Дэвид Эддингс - Хроники Тамула

— Это которые еще живехоньки, — вставил Кааладор. — Уж коли тебя пригласят поиграть с дружками-приятелями в заговор, а ты заупрямишься, дак будь ты хотя б о двух башках, долго не проживешь.

— Можно мне сказать, ваше величество? — робко обратилась к Элане Алиэн.

— Конечно, дорогая.

Девушка держала в руках одну из папок.

— Бумага с годами всегда желтеет, а чернила выцветают? — спросила она едва слышно.

— Так оно и есть, дитя мое, — рассмеялся Сарабиан, — и это сводит с ума библиотекарей.

— И если где-то в этих стопках бумаги было написано то, что люди из министерства нутряных дел хотели… Оскайн вдруг разразился оглушительным хохотом. Алиэн вспыхнула и опустила голову.

— Я такая глупая, — пробормотала она совсем тихо. — Прошу прощения, что вмешалась в разговор.

— Это заведение, Алиэн, называется «министерство внутренних дел», — мягко пояснила Мелидира.

— Я предпочел бы ее термин, — подвывая от смеха, сообщил Оскайн.

— Можно мне уйти, ваше величество? — спросила Алиэн с пылающим от унижения лицом.

— Конечно, дорогая, — сочувственно сказала Элана.

— Погоди, Элана, — вмешался Сарабиан. — Подойди ко мне, дитя мое, — сказал он Алиэн.

Та робко подошла к его креслу и присела в неловком реверансе.

— Что угодно вашему величеству? — спросила она едва слышно.

— Не обращай внимания на Оскайна, — дружески сказал он. — Чувство юмора иногда берет в нем верх над вежливостью. Так что же ты хотела нам сказать?

— Это глупость, ваше величество. Я всего лишь неученая девушка. Мне вообще не нужно было подавать голос.

— Алиэн, — очень мягко сказал Сарабиан, — ведь это ты предложила нам вынести все документы из министерств и рассыпать их по лужайкам, и эта идея оказалась просто замечательной. Не знаю, как другие, но я выслушаю все, что бы ты ни захотела сказать. Прошу тебя, продолжай.

— В общем, так, ваше величество, — сказала она, краснея еще гуще, — как я поняла то, что сказал милорд Стрейджен, эти люди хотели спрятать то, что они написали, а потому сделали новые бумаги и положили их на место тех, которые решили спрятать от нас.

— Да, судя по всему, они именно так и поступили.

— Ну что ж, если новая бумага — белая, а старая — желтая, не значит ли это, что, если у кого-то в папке белые бумаги перемешались с желтыми, значит, ему есть что скрывать?

— Боже милосердный! — воскликнул Стрейджен, звонко хлопнув себя по лбу ладонью. — Как же я мог оказаться таким тупицей?

— И я тоже, — добавил Кааладор. — Мы оба прошли мимо самого простого и очевидного решения. И как только это могло случиться?

— Если б я хотела съязвить, я сказала бы, мастер Кааладор, что это случилось потому, что вы мужчины, — баронесса Мелидира сладко улыбнулась, — а мужчины просто обожают ненужные сложности. Однако язвить нехорошо, а посему я этого не скажу. — Она лукаво взглянула на двух воров. — Я могу так думать, но говорить вслух — ни-ни.

— Этому есть весьма простое объяснение, ваше величество, — говорил Теовин. — Вы уже и сами отыскали его.

Теовин, глава тайной полиции министерства внутренних дел, был сухим, тощим человеком с совершенно непримечательной внешностью. Он выглядел так обыкновенно, что, по мнению Элана, должен был быть почти идеальным сотрудником тайной полиции.

— И что же это за блестящее объяснение, которое я уже нашел, сам того не заметив? — ядовито осведомился Сарабиан.

Теовин поднял пожелтевший лист бумаги, который только что передал ему император.

— Как изволили указать ваше величество, чернила на этом документе совершенно выцвели. Сведения, которые содержатся в наших архивах, жизненно важны для Империи, а посему мы не можем позволить времени уничтожать наши документы. Архивные папки постоянно обновляются, и всякий документ, прочтение коего начинает вызывать трудности, переписывается заново, дабы сохранить его.

— Отчего же не переписан заново тот документ, который ты сейчас держишь в руках? — осведомился император. — Его почти невозможно прочесть.

Теовин неуверенно кашлянул.

— Э-э… из бюджетных соображений, ваше величество, — пояснил он. — Министр финансов счел необходимым в этом году урезать наши ассигнования. В министерстве финансов работают странные люди. Они всегда ведут себя так, словно распоряжаются своими собственными деньгами.

— Что верно, то верно! — хохотнул Сарабиан. Император, как заметила Элана, применялся к неожиданным поворотам разговора с ловкостью кошки, приземляющейся на все четыре лапы. — У министра Гашона начинают трястись руки всякий раз, когда я завожу речь о замене разбитых плиток в тронном зале. Я рад, друг мой, что мы прояснили это небольшое недоразумение. Ваше служебное рвение и забота о документах, находящихся под вашим присмотром, заслужили всяческой похвалы.

— Я живу, чтобы служить вашему величеству. — Теовин помедлил. — Прошу прощения вашего величества, но нельзя ли мне перемолвиться словом с министром Колатой? Я должен обсудить с ним некоторые дела… ничего важного, повседневная рутина.

Сарабиан рассмеялся.

— Боюсь, что нет, старина, — небрежно сказал он. — Сегодня тебе не удастся надолго привлечь его внимание.

— Вот как?

— Вчера вечером он съел за ужином подпорченную рыбу, и с полуночи его непрерывно рвет. Он уже заполнил огромную бадью, и конца этому не видно. Бедный Колата. Не припомню, чтобы я когда-нибудь видел такого страдальца.

— Вы полагаете, ваше величество, что его недомогание серьезно? — Теовин, похоже, был искренне обеспокоен.

— О, скорее всего нет. Все мы в свое время сталкивались с недоброкачественной пищей, а потому знаем, чего можно ожидать. Он, впрочем, считает, что умрет, и это, похоже, кажется ему наилучшим выходом. Мы приставили к нему лекаря. Завтра он будет здоров — немного отощает, конечно, едва будет на ногах держаться, однако придет в себя настолько, чтобы заняться делами. Почему бы тебе не заглянуть завтра утром? Я позабочусь о том, чтобы ты мог повидаться с Колатой.

— Как прикажет ваше величество, — ответил Теовин, падая на пол, дабы, согласно этикету, простереться ниц перед императором. Затем он поднялся и вышел из аудиенц-зала.

Все молча ждали.

— Он ушел, — сообщила от дверей Миртаи. — Вышел во внутренний двор.

— Шустрый парнишка, верно? — заметил Кааладор. — Даже глазом не моргнул, когда ваше величество подали ему этот документ.

— Он был готов к этому, — сказал Стрейджен, — и состряпал свою байку заранее.

— Его объяснение звучит весьма правдоподобно, Стрейджен, — отметил Сарабиан.

— Разумеется, ваше величество. В тайной полиции служат способные люди. Мы знаем, что министр Колата замешан в государственной измене. Сам по себе он не представлял бы большой угрозы, так что подозревать следует все его учреждение. Мы почти вынуждены заключить, что в заговоре участвуют все главы департаментов. Как цветисто заметил Кааладор, всех, кто не счел нужным присоединиться к заговору, скорее всего, не мешкая, изоконировали.