Оливер Джонсон - Светоносец (сборник)

Но потом произошло что-то странное и непонятное: в те несколько секунд, пока Уртред глядел, цвет неба медленно менялся с серого на какой-то оттенок белого, но сейчас, как если бы рассвет достиг максимума и вместо него настала ночь, темнота потекла назад и ее волны затопили мир.

Он почувствовал, как воздух слабо задрожал, потом затряслись стены и пол коридора, зубы клацнули во рту. Зеркала на стенах зазвенели, треснули и взорвались, окатив их дождем осколков. Горцы в ужасе прижались друг к другу. Свет в конце коридора начал быстро гаснуть.

— Жрец, что это? — спросил Гарадас, его лицо, окаймленное бородой, стало смертельно бледным.

Уртред не ответил. Тот постепенно усиливающийся страх, который занозой сидел в нем последние несколько часов, внезапно схватил его за горло. Вместо него ответила Таласса. — Темнота вечной ночи.

Староста даже простонал от ужаса. — Пусть духи мертвых защитят нас! Что это за шум? — в отчаянии прошептал он.

— Атанор — это шум их крыльев, — опять ответила Таласса.

— Атанор, это кто?

— Демоны, которые тащат край ночи от заката до рассвета, но теперь они окружили весь мир и солнца больше нет. Только Ре и наша вера смогут спасти нас.

В этот момент заговорил Уртред. — Ре, наша вера и драконы. Я поведу их, — спокойно сказал он, глядя в конец коридора.

— Поведешь их? Как человек может вести драконов? — недоуменно спросил Гарадас.

— Помнишь Лорн, где Волк Фенрис загнал нас в башню и чуть не заморозил?

— Да, тогда ты призвал дракона.

— Тогда призвал, а сейчас я стану драконом и поведу их против Атанор. А вы идите дальше, в подземный мир. Я догоню вас, когда разделаюсь со тьмой.

После крика Голона темнота наполнилась шуршанием крыльев и странными непонятными звуками, как если бы демоны одновременно жевали и глотали его. Потом темнота рассеялась, вернулся жгучий холод и слегка посветлело. Фаран опять увидел область между бушпритом и фок-мачтой. Она была пуста, за исключением золы вокруг пентаграммы и темного пятна крови внутри. Голон исчез.

Фаран никогда не знал страха, во всяком случае с момента первой смерти, ночи ножей убийц, когда он проснулся рядом с любовницей, плавая в собственной крови: с тех никакое событие или зрелище не заставляло его душу содрогнуться (быть может он вообще разучился бояться?); ничего не дрогнуло внутри даже тогда, когда он плыл на барке Ахерона или лежал под огромной колонной, а сверху громыхал демон. Но теперь, когда он глядел на то, что осталось от Голона, Фаран почувствовал, как холод проник в вены, холод, который может заморозить даже жирную вязкую смолу, которая служила ему кровью.

Бесконечная темная полоса вытянулась на запад в небе над носом Темного Корабля и вдоль отвесных склонов ущелья. Присмотревшись, он разобрал на ее краях поразительное количество крыльев, которые выделялись на фоне того, что недавно было рассветом: Атанор.

Немертвые, толпившиеся вокруг него в тени демонов, что-то быстро и бессвязно тараторили, из их рта шла пена. Видны были только белки глаз. И тут Атанор опять нырнули вниз, к кораблю: обитатели Хель, с крыльями летучих мышей, тела покрыты броней из черно-коричневой чешуи, оскаленные клыки, вытянутые остроконечные головы, заканчивающиеся ушами, в красных глазах горит злоба. Возможно Голона им не хватило: сейчас они схватят его и забросят туже же, куда и волшебника — в пропасть ада.

Вместо этого они беззвучно приземлились на мачтах корабля, вонзив в них свои острые когти. Барка слабо задрожала, затряслась и задвигалась на своем ледяном ложе, заскрипели лини и фалы.

А потом, внезапно, корабль накренился и поднялся в воздух, как если бы весил не больше листа бумаги. Фаран увидел, как стены ущелья уносятся вниз, все быстрее и быстрее, как если бы красно-коричневые утесы тонули по каждую стороны от барки, превращаясь в расплывчатые пятна.

Над собой, с каждой стороны, он видел Атанор: демоны как темные тени впились когтями в корпус и мачты, так что темный металл корабля выгнулся и побелел. Крылья почти не били воздух под ними — повсюду, насколько глаз мог видеть, крутились вытянутые вверх хвосты.

Внезапно тяжесть исчезла, и он схватился за поручни. Фаран посмотрел вниз, ветер с ревом проносился мимо. Железные Ворота были далеко внизу, а корабль поднимался все выше и выше. Над каньоном вытянулась золотая арка, которая еще мгновение назад казалось невообразимо высокой; сейчас она унеслась вниз как падающий камень. Через мгновение и темная линия ущелья под кораблем превратилась в уменьшающийся шрам, бегущий среди нагромождения красных диких гор в пять тысяч футов высотой. А потом корабль поднялся над темной пеленой, и он увидел тысячи и тысячи созданий, настолько слившихся друг с другом, что их тела и были темнотой.

Движение вверх сменилось боковым, воздух задул от носа корабля, прямо в лицо Фарану. Они неслись все быстрее и быстрее, ни одна лошадь в мире не могла бы скакать с такой скоростью. Неужели демоны несут его в Искьярд? Сражаясь с воющим ветром, Фаран сделал несколько шагов вперед и схватился за мачту. Цепляясь за ванты он взобрался немного вверх, пытаясь увидеть то, что лежит впереди. Ветер бил в лицо, впереди лежала темнота, непроницаемая для глаз. Ничего не видно, абсолютно ничего.

Он протянул правую руку, как если бы хотел коснуться темного облака, темный край которого висел прямо перед ним: ладонь ушла внутрь и по ней как будто резанули миллионы отточенных ледяных лезвий; Фаран мгновенно отдернул ее назад. В руке осталась горсть того, что выглядело как черная сажа, но это был не порошок, нет, скорее эссенция тьмы, сжатая, ставшая твердой и материальной. Тьма последнего дня. Он почувствовал, как тьма проходит через сморщенную кожу, ее холод ищет сердце. Даже его мертвое сердце. Темная жизнь, шевелящаяся в руке — он отбросил ее. Упав на палубу, темнота превратилась в клубок извивающихся чернильно-черных червей.

Тем не менее кусочек тьмы остался на кожаной перчатке. Фаран поглядел на нее со странным восхищением и благоговейным страхом. Тьма говорила с ним, возможно тем же самым голосом, которым демоны разговаривали с Голоном, льстила ему, искушала его, звала присоединиться к ней.

Хотя он точно знал, что это может закончиться только гибелью, Фаран, сам не понимая, зачем это сделает, сжал тьму, прижал ко рту и почувствовал, как темная сажа проникает ему в душу. Тьма вошла в вены, торжествующая, стирающая сомнения, и вымела все из его сознания, даже жажду крови, потому что давала больше удовольствия, чем любая кровь, которую он когда-либо пробовал.

В голове зазвенели голоса, голоса демонов. И тогда, как будто с глаз сдернули повязку, зрение вернулось, и Фаран увидел мир внизу таким, каким, возможно, его видел Исс из своего дома на звездах. Он увидел кривизну земли, горизонт больше не мешал, взгляд как будто огибал его. И он увидел, как тьма распространялась над синевой моря и зеленью земли, пока не опоясала весь мир, так что ни один луч солнца больше не падал вниз.