Алан Дин Фостер - Чародей с гитарой. Том 2

Граджелут пристально смотрел на особенно высокий шпиль.

— Точно этого сказать нельзя. Протяженность пустыни никем не измерена, на этот счет добрые жители Поукелпо были правы. Однако мы продвигаемся довольно быстро и равномерно, и я не думаю, что переход займет еще десятки недель.

— Недель! — тявкнула Ниина, открыла пасть и часто задышала. — Не знаю, выдержу ли еще хоть день такой пытки.

— Предпочитаете повернуть и встретиться с нашими приятелями смерчами?

— Шеф, да не боись, они все разбежались.

Сквилл чуть распрямился.

— Я и сам чуток устал. — Снугенхатт подчеркнул жалобу вялым фырканьем. — Думаете, легко бежать на солнцепеке в доспехах?

Виз свесился с насеста, заглянул носорогу в глаз.

— Старина, хватит ныть. От жажды не умрешь — воды здесь хватает. Может, тебя беспокоит что-то еще?

— В точку, приятель. Меня беспокоит, что нельзя помыться.

— Я тоже уже сколько дней не плавала! Выдры воду любят, а не пески. — На морде у Ниины появилось мечтательное выражение. — Дома большая река, веселые кореша, рыбы вволю. А тут — одни неприятности. Да разве какой-то вшивый Великий Правдивец стоит таких мучений?

— Можа, и стоит, — хмуро добавил ее брат, — ежели существует.

— Будем надеяться, что существует, — прошептал Граджелут. — Кажется, я замечаю некоторый спад энтузиазма.

— Спад? Шеф, да он уж на ладан дышит.

Банкан поморщился — на пути встретился неглубокий сухой лог, и пока носорог его форсировал, наездников здорово трясло и качало.

— Не знаю, как вы, ребята, а я не могу повернуть назад, даже если бы и захотел.

— Эт еще почему, кореш? — спросил Сквилл.

— Потому, что это было бы признанием поражения.

Снова по спине хлопнула дуара. Выдр заморгал.

— Е-мое, да че ж в этом постыдного? Да я хоть щас признаю поражение, ежели мне за это дадут мешок свежих раков. — Он мелодраматично вскинул лапы и обратился к богам — всем, кому было до него дело. — Эй, вы! Глядите, я признаю свое поражение! Встречаю его с распростертыми объятьями. Ну, как насчет свежатинки?

Лишь через минуту он опустил лапы.

— Кажись, богам недосуг. Кажись, им завсегда недосуг.

— Мы не повернем, — твердо заявил Банкан.

— Вот так, да? А можа, проголосуем? — Выдр оглянулся. — Кто за то, чтоб вертаться взад, поднимите лапу. — И вскинул свою.

Не получив поддержки, он удивленно посмотрел на сестру.

— А ты-то че? Ведь ныла больше всех нас вместе взятых.

Ниина потупилась.

— Ну, просто я подумала над словами Бански. Насчет поражения. Как мы все объясним Маджу и Виджи? Да я и не уверена, что сдаваться прямо щас — такая уж хорошая идея.

— Е-мое, сеструха, чем же она не хороша? — Близнец не скрывал изумления. — Разве щас не самое подходящее время? — Не дождавшись ответа, он добавил: — Так ты, значица, за то, чтоб продолжать эту клепаную авантюру?

— Я этого не говорила. Я воздерживаюсь. Вот так.

— Че ты сказала? Воздерживаешься? Ты че, офигела? Нет у тебя права воздерживаться.

У нее встали торчком усы.

— Нет, есть.

Через секунду Банкан решил, что лишь выдры с их замечательным проворством и потрясающим чувством равновесия способны затеять серьезную потасовку на спине бегущего носорога и не свалиться.

Как всегда, возня близнецов завершилась без особого ущерба для обеих сторон. Спустя несколько минут брат и сестра как ни в чем не бывало расселись по своим седлам.

— Слышь, чувак, есть идейка поколдовать. Давай-ка прямо тут организуем прохладный пруд. Найдем среди скал подходящую ямку и попробуем. Как тебе моя мысля?

— Не очень.

— Ё-мое, Банкан, че ж в этом плохого? Задерживаться не будем, только окунемся. Да разве трудно сделать пруд?

Банкан обернулся к другу:

— Сказал же, нет. Мы и так слишком часто испытывали судьбу. Чары надо беречь. Вдруг закончится питьевая вода? Я же тебе говорил, в таких делах, как музыка, копии всегда хуже оригиналов. Обойдешься без купания.

Сквилл решил обидеться.

— Черта с два! Это мое естественное право, вот так. Клепаная племенная конституция!

— Твоя конституция подождет, пока мы не пересечем Тамаз. — Банкан даже не пытался успокоить раздраженного друга. — Потерпи. Если Граджелут прав, мы скоро выберемся отсюда.

Но Сквилла такой ответ не удовлетворил.

— Ниче себе?! Не, чуваки, вы слыхали, а? Ежели Граджелут прав! Вот так, да?

Путешествие было бы утомительнее, не окажись пустыня такой живописной. В этом отношении Тамаз заслуживала высокой похвалы. В ней хватало нерукотворных башен — одна другой солиднее и краше, у каждой свои очертания, своя расцветка. Прямо из песка вырастали гигантские шпили, за тысячелетия терпеливые ветер и вода украсили их бока причудливыми скульптурными ансамблями.

Граджелут, остро чувствуя назревающий конфликт, попытался отвлечь выдр.

— Вам бы следовало больше внимания уделять ландшафту. Видите вон тот утес? — Он показал на изъязвленные бока темного клина, что торчал из песка, как гнилой зуб из десны. — Согласитесь, его контуры очень похожи на человеческое лицо. — Он водил в воздухе указательными пальцами. — Каменный выступ в центре — нос, над ним — выпуклый лоб, а под ноздрями…

Но его перебил выдр:

— Шеф, мне щас неохота пялиться на все, че похоже на клепаного человека.

Он прожигал взглядом спину невозмутимого Банкана.

Но купца такой отлуп не смутил:

— Что ж, прекрасно. В таком случае поглядите направо, вон на ту созданную выветриванием остроконечную башенку. Разве ее очертания не вызывают в вашей памяти образ дикобраза?

Сквиллу упрямство запрещало поворачиваться и смотреть, но, когда природное любопытство взяло верх, он поразился чуткости ленивца к сюрреальному.

Выдр вскинул голову.

— Да пущай меня вздрючит паршивая рысь, ежели ты не прав хотя бы наполовину.

— И правда, здорово похоже на колючего педика.

Ниина тоже включилась в игру, сама того не заметив. Впрочем, она была готова на все, лишь бы развеять бесконечную скуку.

Игра перешла в состязание — кто найдет самые неприличные или хотя бы необычные черты у изрытых непогодой скал. Ниина поставила рекорд, сравнив кучу щебня с прилегшей лесной антилопой, но его побил Сквилл, утверждавший, что уединенный останец — вылитая мышь в доспехах. Вскоре все до единого искали знакомые черты. Никто не предполагал, что предложенная купцом забава так хорошо убивает время. А Граджелут был в ней настоящим докой, по его словам, лишь это занятие скрашивало долгие странствия в одиночестве.

Утром игра возобновилась, и купец придумал оценивать ее. Очки получали за точность сравнений, за фантазию и за частоту остроумных находок.

Когда Снугенхатт доказывал, что выступ на обрыве — на самом деле ищущий добычу ястреб, тишину окружающей пустыни нарушили крики.