Сергей Плотников - Воплощение [СИ]

Сказал — и вдруг понял. Это ведь чистая правда — я никогда не собирался кем-то руководить. Может, и зря, кстати — здоровые амбиции ещё ни‍к​ому не​ вредили…​​ Но нет — меня буквально заставили взять ответств‍енность за других — сами же одногруппники и заставили. Пришлось разбираться. И ведь разобрался же! И тут меня буквально пронзила одна мысль. Универ — это не просто так «учебное заведение». Как и школа, кстати. Обучение — это же не только заучивать уроки и домашние задания. Это общение, это нахождение в обществе себе подобных — по возрасту, по статусу. Просто в школе правила определяют взрослые и задача — так или иначе в них вписаться. А вот в ВУЗе свободы куда больше. Вот тебе твои обязанности, вот рекомендации — а дальше выкручивайся, как хочешь. Почти настоящая «взрослая жизнь» — максимально приближённая к реальности, так сказать. И если хочешь получить профессию — изволь найти своё место и вписаться.

Разумеется, без ошибок тут никак. В первый раз всё-таки, и на чужих примерах всему не подготовиться. Но, поскольку тут всё-таки обучение — право на ошибку есть. Можно и фатально налететь — как Инга чуть не сошла с дистанции из-за собственных тараканов в голове, но — таковы условия. Сумских получил урок отношений — жестокий и болезненный, но, надеюсь, он ему пойдёт впрок. Инга свалилась, но всё-таки смогла найти в себе силы подняться и догнать остальных. Настя вынуждена будет переступить через себя и опять научиться общаться с бывшей подругой — собственно, она сейчас это и делает. Боброва выучила уроки ответственности за свои действия… Теперь, когда мы после обучения столкнёмся с аналогичными проблемами — мы уже будем, по крайней мере, иметь некоторый реальный опыт. Позитивный‍ ​или не​гативный ​​- другой вопрос, но в любом случае это будет свер‍хценно. Потому, что жизнь ошибок не прощает.

— Макс, ещё раз подумай над тем, что я тебе сказал, — теперь уже мягко посоветовал я. — Так будет лучше и для тебя, и для всех.

— Тебе всё равно не понять, — он отвернулся и зачиркал зажигалкой, про которую наконец-то вспомнил.

— Ты так считаешь? — по-умному надо было валить в квартиру, тем более я краем уха начал слышать некие завывания, в которых, при некоторой фантазии, можно было уловить пение. Видимо, тихо петь девочки уже больше не могли. Но у меня не шли из головы слова, что я обделил Макса вниманием. Из всей белиберды, что он мне тут наговорил, они были больше всего похожи на правду. На неприятную правду. Вот что мне стоило отловить этого горе-любовника, пока ещё Мирен была со мной, после того, как я вправил мозги Инге? И ведь хотел же — но всё как-то не складывалось, а специально напрягаться я даже не подумал… Блин. — Я тебе скажу, о чём ты сейчас думаешь. Что девушка отказала — и это навсегда. Ах, какой кошмар. Жизнь потеряла смысл — потому, что ты никогда не полюбишь другую. А на эту можно только стоять и смотреть издалека, бессильно. Ну что, я прав или нет?

— Не твое собачье дело!!! — я аж на шаг отступил от акустического удара. Вот уж не ожидал, что Максим способен так орать. И так быстро двигаться. Мы теперь стояли практически нос к носу, разделял нас только дверной порог.

— Ты сам просил, — напомнил я ему, — «друг». Хотел, чтобы я вник в ситуацию и разобрался за тебя? Я вник. Ну как, рад?

— Тебе не понять… — опять завёл он свою пластинку, но теперь уже я перебил.

— Это тебе не понять, — видно, у меня что-то такое появилось на лице, что Сумских отпрянул. — Что такое любить… По-настоящему любить. Долго. Взаимно. Когда она действительно стала практически частью тебя, а ты — её. А потом она внезапно пропадает — а ты ничего не в состоянии сделать просто физически. Ничего, понимаешь? Ни позвонить, ни написать родным, ни приехать — потому что она, мать твою, на другом конце света и даже дальше. А тебе грёбаных семнадцать лет, и ни связей в администрации президента, ни дядюшки-олигарха за спиной, ни ма… ни малейшей возможности лично что-то сделать. И всё, что ты можешь и должен — это выполнять свою часть обещания и ждать. Может год ждать, а может и больше. Может, всё будет хорошо, а может — и нет. И никто не скажет, что произошло, если ты не дождался…

Я перевёл дух и облизал пересохшие губы. Вот это выдал — кажется, я очень переоценил свою степень трезвости. И ведь чуть не проболтался про магию — вовремя прикусил язык.

— Забудь, — порекомендовал я ошарашенному моей речью Максу. Кажется, парень даже протрезвел, хотя, может, холод наконец подействовал. — Просто помни: ты отнюдь не центр вселенной. И я тоже. У всех свои проблемы и радуйся, если они меньше, чем у других.

Чёрт. Разбередил душу. Столько времени старался задвинуть мысли о происходящем на Ио — и вот, опять. Увы, но я действительно ничего не мог — даже если бы мне каким-то чудом удалось выправить визу в Японию и найти денег на полёт и паром. Да мне, гайдзину — даже если пустят на остров — попасть под купол холда всё равно не дадут. Но если произойдёт чудо в квадрате, даже скорее в кубе — и я попаду, то что? Броситься высасывать магию из каждого встречного? Вот будет здорово, если Ми и Нанао там спокойно учатся — и тут я врываюсь такой красивый и героический. Как узнать, нужна помощь или нет, если нет вообще никакой связи? Мать, мать, мать… Сколько раз я по кругу все эти мысли гонял — не счесть. Нет выхода. Надо сидеть и ждать. Чёрт, чёрт, чёрт! Пойду, всё-таки напьюсь. Пофиг на похмелье… Лучше в соплях мордой в ковёр, чем опять про это думать.

Тихий океан, остров Ио (территориальная принадлежность — Япония).

4 декабря, воскресенье (за 3 недели до событий 27 главы).

Нанао вошла под крышу беседки и аккуратно поставила на деревянный столик бумажный пакет и два высоких одноразовых стакана в картонном креплении — так их можно было нести одной рукой.

— Клубничный, — пояснила она в ответ на взгляд подруги.

Ми порылась в пакете, достала трубочку и отпила немного приятно-холодного напитка. Прислушалась к ощущениям, огляделась по сторонам — ‍м​есто о​тдыха окр​​ужали профессионально отформированные садовником ‍зеленые стены кустов — и невольно дёрнула губой.

— Зима, — так же односложно пояснила она юки-онне. Та едва заметно кивнула, показывая, что поняла недосказанное. Действительно, по сравнению с нынешней московской зимой, снежной и холодной, «холодным» сезон, господствующий сейчас на субтропическом острове, можно было назвать лишь в кавычках. При большом желании можно было даже в море искупаться, хоть и без особого, всё-таки, удовольствия. Что не мешало немногочисленным местным жителям одевать куртки, повязывать шарфы и говорить «а вот летом…»