Алан Дин Фостер - Чародей с гитарой. Том 2

— А можа, прав купчишка. Кажись, есть способ получше.

— Получше чаропения? — покосилась на него Ниина. — Брательник, ты всегда ходил с мозгой набекрень.

— Ошибаешься, милая сестрица, ошибаешься. — Выдра охватило возбуждение. — Слушайте сюда! Эти педрилки ненавидят все, че плохо пахнет или плохо выглядит, и ваще беспорядок. Правильно я говорю?

Выражение лица Банкана говорило о том, что он ничего не понимает. Рекордное недоумение читалось на морде Граджелута.

— Я не улавливаю нить ваших рассуждений, — признался купец.

— Да неужто не просекаете? Мы ж с сеструхой эксперты по части бардака.

У Ниины блеснули глаза, усы приподнялись, губы расплылись в улыбке.

— Эй, а ведь он прав! Выдры — мастера шкодить, для них это совершенно естественное занятие.

— И мы учились у лучших наставников! — добавил Сквилл, имея в виду своего знаменитого и, увы, не всегда добрым словом поминаемого отца.

— Теперь я понимаю, к чему вы клоните. — Граджелут почесал шею толстым когтем. — Но это все же рискованно. Наши тюремщики могут обезуметь от злости.

— В задницу наших тюремщиков! — рявкнул Сквилл. — Они и так психи, в натуре. — Он повертел пальцем у виска. — Че еще они могут нам сделать?

— Убить, — спокойно ответил Граджелут.

— Ну, допустим, — согласился выдр. — Тока ежели получится, в чем я лично сомневаюсь.

— Но и в обратном вы не уверены. — Ленивец вернулся в угол камеры и сложил лапы на груди. — Надеюсь, вы окажете услугу вашему покорному слуге, избавите его от необходимости участвовать в этой явной авантюре.

— Да ладно, шеф, обмякни. — Ниина безошибочно разгадала его страх. — Не пострадает твоя драгоценная шкура. От тебя ж за версту несет придурковатым чистоплюем.

— Спасибо, — сухо заметил Граджелут.

— А ты, Банкли, будь на подхвате, — продолжала выдра. — Встань в уголке рядышком с нашим проводником и предоставь нам с братцем всю грязную работу. Ежели понадобится твоя помощь, скажем.

Банкан вдруг обнаружил, что заразился выдровым азартом.

— Пожалуй, я бы мог кое-что сделать…

Сквилл, потирая ладони, осматривал камеру.

— Да, чуваки, работенка намечается не из легких. — Его взгляд упал на тарелки с едой. — Кажись, я дозрел перекусить чем бог послал.

Один из надзирателей, заслышав шум, пошел посмотреть, в чем дело. А когда увидел, у него глаза полезли на лоб.

— Прекратите! Немедленно прекратите!

Потрясая копьем, он бросился к камере.

Сквилл, мочась на ходу, вразвалочку приблизился к решетке, ухватился за прутья и окропил безупречно белую обувь грызуна. Гримаса изумления на морде вертухая сменилась ужасом, словно его переехала груженая подвода. Он взвизгнул, выронил оружие и во всю прыть помчался к выходу.

Выдр улыбнулся товарищам, не прекращая своего занятия. Близнецы методично превращали камеру в свинарник, а Граджелут с Банканом не покидали свой девственно чистый угол и наблюдали, мешая любопытство с тревогой.

По коридору вышагивал Киммильпат, прикрываемый двумя белками с мечами наголо и заспанной комендантшей.

— Что такое? Что здесь происходит? — выкрикивал, приближаясь к камере, чародей. — Что за суматоха! Вам это с лап не сойдет! Не успел я уснуть, как меня разбудили, и за это…

И вдруг он застыл как вкопанный, челюсть его отвисла. То же самое произошло и с его свитой.

Сквилл и Ниина разделись и разбросали одежду по камере. Их примеру последовали Банкан и — неохотно — Граджелут. Оба, совершенно голые, прислонились к стене напротив решетки. Казалось, в прачечной взорвался бак с грязным бельем. Параша была опрокинута, ее зловонное содержимое выплеснулось в коридор, кое-что осталось и на решетке. Повсюду валялись осколки посуды вперемешку с ватой из изодранных матрасов. Добрая половина еды очутилась на стенах, кусочки мяса и овощей скользили по белоснежной поверхности.

У сурка внутри все задрожало, но голос остался твердым:

— Я понял, что вы затеяли, только ничего не выйдет!

Не успел он договорить, как двое надзирателей, зажимая ладонями пасти, бросились наутек. Комендантша осталась — крепкий орешек. Но выглядела она крайне жалко.

— Че не выйдет, начальник?

Сквилл прижался к решетке и высунул язык. С оттопыренной нижней губы потекла слюна.

Комендантша съежилась.

— Эту грязь придется убирать чистоплотным горожанам! — запротестовал волшебник. — Но сначала мы будем вынуждены долго их уговаривать. Требую немедленно прекратить безобразие!

— Че за безобразие?

Ниина подошла к брату, наклонилась и слизала грязь с пола.

— Хррр… Я вас предупреждал!

Киммельпат поднял лапы и забубнил.

Сквилл повернулся к сестре.

— Нехилый голос, правда? Хотя, на мой вкус, чуток пискляв.

Он просунул морду как можно дальше между прутьями, погрузил в рот мохнатый палец и с поразительной силой осквернил непорочно чистую, прихотливо и тщательно расшитую мантию волшебника.

Ошеломленный Киммельпат умолк на середине заклинания и оглядел себя. В следующий миг его ноздри уловили аромат пищи, которая из желудка выдра перекочевала на одежду достойного чародея. Понятно, устоять под натиском рвотных миазмов его невинный организм никак не мог. Киммельпат круто повернулся и облевал пол у ног комендантши, только чудом не испачкав ее подол.

Между тем в вестибюле воцарился подлинный бедлам. Перепуганные, ничего не понимающие надзиратели бестолково метались и галдели. Происходящее в коридоре и камере было скрыто от их глаз. Но не от ушей. И услышанное вовсе не придавало им отваги.

— Ну, спасибочки, шеф. — С губы Сквилла обильно текла слюна. — Теперь у нас хороший пример, здорово вдохновляет. Так и быть, давай почищу. — Он набрал полную пасть воды из уцелевшего кувшина и обрызгал, не потеряв ни капли, физиономию не подозревающего о подвохе волшебника.

Потрясенный сурок лишился чувств, а Сквилл заглянул в почти опустевший кувшин.

— Трудно созидать шедевры, када материала в обрез. А ну, — крикнул он комендантше, — тащи еще жратвы, а то мы едва распробовали, вот так!

Горстка надзирателей робко проникла в коридор. Они собирались помочь своей начальнице, но зрелище и запах заставили авангард развернуться и в панике смять следующий ряд.

Зажимая нос пальцами, Банкан гнусаво сказал Граджелуту:

— Видите, Сквилл был прав. Этот народ так привык к чистоте, что совершенно теряется, сталкиваясь с настоящей грязью.

— Все-таки они способны нас умертвить.

Ленивец сделал все от него зависящее, чтобы нейтрализовать собственный сверхчуткий нос.

— Только если пригрозим снова устроить беспорядок.

— А вдруг они владеют какой-нибудь стерилизационной магией, о которой мы не знаем?

— Граджелут, я смотрю, в серьезных переделках оптимизм из вас так и хлещет.