Павел Кошовец - Ремесленный квартал

В комнате его ожидал сюрприз — разлёгшийся поперёк их широкой, но единственной кровати (что поделать: ярмарка внесла свои коррективы в наличие свободных номеров в единственной гостинице) Ройчи. Он сразу же проснулся, но вставать не торопился. Внешний вид его, усталость, сквозившая в движениях, будто он изрядно потрудился физически, небрежно надетая одежда, самодовольная, невольно расплывающаяся улыбкой рожа кота, нырнувшего в кувшин со сметаной, а также тонкий аромат духов, шедший от него, красноречиво говорили о том, что у него, в отличие от эльфа, день удался.

— Лучше б я тоже провёл время с женщиной! — вместо «здравствуй» в сердцах и излишне эмоционально как для высокорождённого воскликнул Каэлен.

— А что так? — вяло и довольно равнодушно поинтересовался человек, блаженно закрывая глаза и жмурясь так, что эльф почувствовал (едва ли не в первый раз в жизни) укол зависти. — Как там твой знакомец?

— Разбрызгал мозги. Не собрать.

Ройчи тут же сел на кровати и очень серьёзно сказал:

— Сочувствую.

Он ни капли не лицемерил, и раздражение эльфа улетучилось. Каэлен устало плюхнулся на кровать рядом.

— Не напрягайся, — человек ободряюще положил на плечо эльфа руку, и хоть высокорождённые были ещё теми недотрогами в прямом смысле слова, Каэлен, тем не менее, почувствовал тепло, исходящее от товарища и ощутил признательность. — Ты ведь знаешь, что так бывает.

Ройчи был в курсе, что его напарник, когда-то сосватанный неким Хранителем Леса при всей своей любви к путешествиям и жилке авантюриста (вообще, очень редкой комбинации у эльфов), не очень жалует кровопролитие. Смерть в больших количествах, агрессия, концентрированная озлобленность действовали на него угнетающе и могли вызвать настоящую депрессию, лечилась которая быстро лишь под сенью мэллорна. Со временем, пошатавшись с ним, эльф уже не был столь впечатлителен, огрубел и вывести его из себя было уже не так просто, но всё равно…

— А вообще как, интересно? Кто лидирует? Высокорождённые ещё есть? Или любопытные участники?

Чувствовалось, что эта информация интересует человека гораздо меньше, нежели обсасывание ярких картинок недавнего прошлого, и Каэлен неодобрительно покосился на него. И наткнулся на внимательный, требующий ответа взгляд. Как бы то ни было, его товарищ смог вырваться из плена грёз ради него. Почему бы тогда ему не попытаться и… не сделать вид, что всё нормально. И он начал рассказывать перипетии состязательного марафона.

В какой-то момент даже увлёкся, пытаясь описать технику двоеручника. С сожалением сообщил, что из «светлых» остался один… вернее, два гнома. Первый из местных, второй… Второй, несмотря на пренебрежительное отношение как соперников, так и самого Каэлена, за два дня сумел стать народным любимцем. Сегодня он в отличие от первого дня даже надел кольчугу и конический шлем, что, впрочем, не помогло в сравнении с местными гномами не выглядеть простоватым бедным родственником. Но и не помешало в скупой, не очень зрелищной манере победить соперников, не проливая при этом лишней крови, просто заставляя противников сдаться.

Эльф услышал смешок человека и обернулся, пытаясь понять, что же его вызвало. Между тем Ройчи задал неожиданный вопрос:

— А орк случайно не участвует в состязаниях?

— Участвует, — пришла пора удивляться эльфу.

— Здоровый такой… впрочем, они все здоровые… у него шрам на левом виске, доходящий до скулы.

Каэлен задумался, вспоминая — при всей остроте зрения, такие мелочи, как шрамы, выпали из сферы его внимания. Тем не менее, он что-то такое припоминал, и теперь озадаченно взирал на товарища, но тот лишь помотал головой: мол, ничего интересного, снова упал на спину и спустя мгновение спросил:

— А кто ещё остался? — вопрос прозвучал так, словно он не сомневался, что орк прошёл дальше.

Эльф какое-то время рассматривал словно бы уснувшего товарища, недовольный его загадочной осведомлённостью, а точнее её результатами. Ну, не хочет говорить — не надо — высокорождённые умеют обуздывать своё любопытство. Вздохнул и ответил:

— Кроме двух гномов и орка вышли восточник, один рыцарь, боец баронской дружины, воевода — сосед и… Убийца.

— Кто?

— Тот, кто убивает соперников… Он и Аладриэля прикончил…

— М-да, в округе хватает диких племён, — равнодушно протянул Ройчи.

Вскоре наёмник, ничего не говоря, снова смылся, перед этим тщательно поплёскавшись над исходящим паром тазом. А Каэлен за неимением лучшего — не было никакого желания искать иной вариант — пригласил составить ему компанию уже знакомую служанку, которая будто специально ждала за дверью. И уже лёжа в постели, слегка утомлённый непосредственностью и щебетанием своей ночной подруги, прислушиваясь к её тихому сопению рядышком, он вспомнил рыжую незнакомку и понял, что так и не смог толком расслабиться. Не удовлетворён и не доволен собой. А потом ещё говорят, что эльфы — холодные существа, не подвержены настроениям и не испытывают чувства (кроме, естественно, чувства собственной исключительности). А может у него это следствие тесного общения с человеком и продолжительного пребывания вне благотворной атмосферы священных Лесов?

Он проснулся от луча солнца, настойчиво — будто собачонка — лезущего в лицо. Щебетанье птиц за окном немного развеяло последствия беспокойной ночи — он помнил, что долго не мог уснуть, перед глазами возникала картина поверженного Аладриэля, но в конце концов сон таки сморил его… Милой служаночки рядом, естественно, не было. Ройчи тоже. И Каэлен задумался: что делать? Его б воля, он сегодня же съехал с гостиницы и двинулся дальше, но сомневался, что товарищ согласится с такой поспешностью — небось, никак не может оторваться от молочной груди какой-нибудь купчихи. И эльф, если честно, не имеет права ломать удовольствие напарнику… Может попробовать взять коня и съездить в гости в Священный Лес? Но подобное действие не терпит торопливости… В конце концов он поймал себя на мысли, что при всей якобы безрадостности и тягостности зрелища, которому он был свидетелем два дня подряд, ему любопытно, чем закончатся поединки, и кто получит приз. И найдётся ли укорот на чудовище людского племени, забредшее на эту ярмарку.

В полдень направился к дуэльному полю. И не пожалел об этом. Стояла неимоверная суета и шум у столов, где принимались ставки на бойцов, и Каэлен, никогда прежде не интересовавшийся этим, с любопытством профланировал мимо. С удивлением узнал, что наибольший коэффициент у фэрийского воеводы и… у Убийцы. Даже восточник стоял на третьем месте. Трибуны были забиты полностью, в проходах тоже толклись зрители, мешая не унывающим лоточникам и разносчикам пива выполнять свою работу — казалось, на время боёв сюда стянулась вся ярмарка. Конечно же, это было не так — не всем же глазеть, кому-то надо и торговать. Тем не менее, ощущение, что он находится в крупном городе на каком-нибудь королевском турнире, было сильным. Наверное, из-за шума. Он с трудом пробрался на заранее забронированные им ему и Ройчи места — они всё-таки были платные — те, что находились под и по бокам дворянской ложи, в отличие от остальных, где восседал простой люд. И приготовился ждать.