Люк Скалл - Меч Севера

— Не подкинешь ли медяк? — проскрежетала какая–то карга, слишком дряхлая, чтобы какому–нибудь мужчине захотелось платить за ее иссохшие прелести.

Эремул похлопал по одежде, но с некоторым опозданием осознал, что забыл кошелек.

— У меня нет медяков. Но я могу предложить тебе свои благословения.

Старуха сплюнула, обнажив кривые коричневые зубы в опухшем рту.

— Я не могу питаться благословениями, ведь правда? Благодарю покорно, калека.

Эремул просто пожал плечами и проехал мимо. Сердиться смысла не было. В городе, где половина населения с трудом находила деньги на пропитание, а другой половине постоянно угрожало насилие со стороны фанатиков Мелиссан, едва ли стоило расстраиваться из–за оскорблений.

Покинув улицу Китового Уса и поднимаясь по Аллее Ворона, Эремул чуть не столкнулся с группой пьяниц, которые вывалились из одной из дешевых забегаловок, выстроившихся в нижней части улицы. Было еще рано напиваться, но это — один из беднейших районов города, и он не мог винить отчаявшихся за желание утопить в алкоголе свои печали.

На него уставились несколько физиономий со стеклянными взглядами, в разной степени уныния. Одно лицо выглядело смутно знакомым, но узнать его мешала дикая поросль седой щетины, а тут еще другой пьяница врезался в Эремула, чуть не опрокинув его кресло. Полумагу пришлось налечь всем телом на подлокотник, чтобы не шмякнуться на задницу.

— Смотри, куда идешь, — прошипел он под затихающий за спиной пьяный гогот.

Дородный попрошайка, в повязках с головы до ног, опершийся о стену, вытянул искореженную руку, прося монетку, но Эремул проехал мимо него и того несчастья, что с ним приключилось. Все же количество сострадания — оно ограничено.

Его раздражение улеглось, пока он взбирался на холм к северу от гавани. Полумаг заметил, насколько легче дался ему этот путь, чем в прошлый раз, руки поднимали его вверх по склону с поразительной легкостью. Неожиданно для себя он оказался на вершине Воронова утеса.

Разрушенный маяк был в точности таким, как он его запомнил: возвышающаяся над гаванью обветшалая старая башня, к которой мало кто осмеливался подходить. Некоторое время назад Белая Госпожа вызвала его сюда на тайную встречу со своими служительницами. Полумаг нашел, что это идеальное место для встречи с Лорганной вдали от любопытных глаз.

Дверь уже оказалась приоткрытой. Открыв ее толчком, он заглянул внутрь. Мерцающий факел освещал сырое, круглое помещение. Лорганна стояла к нему спиной, ее внимание было приковано к парню, привязанному к стулу посреди комнаты. Два стража, которых Лорганна, очевидно, привела с собой, опустили руки на свое оружие и мрачно посмотрели на него с видом, присущим наемным головорезам по всему свету.

Министр по связям с общественностью повернулась.

— Эремул, — сказала она. — Я думала, ты не появишься.

— Никогда не держи пари против человека без ног. Полумаг подкатился к пленнику и в изумлении приподнял бровь. — Он молод. Похоже, Мелиссан начала вербовать с ранних лет.

— Идите наружу и подежурьте, — приказала Лорганна двум мужчинам. — Если увидите, что кто–то приближается, поднимайте тревогу.

Обменявшись взглядами, наемники вышли за дверь.

— Спасибо за то, что ты это устроила, — произнес Эремул. Он всегда чувствовал себя неловко, выражая признательность, но эта женщина заслужила его. — Несомненно, твои коллеги в Совете считают меня безумцем.

Лорганна пожала плечами. Она сменила длинную черную мантию городского магистрата на простую коричневую блузу. «Обезличенность ей идет», — подумал Эремул. Ни в ее лице, ни в поведении не было ничего запоминающегося.

— Если Исчезнувшие действительно возвращаются на эти берега, то Совет вскоре пожалеет, что отверг твои опасения.

Вытянув руку, Эремул взялся за кожаную повязку, не дающую пленнику говорить.

— Можно?

Лорганна кивнула. Полумаг развязал повязку и убрал ее с лица фанатика.

— Как тебя зовут? — спросил он.

Пленник плюнул ему в лицо.

Эремул вытер слюну с подбородка и сдержал нарастающее раздражение. Давненько никто не смел в него плевать, и он уже забыл, насколько это неприятно.

— Все они так, — заметила Лорганна, качая головой. — Великий Регент разрешил применять любые пытки, чтобы заставить их говорить, но эти фанатики ничего не выдают.

— Их языки могут не говорить, но не так–то легко контролировать собственные мысли. — Полумаг положил руку на голову пленника. Не обращая внимания на отчаянные метания фанатика, он вызвал свою магию. — Последний раз я практиковался в извлечении мыслей на нашем безвременно ушедшем лорде–маге. Сомневаюсь, чтобы этот юный возмутитель спокойствия оказался более стойким.

Эремул погрузился в его разум, но, как ни старался, не смог прочесть ничего, кроме смутных ощущений гнева и, как ни странно, недоумения.

— Где татуировка? — спросил Полумаг, лоб которого покрылся каплями пота.

— На левой руке, чуть пониже плеча.

Скрипнула дверь, и один из наемников Лорганны засунул в комнату свою бритую голову.

— Мы поймали какого–то старого пьяницу, который бродил тут вокруг, — сообщил он. — Этот тип так надрался, что чуть не упал с края утеса.

— Дай ему ногой под зад и отправь восвояси, — раздраженно ответил Эремул. — Или просто швырни в гавань. — Лорганна нахмурилась. — Я шучу, — наполовину солгал он.

— Позаботься о том, чтобы он благополучно спустился с холма, — велела Лорганна. Кивнув, бритоголовый исчез.

— Левая рука, чуть пониже плеча, — пробормотал Эремул.

Он извлек из своего одеяния нож и отрезал фанатику рукав.

Вот она — похожа на паука, туго свернувшегося под кожей. Письменность Исчезнувших.

— Ты собираешься вырезать ее? — с тревогой в голосе спросила Лорганна.

— Никаких грубостей. Я извлеку ее, используя магию. Если она каким–то образом ускользнет от меня, будь добра, наступи на нее. Мы должны не упустить ее.

Сделав глубокий вдох, Полумаг направил свою магию на татуировку, бормоча слова связующего заклинания, которое удержит ее на месте, как только она выползет из плоти юноши. Это была очень тонкая работа, за пределами возможностей многих чародеев. Хотя Эремул всегда был слабейшим из магов, когда дело доходило до применения вульгарной силы, он обладал таким мастерством, которое иногда впечатляло даже старого Поскаруса.

«Текст» начал корчиться, так же как на трупе в морге. Задержав дыхание, Эремул смотрел на него, как ястреб. Как только текст выполз из кожи пленника, Полумаг привел в действие свое заклинание.

Поймал тебя, — торжествующе прошептал он.

Наклонившись, он подхватил странный предмет. У него было гладкое металлическое тело с шестью зазубренными ногами. Поднеся его к уху, он услышал доносящееся изнутри слабое жужжание. Тут–то он и осознал, что этот паразит — не живое существо, это конструкция, созданная руками, гораздо более искусными, чем у любого человека.