Роберт Шекли - Все романы Роберта Шекли в одной книге

Несмотря на эту чужеродность, Кармоди был все же уверен, что городок американский. И он осторожно двинулся к городу, готовый, чуть что не так, стремительно броситься прочь.

Однако все было в порядке. Город выглядел приветливо, щедро распахивая перед ним свои улицы и радушно улыбаясь широкими витринами. Углубляясь в город, Кармоди обнаруживал все новые и новые приятные места. В центре его поджидала площадь, похожая на итальянскую пьяццу, только поменьше размером. Посреди этой пьяццы был фонтан — мраморная копия мальчика с дельфином. Из пасти дельфина била струя чистой воды.

— Надеюсь, вам нравится? — произнес голос за левым плечом Кармоди.

Кармоди не отпрянул в ужасе. Он даже не повернулся. Голоса, раздающиеся у него за спиной, перестали его пугать. Он даже подумал, что, по-видимому, в Галактике многим нравится обращаться к нему таким образом.

— Очень мило, — сказал Кармоди.

— Я сам построил все это, — продолжал голос. — Мне казалось, что фонтан, несмотря на архаичность концепции, эстетически оправдан. А эта пьяцца со скамьями и тенистыми каштанами — точная копия площади в Болонье. Снова повторю: я не боюсь упреков в старомодности. Истинный художник, как мне кажется, использует все, что считает необходимым, будь оно тысячелетней давности или только вчерашнее.

— Согласен целиком и полностью, — сказал Кармоди. — Позвольте представиться. Меня зовут Томас Кармоди.

Улыбаясь, он обернулся с протянутой рукой, но за левым плечом никого не оказалось, как, впрочем, и за правым. На площади никого не было.

— Извините меня, — произнес голос. — Я не хотел напугать вас. Думал, вы знаете…

— Знаю что? — спросил Кармоди.

— Знаете обо мне.

— Понятия не имею. Кто вы? Откуда говорите?

— Я голос города, — сказал голос. — Или, выражаясь точнее, я и есть город. Говорящий город, говорящий сейчас с вами.

— Неужели? — насмешливо бросил Кармоди. И сам себе ответил: «Да. Полагаю, что это так. Говорящий город? Подумаешь!»

Город так город. Кармоди даже не очень удивился. Ему надоело, по правде говоря. Он уже встречался со множеством существ гигантских размеров, обладающих сверхъестественными способностями. А сколько раз его швыряло из одного конца Вселенной в другой! Силы, твари и воплощения кидались на него со всех сторон, так что временами он даже терял хладнокровие. Кармоди был рассудительным человеком; он понимал, что существует межзвездная иерархия и что человек стоит в ней не слишком высоко. Но гордость у него тоже была. Он считал, что и человек чего-то стоит — и не только для себя самого. Если ты только и делаешь, что охаешь, ахаешь и чертыхаешься, встречаясь со всеми этими инопланетными штуками, то о каком самоуважении можно говорить? А Кармоди не хотел терять самоуважения. Это было то немногое, что у него пока еще оставалось.

И потому он отвернулся от фонтана и спокойно пересек площадь, словно разговаривал с городами каждый день и все это давно ему надоело. Он прошелся по нескольким улицам и проспектам, заглядывая в витрины лавок и рассматривая дома, и немного постоял перед статуей.

— Ну? — спросил город через некоторое время.

— Что «ну»? — тут же отозвался Кармоди.

— Что вы думаете обо мне?

— Вы — о'кей.

— Только о'кей?

— Видите ли, — сказал Кармоди, — город это город. Если знаешь один, то, в сущности, знаешь и все остальные.

— Это не так! — воскликнул город, явно уязвленный. — Я заметно отличаюсь от всех других городов. Я — уникум.

— В самом деле? — Кармоди пожал плечами. — А по-моему, вы выглядите как скопление плохо подогнанных частей. У вас тут итальянская площадь, группа греческих статуй, позднеанглийская готика, нью-йоркский многоквартирный дом старого стиля, калифорнийская сосисочная, похожая на портовый буксир, и бог знает что еще. Что тут уникального?

— Уникальна комбинация всех этих форм в осмысленном ансамбле, — возразил город. — У меня внешнее разнообразие при внутреннем единстве. Эти старые формы вовсе не анахронизмы. Каждая представляет определенный стиль жизни и, как таковая, занимает отведенное ей место в хорошо отлаженной машине для поддержания жизни, каковой является город.

— Это ваше личное мнение, — сказал Кармоди. — Между прочим, есть у вас имя?

— Конечно, есть. Мое имя Беллуэзер [46] «Беллуэзер » означает «хорошая погода» (Яснопогодск). — Прим. пер. . Беллуэзер, штат Нью-Джерси. Не хотите ли кофе, или же сандвич, или свежих фруктов?

— Кофе хорошо бы, — сказал Кармоди и позволил городу проводить себя за угол в кафе на открытом воздухе. Оно называлось «Ну-ка, мальчик!» и было точной копией салуна Веселых Девяностых, с механическим пианино, лампами в стиле Тиффани и канделябрами из граненого стекла. Там было очень чисто, как и повсюду в этом городе, но людей не было совсем.

— Прекрасная обстановка, как по-вашему? — спросил город.

— Походная, — сказал Кармоди. — Годится, если вам нравится такой стиль.

Поднос из нержавеющей стали с дымящейся кружкой «капуччино» сам собой опустился на стол.

— По крайней мере, обслуживают здесь хорошо, — добавил Кармоди и отхлебнул кофе.

— Хорошо? — спросил город.

— Да, очень.

— Я горжусь своим кофе, — заявил Беллуэзер. — И своей кухней тоже. Не хотите ли чего-нибудь? Омлет, например, или суфле?

— Нет, спасибо, — отрезал Кармоди. И, откинувшись на спинку стула, спросил: — Так что, вы — образцовый город?

— Да, имею честь быть таковым, — сказал Беллуэзер. — Я новейшая, самая последняя модель и, надеюсь, наилучшая. Я был спроектирован объединенной исследовательской группой Йельского и Чикагского университетов, которую финансировал фонд Рокфеллера. Детальной проработкой занимался в основном Массачусетский технологический институт, хотя отдельные участки меня были выполнены в Принстоне и в «Рэнд Корпорейшен». Главным подрядчиком была компания «Дженерал Электрик», а деньги пожертвовал фонд Форда, а также другие организации, называть которые я не имею права.

— Интересная история, — заметил Кармоди с деланным безразличием. — Вон там, через дорогу, готический собор, да?

— Да, готический, целиком и полностью, — подтвердил Беллуэзер. — Но он межконфессиональный, открыт для верующих любой религии. Вместимость — триста посадочных мест.

— Не так уж много для такого здания.

— Конечно. Но я хотел соединить благоговение с комфортом. Людям это нравится, — возразил город.

— А где, между прочим, люди? — поинтересовался Кармоди. — Я никого не видел.

— Они ушли, — скорбно сказал город. — Все меня покинули.

— Почему?

Беллуэзер помолчал, а затем через силу выговорил:

— Произошел разлад в отношениях города с горожанами. Непонимание или несчастливая цепь недоразумений. Подозреваю, что здесь и подстрекатели приложили руку.