Алан Дин Фостер - Чародей с гитарой. Том 1

Она оглянулась и показала вниз.

— Погляди, какой след мы оставляем. — Посмотрев назад, Джон-Том заметил полосу поломанных веток и примятой травы, остававшуюся позади змеи. — Налетчики из Усадьбы Жулья такого не пропустят.

— Да? Но они же не догадаются, что это мы.

— Может, и не догадаются. Только на л'бореанских верховых змеях у нас разъезжают лишь самые богачи. И, в надежде сорвать крупный куш, разбойнички непременно увяжутся по ее следу, в особенности если он ведет не к городу. Конечно, обнаружив на змее только нас, а не толстого купца, они разочаруются, что может неприятным образом сказаться на нашем дальнейшем существовании.

— Именно, золотко, — с готовностью подтвердил Мадж. — Есть у них такая неприятная, прямо скажу, пакостная наклонность — улаживать все недоразумения, не прибегая к словам.

— Как это? — хмурясь, переспросил Джон-Том.

— Перво-наперво убьют, а вопросы задавать потом будут.

Юноша мрачно кивнул.

— Да, такие встречаются и в наших краях.

И он вновь задумчиво обратился к дуаре. Она уже была едва заметна во мраке. Джон-Том повозился с ручками на корпусе, и на струнах заиграли голубые огоньки. Он старался не открывать, не произносить слов песни, которую играл. Но одну мелодию — без текста — трудно вспомнить. На востоке серебряным долларом выкатилась на небо луна.

Однажды он не удержался и произнес несколько слов, на боку змеи тут же стало появляться нечто зеленое. Черт, не выходит. Нужно сыграть такое, где слов нет вовсе, так безопаснее.

Пальцы заскользили по струнам по-другому. Уже лучше, решил он. А потом заметил взгляд Маджа.

— Что случилось?

— Кой черт с тобой творится, Джон-Том?

— Это фуга Баха, — отвечал он, не понимая. — Там, откуда я взялся, эту мелодию знают все.

— На хрен все это, приятель! Я не за твою музыку. Я за твою компанию.

Голос был какой-то странный — и не встревоженный, и не спокойный. Джон-Том поглядел направо... и схватился за луку, чтобы не выпасть из седла.

Он смотрел прямо в кишащую чем-то пустоту. В ней присутствовало нечто загадочное... Сотни каких-то сущностей. Но когда он поглядел на них, они исчезли.

Куда-то налево, подумал он, и вновь повернулся за ними, и они опять пропали.

— Кажется, над тобою, приятель. — Джон-Том откинул голову назад, чтобы вновь ничего не увидеть. Они метнулись вниз, чуть вправо — за дерево гинкго, но и так он их не увидел, потому что теперь они бросились влево, но и там их уже не было.

У Джон-Тома начала кружиться голова.

Он словно бы пытался увидеть эхо. Напрягая глаза, он вглядывался, но каждый раз мог различить лишь какие-то тени.

— Ничего не вижу. То есть вижу, но не совсем.

— Конечно. — Мадж уже ухмылялся. — Я тоже. Их видно, тока когда они исчезли уже.

— Но ты-то ведь видел? Только что? — проговорил Джон-Том, чувствуя себя дураком, потому что сам-то вполне был уверен — возле них в лесу что-то есть. — Ты же сказал мне глядеть туда, где они оказались.

— Приятель, это верно лишь наполовину. Я сказал, чтоб ты посмотрел, но не в ту сторону, где они тогда были. Их можно увидеть тока когда они исчезают. — Выдр поскреб ухо и поглядел назад через мохнатое плечо. — Но — никогда не выходит. Их так не увидишь. Тока те вот, кому почти удалось их заметить, так и не могут прекратить этого дела. Вона!

Он быстро показал вправо. Джон-Том повернул голову так резко, что защемил нерв и дернулся от боли. Визуальные отпечатки образовывали в памяти изображение.

— Они здесь повсюду крутются, — сообщил Мадж, — тока в основном возле тебя.

— Кто это — они?

Путалось не только в глазах, путался уже и разум. Трудно было сразу видеть и не видеть и не пытаться додумать увиденное... Что же такое представляют из себя эти самые «они»? Или не представляют? Это как с двумя магнитами: ты можешь приблизить друг к другу одноименные полюса, но в последний момент они всегда разойдутся.

— Это гничии.

Джон-Том быстро поглядел налево. И снова ничего не увидел. Но ощутил уверенность, что, подвинь он глаза в сторону — на какую-то чуточку, — и, несомненно, все четко и ясно увидит.

— Что еще за чертовы гничии?

— Ни хрена себе... Так ты чего говоришь, в твоем этом самом месте... У вас их нету, что ль?

— Мадж, у нас нет многого, к чему вы здесь привыкли.

— А я-то думал... — Выдр пожал плечами. — Гничии, они всегда вокруг нас и повсюду. Просто иногда их лучше видно или хуже не видно... не знаю, как точнее сказать. Их чаще миллионы и миллионы.

— Ты сказал, миллионы? А почему мне хотя бы одного увидеть не удается?

Мадж воздел лапы к небу.

— Хорош вопросец, а? Не знаю. И никто не знает. Держу пари — даже Клотагорб. А чего... чего они там из себя представляют — так это еще одна тайна. Самое лучшее описание, которое мне удалось услышать, так это они то, что видишь, когда повернул голову и ничего не увидел, хотя знал, что там чтой-то есть. Гничии — это то, что, казалось, увидел уже уголком глаза, ан нет — повернул, и исчезло. Ваще — почти-были, едва-ли-есть, то-ли-были-то-ли-не-были. Они Всегда с нами, и их всегда нет.

Джон-Том задумчиво откинулся в седле, сопротивляясь желанию поглядеть направо или налево.

— Может, они и у нас есть. Только здесь они чуть более видимы, даже более материальны, чем у нас. — Он подумал, не кишит ли весь университет миллионами гничиев. Это помогло бы объяснить многие факты. — А откуда ты знаешь, что они реальны, раз их невозможно увидеть?

— Конечно, реальны, чувак, или тебе котелок другое говорит? Сам ведь видишь. Просто ум они могут еще одурачить, а глаза — не совсем удается. Тока что мне до них? У меня хлопоты другие — простые, значит, так вот. А для тех, кто ими интересуется, иметь дело с гничиями — одно наказание. Они магии не чувствуют. Не было такого волшебника, что сумел бы остановить гни-чия и посмотреть, что это такое. И Клотагорб не может, и Квуел-нор... Даже легендарный Насаделма не умел этого. Тока они безвредные, я еще не слышал, чтоб кому от них худо было.

— А ты откуда знаешь? — удивился Джон-Том. — Их ведь даже не видно.

— Угу, не видно... Тока покойничков возле них тоже не видно.

— У меня от них мурашки по коже бегут. — Джон-Том пытался не смотреть вокруг, что стоило ему все больших и больших усилий. Одно дело знать, что видишь такое, чего нет на самом деле, другое — понимать, что вокруг тебя с неизвестными целями в воздухе роятся миллионы и миллионы существ неизвестного вида.

— А почему они возле меня трутся?

— Кто знает, приятель. Тока слыхал я... Словом, они, гни-чии-то, к тем льнут, кто встревожен или нервничает. Ну и к вам еще, чудотворцам. Стало быть, ты годишься сразу с двух сторон. А раньше ты ничего не замечал возле себя, когда бывал в таком вот настроении?