Дэвид Эддингс - Хроники Тамула

— Что ты творишь?! — воскликнула Флейта.

— Извини. Я отвлекся.

— Думай о деле, Спархок. Беллиом откликается на твои мысли, а не на слова. Он, наверное, даже не понимает эленийского — да и кто его, собственно говоря, понимает?

— Не вредничай.

— Немедленно верни нас назад!

— Слушаюсь, сударыня.

Мир знакомо дрогнул, и лунный свет посерел. Они снова были под ярким осенним солнцем, на дороге в нескольких милях от Корвана, и друзья с изумлением смотрели на них.

— Что случилось? — спросила Сефрения у Флейты.

— Наш славный вождь позволил себе повитать в облаках, — с ядовитым сарказмом пояснила Флейта. — Мы только что заглянули в Дэмос.

— Дэмос! — воскликнул Вэнион. — Да ведь это же на другой стороне мира!

— Вот именно, — согласилась она. — Там сейчас середина ночи. Мы оказались на дороге, ведущей к ферме Кьюрика. Не иначе как наш неустрашимый командир заскучал по стряпне Эслады.

— Я могу обойтись без всех этих «славных вождей» и «неустрашимых командиров», — раздраженно сказал ей Спархок.

— Тогда делай все как надо.

В проблеске тьмы, затрепетавшем на краю зрения Спархока, на сей раз ощущалась толика отчаяния и смутного смятения. Спархок даже не задумался о том, что делает.

— Голубая Роза! — рявкнул он Беллиому, поднимая вторую руку так, что оба кольца коснулись сапфирных лепестков. — Уничтожь эту тень!

Камень дрогнул в его руках, и за его спиной раздался шипящий треск.

Тень, которая так долго следовала за ними по пятам и которую они вначале сочли принадлежащей Азешу, затем — Троллям-Богам, испустила пронзительный вопль и невнятно, мучительно залопотала. Спархок увидел, как глаза Сефрении расширились.

Тень кричала по-стирикски.

— Такие, стал-быть, делишки, ваш-ш-величество, — говорил Кааладор, — чегой-то меня не очень тянет пускаться в пляс по улицам. Энти мужички из «унутренних дел» разве што двери на ночь гвоздями не заколачивали, только бы мы лапу не наложили на бесценные ихние бумаженции, а тут, нате вам, — цельная груда бумажек, и где — я ж там раза четыре-пять все переворошил, землю, можно сказать, носом рыл. Неужто, по-вашему, энто дельце тухлятиной не пованивает?

— Что он сказал? — спросил император Сарабиан.

— Он подозревает неладное, — добросовестно перевела Элана. — Он считает, что мы чересчур легко отыскали эти документы, и мне кажется, что он, может быть, прав.

Они снова собрались в королевских покоях замка, который с недавних пор повсеместно именовался «Замком Эланы», чтобы обсудить неожиданную находку папок с документами, которые до сих пор никак не удавалось найти. Сами документы лежали стопками на столах и на полу центральной гостиной.

— Неужели обязательно все усложнять, мастер Кааладор? — со слегка страдальческим выражением лица осведомился император. Соответственно своим новым привычкам, Сарабиан оделся на западный манер. Элане казалось, что сегодняшний наряд императора — черный бархатный камзол и жемчужно-серые штаны — выбран не слишком удачно. Черный бархат придавал бронзовой коже Сарабиана нездоровый желтый оттенок.

— Ваше величество, — ответил Кааладор, на время оставив свой любимый говор, — я профессиональный мошенник. Я по опыту знаю, что если что-то кажется чересчур хорошим, на деле, как правило, выходит наоборот.

Стрейджен просматривал папку с документами.

— Поразительно, — заметил он. — Кто-то в министерстве внутренних дел, кажется, открыл секрет вечной молодости.

— Не говори загадками, Стрейджен, — сказала Элана, поправляя складки своего голубого домашнего платья. — Объясни, что ты имел в виду.

Он выдернул лист бумаги из папки, которую держал в руках.

— Вот этот документ, например, выглядит так, словно его написали только на прошлой неделе — хотя, возможно, так оно и есть. Чернила едва успели высохнуть.

— Но эти архивы, несмотря на неудобства, используются до сих пор, милорд, — заметил Оскайн. — Должно быть, это совсем недавний документ.

Стрейджен вынул из папки еще один лист и протянул оба документа Оскайну.

— Вы не замечаете в них ничего необычного, ваше превосходительство?

Оскайн пожал плечами.

— Один совсем новый, другой уже пожелтел от времени, и чернила на нем выцвели так, что трудно что-либо разобрать.

— Вот именно, — сказал Стрейджен. — Не кажется ли вам странным, что выцветший документ на пять лет младше нового?

Оскайн пригляделся внимательнее.

— Вы хотите сказать, что они подделали официальный документ? — воскликнул он. — Это же преступление!

— Дайте-ка мне взглянуть, — сказал Сарабиан. Оскайн передал ему документы.

— Ну да, — пробормотал Сарабиан, — Чальба. Колата вот уже пятнадцать лет расхваливает его на все лады. — Он поднял повыше подозрительный документ. — Это касается его назначения в министерство. Судя по дате, документ составлен примерно через неделю после того, как Колата занял свою должность. — Император взглянул на Стрейджена. — Вы полагаете, милорд, что эта фальшивка заменила оригинал?

— Похоже на то, ваше величество. Сарабиан нахмурился.

— Хотел бы я знать, что такого было написано в оригинале, что они предпочли это скрыть?

— Понятия не имею, ваше величество, но что-то там несомненно было. — Стрейджен просматривал папку. — Этот Чальба не поднимался, а летел по служебной лестнице. Похоже, его повышали в должности всякий раз, когда он попадался на глаза.

— Такое делается обычно для близкого друга, — задумчиво проговорил Оскайн, — или же… родственника.

Сарабиан едва заметно усмехнулся.

— Что верно, то верно. Твой брат Итайн движется от одной должности к другой не менее стремительно. Оскайн скорчил гримасу.

— Я тут ни при чем, ваше величество. Итайн не состоит в штате министерства иностранных дел. Я привлекаю его к службе только по самым важным делам, и всякий раз он ухитряется вытребовать у меня повышение. Я бы предпочел вовсе не иметь с ним дела, но он такой блестящий дипломат, что у меня попросту нет другого выхода. Мой младший брат весьма опасный конкурент, и я не удивился бы, узнав, что он метит на мое место.

— Эта фальшивка, которую обнаружил Стрейджен, может стать неплохой отправной точкой для наших поисков, — задумчиво сказал Кааладор. Кааладор частенько перепрыгивал от простонародного говора к нормальной речи, как лягушка с кочки на кочку. — Если Колата прихватил с собой в министерство свору друзей и родственников, не будет ли разумно заключить, что именно им он в первую очередь доверится?

— Пожалуй, что так, — согласился Стрейджен, — и по датам на документах мы сможем определить, кто именно ходит у него в закадычных друзьях — таких, с которыми он решился бы поделиться, когда сделал своим досугом государственную измену. Я так думаю, что всякий, чье назначение совпало с назначением Колаты на пост министра, наверняка замешан в заговоре.