Александр Михайловский - Храм Вечного Огня [СИ]

Тот же день, около 11:00. Лагерь отряда капитана Серегина возле контейнеровоза.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич.

Официальный визит в наш лагерь нового Великого Магистра Тевтонского Ордена был обставлен по всей положенной случаю помпой. Вся территория лагеря была прибрана, одеяла и спальные принадлежности свернуты и повзводно сложены в штабеля, а амазонки, одетые по полной форме, выстроены в аккуратные коробочки взводов, блестя остриями примкнутых штыков. Отдельно, гомонящей испуганной толпой, собрались бывшие жертвенные «овечки», встревоженные визитом своих бывших мучителей. Но перед ними вышла сержант Кобра и по-простому так сказала:

– Не бздите, девочки! Мы убьем любого, кто посмеет причинить вам зло.

После этого девочки, к которым уже начали применять курс инъекций «сыворотки № 1», немного успокоились, продолжая с тревогой поглядывать на то место, где спустя всего несколько минут должен был опуститься штурмоносец с тевтонской делегацией.

Кибела явилась, когда все приготовления уже почти закончились, приветливо кивнула всем нам, и с отдельной доброжелательностью Анастасии.

– Подойди сюда, бывшая жрица храма Текущей Воды, – на койне изрекла Великая Мать одновременно с благосклонным кивком, – ты не являешься частью моего потомства, но я могла бы гордиться такой стойкой и терпеливой дочерью. Большинство их них отличаются совсем другими качествами, поэтому ты – исключение. Опустись на одно колено, чтобы я могла вернуть то, что принадлежит тебе по праву.

Чувствуя себя немного неловко, смущаясь и краснея, Анастасия подошла к Кибеле и неуклюже опустилась перед ней на одно колено.

– Носи по праву этот камень и пусть он, как и прежде, будет частью твоей души, – торжественно произнесла Кибела, надевая на шею Анастасии цепочку из электрона (сплав золота и серебра) на которой, оправленный в тот же металл, красовался стреляющий во все стороны красно-фиолетовыми бликами большой тщательно ограненный камень размером примерно с грецкий орех.

– Спасибо, Великая, за то, что вы побеспокоились о неразумной женщине, – склонив голову, ответила Анастасия, – наверное, поиски моего магического камня стоили вам больших хлопот.

– Ветерок (ерунда), – ответила Кибела, – и не меня ты должна благодарить, а капитана Серегина (ща надуюсь от гордости и лопну), перед которым мы все сейчас находимся в неоплатном долгу. А лично мне это не стоило почти ничего. Немного магии, немного божественного предвиденья, один ночной налет во главе банды диких амазонок на захолустный храм, куда твой бывший любовничек продал камень, несколько трупов и пара обрезанных ушей у тамошней верховной жрицы, которая не хотела отдавать то, что не принадлежит ей по праву. Теперь эта глупая женщина до конца жизни будет вынуждена носить свои уши в кармане, а на голове иметь повязку, скрывающую от людей свидетельство ее глупости.

Ну да, в этом вся Кибела. Явилась бы во всем блеске божественного величия – так ей бы и камень отдали, и еще бы приплатили, чтобы избежать неприятностей. Так ведь нет – ей захотелось немного поразвлечься, тряхнуть стариной и изобразить из себя самку Робин Гуда, творящую в ночи справедливость. Хотя, если сказать честно, скупка краденного – это деяние, уголовно наказуемое даже в этом отсталом и захолустном мире, а скупка краденых магических артефактов такого уровня и вовсе наказуема с летальным исходом, так что, лишившись только ушей, та жрица еще легко отделалась. Дело в том, что слова Кибелы про неотъемлемую часть души Анастасии совсем не были пустым звуком. Камень, врученный магу при его инициации, мог поступить в повторный оборот не раньше его смерти.

Тем временем Кибела сделала шаг назад и внимательно оглядела всю нашу компанию.

– Ну вот, – с удовлетворением произнесла она, – теперь все – и камни, и люди в сборе – и как только мы закончим дела с нашими тевтонскими друзьями, то сможем приступить к созданию портального заклинания.

Ну да, с глаз долой – из сердца вон. Ну и нам от такого подхода тоже легче. Уж очень не хочется на лишнее время задерживаться в этом мире. Правда, моя супруга говорит, что вчерашним «овечкам» перед тем, как мы с ними тронемся в путь, нужен как минимум месяц на реабилитацию. А их, ни много ни мало, будет больше трех тысяч. Около тысячи уже в лагере – это то, что Елизавета Дмитриевна собрала по дорогам, и еще две с половиной тысячи подростков и девушек обещал доставить Великий Магистр. И вообще, вчера мне показалось, что ликвидация структуры, раньше обслуживавшей херра Тойфеля – это для него еще та головная боль.

И вот настал тот момент, когда зависший над центром нашего лагеря штурмоносец плавно опустился на песок, открылся грузовой люк и из него появился Густав де Мезьер со своей дочерью и свитой. В основном его окружение составляли совсем молодые люди в офицерских чинах (до гауптштурмфюрера (капитана) включительно), юные девушки, явно из хороших семей, и пожилые тевтоны штатского вида. Ну что поделаешь, если херр Тойфель унес с собой почти всю военную и гражданскую элиту Тевтонии.

По очереди поздоровавшись со мной и моими товарищами за руку, Великий Магистр отвесил Кибеле изысканный поклон.

– Приветствую нашего старого врага, – четко выговаривая каждое слово, на койне сказал он, – между нами было много крови, но мне очень хочется надеяться, что это уже закончилось.

Та в ответ только пожала плечами, будто показывая, что она-то ни с кем и не воевала. На ее дочерей нападали – было дело, а вот она сама предпринимала только ответные действия, и если все это прекратится, то она этому будет только рада.

– И я тоже очень надеюсь, что кровь между нашими народами находится в прошлом, – ответила она, – мы ждем не дождемся, когда вы, тевтоны, уйдете из этого мира, ведь ваше присутствие тут потеряло всякий смысл после того, как прекратил свое существование ваш ужасный господин.

Густав де Мезьер тяжело вздохнул и переглянулся со своей свитой. В ответ на это Гретхен только пожала плечами, а остальные, включая пожилых тевтонов, утвердительно кивнули.

– Мы тут посоветовались, – устало произнес Великий Магистр, – и решили, что будем просить разрешения остаться в этом мире, ибо народ наш не желает сниматься с места с женами, чадами и домочадцами. Для многих и многих необходимость бросать все нажитое и отправляться в путь – хуже самой смерти. При этом мы хотели бы принести свою клятву только одному или одной богу или богине, и лучше всего, чтобы эта была ты, Величайшая Кибела. Мы много лет воевали с тобой и твоими дочерьми, знаем, чего вы стоите и считаем, что не опозорим себя, встав в один с вами строй. Я надеюсь, что вместе мы – и тевтоны, и амазонки – пройдем этот мир от края и до края, повсюду утверждая твое имя Величайшая из богинь, и пусть трепещут перед нами тупые и изнеженные людишки на севере и крайнем западе.