности, в какой-то житейской самостоятельности Ройчи ей отказывал — конечно, при наличии целого штата слуг, можно иметь и мастера по ковырянию в носу. И относил её он, как это ни цинично звучит, к девушкам — однодневкам, этаким милым стервам, благодаря своей неотразимости неизбежно проникающим в мужские сердца, разумы — ну и прочие части тела. При этом сохраняя внутреннее хладнокровие, достойное ящериц и змей.

Если быть честным, новая пассия Листочка (именно так, не наоборот) ему не нравилась. Не как женщина (тут без вопросов — её обаяние приятно возбуждало сердце и заставляло капельку быстрее циркулировать кровь), а как подруга его боевого товарища. Конечно же, он не собирался лезть в амурные дела эльфа. Тонкая нервная организация того будет категорически против. Вот сохнуть по непонятно кому, а потом тащить объект внимания на себе через множество препятствий — это да, не страшно… Да тут бы даже Рохля напрягся и задумался! Такой простой пример: напиться вина посреди сошедшего с ума дворца, посреди крови и мертвецов, когда только своевременное бегство может спасти жизнь — это ли не показатель неадекватности женщины?

Один правильный поступок Ройчи всё-таки числил за ней. Узнав, что егеря дальше с ними не пойдут, она оставила гостеприимным хозяевам мешочек с монетами. «На всякий случай». И хотя те краснели и отказывались, она настояла. Так что одно хорошее качество в ней уже нашлось — Оливия не жадная.

— Постараюсь, — буркнул Ройчи.

Он зарёкся уже давно давать обещания. Ведь у них есть одно несомненно вредное условие — их, кровь из носа, нужно выполнять. Прямо, как в этой истории во дворце, куда на свою голову забрели наёмники. Пообещав младшей принцессе, Руфии, в обмен на подсказку на местности, вывести её из дворца, он невольно втянулся во внутренний конфликт страны на стороне законного королевского рода. И никак не отменяло действие обещания то, что он на тот момент совершенно не знал, кто такая эта юная Руфия, и кто этот милый старикашка? Ни много, ни мало, принцесса, вторая дочь убиенного Элия Четвёртого и Верховный кардинал Агробара отец Апий…