Джин Вульф - Рыцарь-чародей

– Сотни и тысячи, господин. Там, куда вы направляетесь.

Я велел девушкам следовать за мной.

По окончании сражения нам пришлось снять поклажу с мертвых лошадей и мулов и переложить все на оставшихся животных. Поверх тюков мы уложили тела убитых. Около полуночи мы двинулись дальше и продолжали путь до рассвета. Гарваон ехал впереди каравана, а мы с Гильфом держались шагах в ста – ста пятидесяти перед Гарваоном. К восходу солнца мы выехали из скалистой теснины на горный луг с густой зеленой травой и полевыми цветами. Он немного кренился, словно палуба корабля под сильным боковым ветром, но тогда показался нам просто чудесным. Мы остановились, сняли поклажу с животных и поставили шатры. Потом почти все легли спать, но Гарваон с дюжиной своих воинов заступил в дозор, а мы с Гильфом отправились к месту недавнего сражения. Мани ехал со мной, сидя на моей переметной суме.

Мы оставались на том лугу весь день и всю ночь. На следующее утро Бил вызвал меня к себе. Посреди шатра стояли стол, как и в прошлый раз, и два складных стула.

– Садитесь, – сказал он мне. – Завтрак подадут через пару минут.

– Благодарю вас, – сказал я.

– Вы взобрались на скалы, чтобы сразиться с горцами. Так мне доложили, и я сам мельком видел вас наверху. Во всяком случае, мне так кажется.

Я кивнул:

– Рад услужить вам, милорд.

– Огромные камни падали на нас. – Казалось, он разговаривал сам с собой. – И тела тоже. Тела наших врагов. Пока мулов навьючивали кладью, снятой с мертвых животных, мы вместе с сэром Гарваоном не без интереса рассматривали трупы при свете фонаря. Наверное, вы занимались тем же, сэр Эйбел?

– Нет, милорд. Я вернулся за своим конем.

Я бы с удовольствием приступил к завтраку сейчас же, если бы мог встать и выйти из шатра.

– Понимаю. Обычно я завтракаю со своей дочерью, сэр Эйбел. Но сегодня ее здесь нет. Уверен, вы это заметили.

Я кивнул.

– Надеюсь, она не больна.

– Она цела и невредима. В значительной мере благодаря вам, я думаю.

– Мне бы тоже хотелось так думать.

Бил сложил руки домиком и сидел неподвижно, уставившись на меня, покуда не принесли еду.

– Кушайте, пожалуйста, не стесняйтесь, сэр Эйбел. Не ждите, когда я начну.

Я сказал, что предпочел бы подождать, и он положил себе на тарелку копченую рыбу, кусок хлеба и немного сыру.

– Я люблю завтракать со своей дочерью.

Я снова кивнул.

– По-видимому, она приятная собеседница, милорд.

– Таким образом я получаю возможность час-полтора разговаривать с ней. Обычно потом я занят весь день.

– Не сомневаюсь, милорд, – сказал я.

– Многие люди моего или еще более высокого звания работают мало. Или вообще не работают. Они бездельничают при дворе и точно так же бездельничают в своих имениях. Управляющие ведут за них все дела в поместьях, как мой управляющий за меня. Если король пытается уговорить их исполнить какие-то обязанности – что он, будучи человеком благоразумным, изредка делает, – они отговариваются под разными предлогами. Я пытался стать человеком другого склада. Я не стану докучать вам рассказами обо всех должностях, которые занимал под началом нашего нынешнего короля и его отца. Я исполнял самые разные обязанности, и зачастую тяжелые. Например, я почти семь лет отправлял должность главного казначея.

– Я знаю, это тяжелая работа, – сказал я.

– Вам кажется, что вы знаете, сэр Эйбел, но на самом деле вы не имеете ни малейшего представления. Это был чистый кошмар; мне казалось, он никогда не кончится. А теперь вот это.

Я кивнул, стараясь принять сочувственный вид.

– Завтрак дает мне возможность провести один час в день в обществе дочери. Я старался быть ей и отцом, и матерью, сэр Эйбел. Не стану говорить, что я преуспел. Но я старался.

Бил выпрямился и расправил плечи. Он не притронулся к еде.

– Сегодня утром я велел Идн позавтракать вместе со служанками. Она удивилась и обрадовалась.

– Вряд ли она действительно обрадовалась, – сказал я. Я тоже еще не съел ни кусочка и решил, что вполне могу начать.

– Благодарю вас, сэр Эйбел. Но она обрадовалась. Я отослал дочь, поскольку хотел поговорить с вами. Не как с рыцарем, а как с сыном, ибо я был бы безмерно счастлив, если бы оверкины даровали мне такого сына.

Несколько мгновений я растерянно молчал. Наконец я сказал:

– Это великая честь для меня, милорд.

– Я не пытаюсь польстить вам, я говорю правду. – Бил помолчал, очевидно пытаясь понять, какое впечатление произвели на меня его слова. – Знатные люди вроде меня, занимающие высокое положение при дворе его величества, не славятся честностью. Мы осторожны в выборе слов и выражений. Иначе нам нельзя. Мне часто приходится лгать до долгу службы. Мне это не нравится, но я лгу по мере способностей.

– Я понимаю, – сказал я.

– Сейчас я собираюсь говорить вам правду и только правду. Прошу вас мне верить. Но я прошу и о большем. Я прошу вас тоже быть честным со мной. Вы обещаете?

– Конечно, милорд.

Бил поднялся на ноги, подошел к походному сундуку, откинул крышку и вынул оттуда пергаментный свиток.

– У вас есть имение, сэр Эйбел? Где оно находится?

– Нет, милорд.

– Вообще никакого?

– Никакого, милорд, – сказал я.

Он сел на место, по-прежнему держа свиток в руке.

– Ваш сеньор послал вас в Мышиные горы. На полгода.

– Я никогда не слышал, чтобы их называли Мышиными. Но да, все верно.

– Такое название используют ангриды. Обычно мы называем горы Северными или употребляем название какой-нибудь отдельной горной гряды. Как по-вашему, почему ангриды называют горы Мышиными?

Я положил на стол кусок хлеба, от которого собирался откусить.

– Понятия не имею, милорд. Разве только там много мышей.

– Там не больше мышей, чем в любом другом месте, и меньше, чем во многих. Они называют горы так по названию племени, с представителями которого вы сражались прошлой ночью. Они дети ангридов. Дети ангридов, произведенные на свет нашими женщинами. Вижу, вы удивлены.

Я откусил кусок хлеба, прожевал и проглотил.

– Я не знал, что такое возможно, милорд.

– Возможно. – Бил помолчал, барабаня пальцами по столу. – Вероятно, женщины испытывают крайне болезненные ощущения – поначалу, по крайней мере.

Я кивнул.

– Во время набегов на наши земли ангриды захватывают не только богатства, но и женщин. Мне поручено положить конец набегам, коли удастся. Или хотя бы добиться того, чтобы они совершались реже и носили не столь разрушительный характер. Воля короля Гиллинга не всегда выполняется, и чем дальше от Утгарда проживают его подданные, тем более свободными и безнаказанными они себя чувствуют. Но если станет известно, что король не одобряет набегов, на наших границах станет поспокойнее.