Александр Михайловский - Храм Вечного Огня [СИ]

– А вы что, не поняли, с кем имеете дело? – спросил я, – это же потомки немецких нацистов, и они держат свое слово только в том случае, если их в это время самих держат на прицеле. Таковы, к сожалению, их обычаи. Но вы можете считать, что мы полностью отомстили за ваших коллег. Злой божок тевтонов, которому они приносили в жертву даже собственных детей, уничтожен, и теперь такого больше не повторится.

– Да, сэр, – сказала Мэри, – но наших коллег уже не вернуть, разве со всем вашим могуществом нельзя было чего-нибудь сделать, для того, чтобы спасти им жизнь?

– Их убили сразу, как только вас захватили в плен, – ответил я, – а мы узнали об этом лишь прошлой ночью.

– Понятно, сэр, – печально кивнула Мэри, – так мы можем заключить с вами контракт, чтобы стать действительными членами вашего отряда…

– Нет, не можете, – резко ответил я, – разве вы не забыли, что я вам не доверяю?

– Но, сэр, мы же можем договориться, – начала волноваться Мэри, уже просчитавшая своим меркантильным умом, в какую сумму ей обошлись бы в родных штатах услуги, аналогичные тем, что Колдун, Лилия и Зул бесплатно предоставляют бойцыцам и некомбатантам нашего отряда.

– Мы не можем договориться, – отрезал я, – потому что я вам не доверяю. Это исходная посылка, которая не может быть изменена.

– Сэр, – быстро сказала Дафна, чтобы ее никто не успел перебить, – а что если мы добровольно дадим клятву, магическую клятву на лояльность, подобную той, какую вы предполагали получить с нас о неразглашении полученных от вас сведений? Ведь такое возможно?

Я переглянулся с Коброй и с отцом Александром, который пока ни словом, ни жестом не вмешивался в этот разговор, и они оба чуть заметно кивнули.

– Да, – сказал я, – разумеется, такое возможно. Но есть два условия. Магическую печать на это заклинание будет ставить наш маг огня, так что в случае ее нарушения вы сгорите заживо. И клятву давать вы будете не только перед нашим магом разума, но и перед полномочным представителем самого Творца, так что в случае ее нарушения вас будут ждать не только телесные, но и душевные муки. Если вы согласны на такие условия, то мы можем принять вас в свой отряд с правом на долю в добыче, и отнюдь не на должности рядовых бойцов.

– Да, сэр, – быстро сказала Мэри, даже не спрашивая подруг, – мы согласны.

Час пополудни. Адольфбург, штаб панцергренадерского корпуса СС.

Старший кадет, кандидат в младшие унтер-офицеры, Гретхен де Мезьер.

Формально панцергренадерский корпус СС считался столичным, но на самом деле в городе стояла только одна дивизия, а две другие были выдвинуты на восточную границу и разбросаны по укрепленным пункта и крепостям. Раз в полгода командование проводило ротацию – дивизию из столицы перебрасывали на границу взамен той, что возвращалась в Адольфбург на отдых и пополнение. Спустя полгода процесс повторялся. В результате каждая дивизия год проводила в боях и мелких стычках, а полгода блаженствовала в своих столичных казармах. Любимыми развлечениями его солдат и офицеров были бордели, вино, гладиаторские бои (в том числе и женские), а также прочие забавы, подобающие настоящим воинам херра Тойфеля. Штаб корпуса при этом, как и полагается особ важным персонам, на границу не выдвигался, и его старшие офицеры неотрывно предавались всем прелестям столичной жизни, в том числе и присутствуя на торжественных жертвоприношениях в главном храме херра Тойфеля.

Все это счастье кончилось одномоментно. Еще утром, казалось, ничего не предвещало беды, а сейчас то, что творилось в штабе панцергенадерского корпуса СС, иначе как пожаром в борделе во время наводнения назвать было нельзя. Примерно так же мечется по двору курица с отрубленной головой, которая еще не знает о том, что уже умерла, и все стремится убежать куда-нибудь подальше от этого страшного места. Командир корпуса, его начальник штаба со старшими чинами, вплоть до штандартенфюреров, командир, находившийся в столице дивизии, со своим начальником штаба – все они присутствовали в главном храме на жертвоприношении, и попали в хорошо отлаженную мясорубку имени гауптмана Серегина.

Неважно, сколько у тебя в подчинении спитцеров, мечников, арбалетчиков и щитоносцев; если прямо здесь и сейчас тебя рвут пулями из оружия древних, не испытывая при этом нехватки боеприпасов. Я лично знаю как этих амазонок, так и тех, кто их обучал – и поэтому могу сказать, что этим оторвам такая кровавая работа вполне по плечу. Они не будут испытывать от нее ни радости, ни сожаления, а лишь только чувство глубокого удовлетворения от хорошо сделанного ими дела. Так что все те, кто должен был присутствовать на жертвоприношении в Главном храме, в настоящий момент уже должны лежать кучей мертвых тел, пробитые пулями и проколотые штыками, под грудами развалин, ибо пленных Серегин сегодня брать не собирался.

С теми начальниками, которые не пошли на жертвоприношение, тоже все было не совсем благополучно. Проскакав по главным улицам от Южных ворот через половину города, мы с папой видели только парочку внезапно умерших (которые так и не вышли из первоначального обморока, вызванного ликвидацией херра Тойфеля) и еще не более десятка сумасшедших. Зато в штабе корпуса пускающих слюни безумцев, ползающих на четвереньках, было больше чем достаточно, как и остывающих трупов. Все это являлось результатом стремления херра Тойфеля как можно лучше контролировать столичный панцергренадерский корпус, а после его ликвидации вся структура управления одномоментно рассыпалась в прах.

Фактически незатронутыми как в штабах, так и непосредственно в частях, оказались младшие офицеры – гауптштурмфюреры, оберштурмфюреры, и унтерштурмфюреры (капитаны, старшие лейтенанты и лейтенанты), которые, видимо, казались херру Тойфелю слишком мелкими персонами для того, чтобы обратить на них свое высочайшее внимание. Да и то эта незатронутость была, можно сказать, относительной. Большинство из офицеров СС, еще не зная, что произошло, очень тяжело воспринимали гибель своего патрона. Некоторые из них впали в ступор и сидели на своих служебных местах, уставившись невидящим взглядом в стену. Других обуяла жажда неистовой деятельности – и они метались по коридорам и переходам штаба, пытаясь привести в себя сумасшедших и тормоша тех, кто впал в ступор, а также рассылая во все части корпуса курьеров-скороходов. В основном их идеей-фикс был штурм Храмовой горы с неясными целями, но вполне ясными результатами. И лишь небольшая часть офицеров оказалась совершенно не затронута всей этой суетой и вела себя взвешено и вменяемо. Но они представляли собой абсолютное меньшинство, которое вдобавок ко всему еще и не знало, что ему требуется делать.