Александр Михайловский - Батыева погибель

Кстати, самые младшие княжичи – десятилетний Даниил, восьмилетний Ярослав и шестилетний Константин – постоянно сбегают от матери под крылышко к нашей Птице, а те, что постарше – двенадцатилетний Андрей и одиннадцатилетний Михаил – свели крепкую дружбу с Митей и Увом. Вместе с нашими мальчишками они ходят на занятия по верховой езде, которые ведут амазонки, и на тренировке по работе длинным двуручным тевтонским мечом, который ведет тевтонский же инструктор Генрих, гордый тем, что именно ему доверено воспитание нашего подрастающего поколения. Посмотревший на эти занятия сыновей великий князь Ярослав Всеволодович всемерно их одобрил, ибо неизвестно, в какой ситуации пригодится умение разрубить напополам одоспешенного противника, или умение изображать дикую амазонскую джигитовку. При этом моя бывшая невеста Ася-Матильда назвала обоих княжичей классными пацанами и милостиво позволила им водиться с нашими мальчишками, при этом сама произведя на них незабываемое и сногсшибательное впечатление.

Кстати, Ольга Васильевна в Большой Советской Энциклопедии (на восемьдесят процентов скомунижженной из энциклопедии Брокгауза и Ефрона) раскопала, что будущего московского князя Михаила будут прозывать Хоробритом, то есть храбрецом. Отчаянный и бесшабашный пацан ведет себя так, будто думает, что он бессмертен. Похоже на то, что чувство страха ему в принципе незнакомо, что, как говорит Митя, указывает на сильную передозировку пассионарности. В нашей истории двадцатидвухлетний московский князь Михаил Хоробрит, павший 12 января 1248 года в битве с литовскими захватчиками на реке Протве, был последним русским князем-рюриковичем, погибшим в бою с врагом. Храбрость – это, конечно, хорошо, но я уже попросил Птицу и отца Александра, чтобы они имплантировали мальчику немного искусственного страха и чувства самосохранения, ибо полководец, лишенный таких чувств, не сможет адекватно оценивать обстановку на поле боя и подставит не только себя, но и своих воев.

Но так или иначе, сегодня настал момент, когда самые старшие сыновья Ярослава Всеволодовича должны были обрести свои малые дружины из юных бойцовых лилиток. Жертвой нашего набега был выбран достаточно крупный питомник остроухих, принадлежащий городу-государству Гавхаар, расположенному в семистах километрах севернее нашего заброшенного города. Такой выбор был сделан исходя из двух соображений. Во-первых – это Гавхаар был настолько удален от места вторжения тевтонов (причем за двумя линиями высоких горных хребтов), что там, скорее всего, о нем даже и не знают, поскольку новости в мире Содома крайне медленно передаются от одного города-государства к другому. Во-вторых – этот богатый и влиятельный город, расположенный на привольной всхолмленной равнине, постоянно «мерялся понтами» со всеми шестью своими соседями, и в силу этого это питомники в основном производили бойцовых и рабочих лилиток при минимуме домашних служанок и мясных.

Это вам не изолированная долина города Ашора, с двух сторон от которой возвышались непроходимые горные хребты, с третьей было запретное плоскогорье с запретным же городом Нюк (в котором сейчас обретаемся мы), а с четвертой находилось удобное для обороны узкое ущелье. Единственное, что заставляло Ашор содержать более-менее солидную армию – это то, что прорваться к запретному городу хотя бы силой желали многие, и от этих поползновений требовалось постоянно отбиваться. С этой точки зрения положение Гавхаара, буквально находящегося в кольце фронтов, оставляло желать много лучшего, и сладким мясом юных остроухих девиц там могли лакомиться только самые высокопоставленные городские маги. Но как бы то ни было, племенные питомники Гавхаара каждый год производили множество остроухих воительниц, большинство из которых не переживало и одного сезона непрерывной войны. Впрочем, у соседей была та же картина.

В рамках подготовки к этому набегу, во время рекогносцировки, наши дикие лилитки облазили там все окрестности, составив подробный план местности, поэтому мы знали места расположения крупных поместий, имеющих собственные гарнизоны (каждый из которых состоял из сотни бойцовых лилиток, волкодавов и псов), а также одного крупного военного лагеря с гарнизоном не менее трех тысяч лилиток и двух сотен волкодавов. Если расширить операцию, можно нехило полнить наш основной состав, усилив взрослыми бойцовыми лилитками пехотные когорты. Первоклассной кавалерии у нас в корпусе вполне достаточно, теперь пора развивать пехоту такого же качества, и лучшего варианта для этого придумать сложно.

Магическое обеспечение операции осуществляла наша Пятерка: я, Колдун, Кобра, Птица и Анастасия. Силовая поддержка была представлена ротой первопризывных амазонок с самозарядными винтовками и пулеметами (на этот раз в конном строю), а также двумя уланскими эскадронами и полусотней кованой рати Ратибора Береста, обеспечивающей безопасность юных князей. Перед самой операцией отец Александр провел короткий молебен, включающий в себя как бы завуалированную политинформацию, предназначенную в основном для двух юных рюриковичей и их воинов кованой рати, впервые имеющих дело с такой мерзостью, как содомские порядки. Моим ветераншам (в большинстве своем в прошлом таким же бойцовым лилиткам, как и те, кого мы собирались освободить) ничего объяснять не требовалось.

– Не карать и имать полон идем мы в те земли, – грохочущим басом произносил огненные слова отец Александр, – а освобождать несчастных девиц и жен-воительниц, чтобы смогли они воспринять истинный свет и приобщиться к добру и любви. Не звери они и не чудовища, а всего лишь людские женщины, тела которых искалечило ужасное колдовство. Помните, что каждая из этих жен-воительниц имеет свою страдающую и мятущуюся душу, которую злобные колдуны сковали заклинанием Подчинения. Вы принесете этим женам свободу, и Господь воздаст вам за это добро сторицей еще большего добра! Во Имя Отца и Сына и Святого Духа! Аминь!

Сразу после того, как молебен был закончен, раскрылся зев локального портала выводящего на проселочную дорогу среди оливковых рощ – и наши эскадроны пошли в него плотным строем колонной по четыре. Следом за ротой амазонок, которая прикрывала выдвижение нашей магической пятерки, двинулся один уланский эскадрон, за ним Александр и Глеб Ярославичи в сопровождении полусотни Ратибора Береста, вои которой были экипированы в полный рейтарский доспех, совершенно не нужный в данной операции, но доставляющий старым рубакам возможность попонтоваться по полной программе. Ветераны сражения на Омовже* оказались тщеславны как пятнадцатилетние подростки, считающие, что в этих доспехах они просто могли бы гонять немецких рыцарей ссаными тряпками. При этом рядом с юным тверским князем Глебом Ярославичем, полностью экипированным в уланский защитный комплект, на грациозной караковой кобылке стремя в стремя двигалась претендующая на роль его возлюбленной аварка Асаль, грациозная и опасная со своим луком, как ядовитая змея.