Сергей Плотников - Воплощение [СИ]

— Ты заранее подготовилась, — это был не вопрос, я просто озвучил очевидное. Куроцуки затянула шов (всё одной рукой!), достала медицинский тюбик-маркер с антисептиком и чётко обработала края раны. Критически осмотрела результат — и стала заматывать бинтом. — Зачем тебе вообще понадобилось обходить блокировку, можешь мне сказать?

Японка на секунду застыла, а потом тихо заговорила, тщательно глядя в сторону:

— Наш клан имеет власть над льдом, снегом и холодом. Снежные девы-демоны, юки-онны — дар передаётся по женской линии. Когда-то нас боялись и проклинали, ненавидели и приносили жертвы… Нанимали, чтобы нанести урон противнику или похоронить вражеский отряд на зимнем перевале. Мир изменился, магия стала уходить. Нам пришлось измениться следом. Но у нашего места Силы, на границе вечных горных льдов, где стоит клановая деревня, мы по-прежнему можем повелевать подвластной стихией. Спустить или отвести лавину, вызвать снегопад, метель. Дать тепло высокогорным травам, что больше нигде не растут. Провести через горы караван с запрещённым товаром…

Девушка запнулась, ещё ниже склонила голову, так, что волосы закрыли лицо, и совсем уже тихо призналась:

— Я… Меня всегда считали бездарной — холод меня едва слушается. Когда у остальных входит в силу д‍а​р, так​их как я ​​начинают учить и тренировать отдельно. Жить ради ‍клана и умереть ради клана, когда старейшины прикажут. Только сильные и способные достойны продолжить род! Когда Куроку-сама пригласил… предложил прислать ученика в его школу — выбрали меня. Я думала — это потому, что я усердно училась и трудилась… А когда я вернулась домой, меня спросили: «Зачем ты здесь? Сильнейший запросил жертву, мы отправили тебя, самую никчёмную. Он тебя принял, повезло. Нечего тебе здесь делать…»

Последние слова Мирен скорее угадала, чем услышала — так тихо под конец шептала Куро-тян. Ми пришла в себя, и мы опять поменялись, так что эмоциями юки-онны оба «насладились» по полной. Да, Куроцуки больше себя не сдерживала — горечь, боль и обида штормовыми волнами накатывали на суккубу. Причём боль именно душевная — та, что от раны, даже не смогла поколебать сосредоточенность японки. А ещё — удалось понять, что же так вывело обычно безэмоциональную Куроцуки из себя. Нет, это не роль «жертвы» — как-то странно восприняли приглашение в школу её родичи, но ладно. Главное, быть жертвой Нанао была совершенно согласна (!), даже если бы её тут по-настоящему зарезали или ещё чего нехорошее сделали. Ради клана. Нет, к только что произошедшему привело то, что Куроцуки… списали. Типа, «ты свою роль отработала — слава Ками-сама, хоть это у тебя получилось — и больше ни на что не годна». И вот теперь Нанао с упёртостью элитного барана была готова хоть убиться (какая мелочь, право слово), но доказать что старейшины клана ошиблись.

— Это… средневековье какое-то, — Ми даже не‍ ​сразу ​подобрала​​ слова. — Как такое сообщество может существовать‍ в современном мире? Причём даже не в запертом холде… Они же… со слабыми способностями… могли бы просто уйти, и всё!

— Уйти, да? — я мысленно кивнул на соседку Мирен по этажу. — Посмотри на Куроцуки: её фактически освободили от всех долгов родственникам, дали возможность выучиться и стать членом общества — помнится, Рукс говорила, что «Карасу Тенгу» даёт диплом государственного образца. А она обиделась, что ей не приказали убиться во имя клана! И я ещё считал, что это у Марилы промытые мозги с тараканами величиной с кулак…

— Куро-тян мне казалась такой… нормальной. Замкнутой, тихой, спокойной, — суккуба всё никак не могла принять услышанное. — Моя первая подруга… По первой просьбе повела к Войде, когда я решила, что с полькой что-то случилось, не сбежала, когда появился волк… И вдруг — такое!

— Вообще-то, тут у многих учеников порядочно… странностей, — тактично напомнил я своей подруге. — Про Клавеля вспомни, он ведь реально сынок мафиозного босса, а по виду и не скажешь. Да и у нас с тобой есть большой секрет. Многолетняя телепатическая связь — это что угодно, но только не норма. Но мы же не стали от этого плохими людьми?

— Да-да, ты прав… — подобранный больше по наитию аргумент подействовал, и Ми начала мыслить конструктивно. — Но что теперь делать? Если мы не поможем Нанао, я даже не знаю, что она ещё может выкинуть!

— Значит, постараемся помочь. Наверняка Куроцуки понимает, что светить освобождёнными магическими силами в школе нельзя. Видишь, куда она затащила тебя для разгов‍о​ра? А ​ещё — обе​​щание. Я всё-таки его дал…

— Хорошо, — Ми отлипла ‍от дерева и посмотрела в глаза японке, которая так и простояла всё это время молча на одном месте. — Я… Мы будем очень стараться, чтобы у тебя всё получилось.

Нанао кивнула, в руке у неё опять непонятно откуда взялся давешний нож. Она присела, несколькими уверенными движениями вспорола лесную подстилку и аккуратно перевернула кусок, пропитавшийся кровью. Ещё несколько движений — и видимых следов не осталось.

— Завтра, — уточнила Куроцуки, придирчиво осматривая свою работу. Привычная эмоциональная броня к ней вернулась, но в какой-то момент чувства всё же просочились. Японка боялась. Не неудачи — просто… будущего. Неизвестного, потому что она выбрала себе его сама, совершенно самостоятельно. Это было так… по-человечески, что мы с Мирен невольно судорожно вздохнули. На месте жуткого монстра с извращённой этикой и логикой опять была знакомая Куро-тян.

Кажется.

Утром Нанао пошла на стадион вместе с Мирен, как будто так и надо. Просто вышла одновременно с суккубой уже в спортивной форме и непринуждённо пристроилась рядом, кивнув в качестве приветствия. И лицо такое безмятежное-безмятежное. Типа, отдохнула у родни — теперь вот захотелось размяться вместе с подругой. Соскучилась, ага. И в ритм войти перед учёбой тоже нужно. Ну что может быть естественнее? Уже почти верю.

Стадион по утрам пустовал — из одиннадцати застрявших на лето в «Карасу Тенгу» учеников к обязательным утренним упражнениям были «приговорены» трое. Все ходили, что характерно — но в связи с отсутствием занятий ут‍р​о у ка​ждого нач​​иналось как придётся, у кого в десять, у кого в д‍венадцать, и хорошо если не в три часа дня. Так что спортивные снаряды и беговая дорожка были в полном личном распоряжении девушек — целиком. Чем Куроцуки не замедлила воспользоваться: пока моя златовласка делала махи руками, наклоны и прочую стандартную разминку, юки-онна успела поработать на брусьях и на кольцах, и заняла турник. На мой дилетантский взгляд, Куро-тян была бы счастлива заполучить любая национальная легкоатлетическая команда — настолько естественно и непринуждённо у неё всё получалось. И это с повреждённой рукой! На обмотанную бинтом руку японка опиралась так же, как на здоровую — не знал бы я, что у неё там свежий шов через всю ладонь, не догадался бы. В эмоциях тоже царила привычная пустота — испытываемая боль (а она должна была быть) оказалась не способна поколебать барьеры воли. В отличие от «предательства» родни.