Люк Скалл - Меч Севера

— Сэр Мередит, моя госпожа. Я упоминал, что я рыцарь?

— Мередит? Это женское имя. — Минерва снова рассмеялась истерическим смехом, это был скорее пронзительный визг, который поразил его в самое сердце.

В нем снова что–то сломалось.

Он вывалился, спотыкаясь, из хижины, пытаясь стереть с рук кровь, но вместо этого размазал ее по нагруднику. Она была повсюду: на лице, на сапогах, даже промочила белье.

Багха и Райдер поджидали его снаружи. Тело Лианны лежало у их ног.

Багха с виноватым видом переступил с ноги на ногу.

— Я стукнул ее слишком сильно.

— А другая? — спросил Райдер.

Мередит покачал головой.

Они направились из деревни в молчании. В пятидесяти ярдах от хижины на них с лаем набросилась собака, пытаясь вцепиться в ногу Мередита, словно для того, чтобы стащить с него сапоги. Он сильно пнул ее, животное завизжало и быстро умолкло. Подобрав дергающегося пса, он бросил его в колодец, откуда донесся легкий всплеск.

В полумиле от Королевского Леса их догнала группа мужчин под предводительством лесоруба.

— Мясники! — выпалил он. — Вы убили этих несчастных женщин. А что вы сделали с Минервой… да вы просто больные!

Сэр Мередит отвернулся.

— Идите домой, — сказал он.

— Вы убили их! Это были хорошие женщины. Кому–то вреда никогда не причиняли.

— Полагаю, ты имел в виду, что они никогда никому не причиняли вреда.

— Да пошел ты! — Лесоруб поднял свой топор.

Полдюжины мужчин последовали его примеру, сжимая дубины, топоры и самодельные кинжалы.

Сэр Мередит убил троих прежде, чем Багха и Райдер достали свое оружие, и вонзил саблю в сердце лесоруба. Затем он позволил Багхе отрубить им головы, с которыми они вернулись в деревню и насадили на столбы изгороди. Уцелевшие жители робко выглядывали из дверей, рыдая или съежившись от ужаса.

Не успели они уйти, как сэр Мередит изменил свою точку зрения. Королевские гвардейцы решили в конце концов предать это поселение огню.

Саша чувствовала себя так, будто ее головой попользовались в качестве наковальни.

Она потерла виски и, не видя, куда идет, споткнулась и чуть не врезалась в проходящего мимо торговца, парня с худосочной физиономией, от которого слегка отдавало чесноком и духами. Он бросил на нее сердитый взгляд и что–то пробормотал слуге, который поспешал за ним. Она уловила только слова «неуклюжая стерва», произнесенные с напевным акцентом уроженца Тарбонна. Девушка удержалась от гневной ответной реплики и подавила желание отвесить ему пощечину. Затеяв свару на рынке, можно изрядно задержаться, а она и так уже опаздывает — у Амбрил появится еще больше поводов для подозрений.

Не впервые за это утро Саша прокляла себя за то, что поддалась коварному голосу, звучавшему в голове.

Она думала, что держит его под контролем после неприятного происшествия с лунной пылью, которую стащила из кабинета начальника порта в Сонливии. Они были уже на полпути через пролив Мертвеца, когда могучий порыв ветра сорвал с нее плащ и перевернул спрятанный в нем мешочек, покрыв всю палубу и смуглого капитана серебристым порошком. У гроза Амбрил вышвырнуть ее за борт заставила Сашу дать обещание, и она держалась изо всех сил почти две недели.

Но вчера вечером всепоглощающая страсть вернулась с удвоенной силой. После пропажи мешочка с хашкой у нее оставались только зеленые пилюли, которые она обнаружила в квартире Коула. Они были слабым заменителем лунной пыли, понадобилось почти половина пилюль, чтобы получить сносный кайф. Утренняя прогулка на рынок показалась Саше безупречным поводом, чтобы проветрить голову и избежать допроса старшей сестры.

Беломраморные улицы сверкали под Сашиными ногами, а она, пошатываясь, пробиралась меж рядов безупречно расставленных торговых палаток. На прилавках были разложены товары со всех уголков континента. Чтобы доставить их в Город Башен, купцы пересекали залитые солнцем пески далекого юга и отважно преодолевали опасности диких Ничейных земель к востоку. Она увидела торговцев из таких далеких мест, как Шамаат. Особенно хорошо были представлены Раздробленные государства: ящики, полные оливок и кроваво–красной вишни из Джанки, прекрасные вина из Тарбонна, медные столовые приборы из Эспанды и даже искусно выкованные доспехи из Гранца, которые превосходили все, что изготавливали в Благоприятном крае. Не было только никакого оружия — Белая Госпожа запретила торговать им в своем городе.

Саша поморщилась, когда торговец из Ничейных земель стал громко превозносить достоинства своего патентованного чудесного эликсира в трех футах от нее. Отвернувшись, она обнаружила, что смотрит прямо в лицо стража в белом плаще.

— Все в порядке, госпожа? — В голосе гвардейца — ни тени враждебности, столь привычной для Саши, встреть она кого из Алой Стражи в Сонливии. На самом деле гвардейцы — Белые Плащи, казалось, напрочь лишены агрессивности своих коллег из города на противоположном берегу Бурного моря.

— Да, офицер, — ответила девушка. Оставшиеся пилюли были надежно припрятаны в гостинице «Одинокая Сирена», где они остановились, и в любом случае, она не сделала ничего такого, чтобы дать основания для обыска.

— Тот мужчина, — сказал страж, кивнув в сторону купца из Тарбонна, который громко торговался сейчас с продавцом шелка из Ишара. — Он тебя как–то потревожил?

Саша в замешательстве уставилась на стража.

— Что?

— Я видел, как он до тебя дотронулся.

Покачав головой, она откинула с глаз длинные каштановые волосы. Все это начинало ее раздражать.

— Я на него налетела. Сама виновата. Я не смотрела, куда иду.

— Ты уверена? — Гвардеец слегка стиснул зубы. — Незнание наших обычаев — это не оправдание. Выдвини обвинение, и тот ублюдок лишится пальца, или двух. Белая Госпожа неодобрительно относится к тем, кто, болтаясь здесь, пристает к женщинам.

Услышав о лишении пальцев, Саша вздрогнула. Неожиданно в ее голове будто разорвалась зажигательная бомба, и, словно ее осколок, мелькнуло видение: шершавая рожа Трехпалого плавится в огне полыхающего склада.

— Он ко мне не приставал, — быстро сказала она. — Кроме того, мы — на рынке. Всякое может случиться. Подумаешь…

Она не добавила, что на большом рынке Телассы все вели себя очень скромно по сравнению с базаром Сонливии. Там покупатели и продавцы стиснуты как сельди в бочке, так что просто не разобраться, чьи руки что — и кого — трогают. И если в означенных руках нет трех дюймов стали, так никому и дела нет. А несколько раз стражники и сами улучали подходящую минуту, чтобы хорошенько ее потискать. Она не жаловалась. Так устроен мир.

— В таком случае я не стану предпринимать дальнейших действий. Доброго утра. — Кивнув ей, гвардеец удалился в своем элегантно ниспадающем, безукоризненном белом плаще.