Александр Михайловский - Прибежище богов [СИ]

Но поскольку Елизавета Дмитриевна – личность многогранная и довольно противоречивая, то из женского любопытства, после некоторых колебаний, я все же решилась сунуть свой нос внутрь ее черепушки – и получилось так, что узнала вещи, для всех нас не безынтересные…

Меня особо заинтересовала история ее попадания в этот мир, и в первую очередь мне хотелось бы знать, связана ли как-нибудь с этой историей способность мадмуазель Волконской на слух отличать правду от лжи. Правда, по ее же собственным мыслям, она не сможет определить ложь лишь в том случае, если человек не врет ей напрямую, а добросовестно заблуждается, но для проверки на вшивость приставучих кавалеров наличие таких способностей – более чем достаточно.

Но интересен другой момент. Получается так, что сюда в основном заносит тех, у кого есть какие-то не совсем обычные способности… В нашей компании это были я и Дима, у спецназовцев – Ника, с особыми способностями которой пока ясно, что ничего не ясно, и сверхчувствительный на недобрый взгляд капитан Серегин. У наших новых знакомых такая особая способность нарисовалась у мадмуазель Елизаветы. Надо будет спросить у Димки совета по поводу нее. И так же, как и в нашем случае, при «попадании» мадмуазель Елизаветы и господина Пихоцкого тоже была чудовищная гроза, которая закончилась сразу после того, как дело было сделано, и в этом мире объявились новые гости.

Кстати, Волконская уверена, что тот аппарат, который она называет средним штурмоносцем, полностью исправен, заправлен и готов к полетам. Но об этом с ней и ее напарником пусть разговаривает капитан Серегин.

Все, что необходимо, я сообщу ему, когда мы вернемся в наш лагерь. А пока, поравнявшись с Лизой, я начинаю с ней прощупывающий светский разговор, заранее зная, что каждый мой ответ будет тщательно проанализирован ею на искренность.

Впрочем, светскую беседу первой начала как раз Елизавета, поравняв свою лошадь с моей и выдержав приличествующую случаю паузу.

– Анна Сергеевна, не так ли? – доброжелательно и немного смущенно спросила она. – Извините, что я к вам так по-простому, но тут у нас не нашлось общих знакомых, которые могли бы представить нас друг другу.

В ответ я только пожала плечами и ответила:

– Да ничего, Елизавета Дмитриевна. У нас, знаете ли, не принято так уж строго придерживаться формальностей. Люди знакомятся, когда им это надо и для этого им совсем не нужна помощь третьего человека. Тем более что обстоятельства, сопутствующие нашему знакомству, вполне можно счесть чрезвычайными.

– Я вас понимаю, Анна Сергеевна, хотя мне крайне трудно одобрить такой образ жизни, – задумчиво произнесла блондинка, – Мне лично очень не хотелось бы, чтобы любой хам запросто мог бы подойти ко мне и представиться, не спрашивая ничьего разрешения.

– Ничего, – ответила я, – мы к этому привыкли, и каждый защищается как может. Наш мир отличается от вашего, и явно не в лучшую сторону, но это наш и только наш мир. По крайней мере, в нем можно знакомиться, не спрашивая ни у кого разрешения. Кстати, рассказать вам анекдот про двух англичан?

– Расскажите… – заинтересовалась Елизавета.

– Короче, два английских джентльмена попали на необитаемый остров и провели на нем десять лет, не сказав ни единого слова друг другу только потому, что не нашлось третьего джентльмена, который бы представил их друг другу.

– Да уж, англичане – они такие, – ответила Волконская, после чего на некоторое время наступила тишина, прерываемая только топотом копыт. Моя собеседница явно обдумала свой следующий вопрос, но пока не решалась его задать. При этом я «видела» этот вопрос так четко, будто он написан у нее на лбу. И наконец Елизавета решилась.

– Анна Сергеевна, – спросила она, – капитан Серегин при первой нашей встрече назвал вас «ваша божественность». Это была шутка или как?

– Отчасти шутка, – ответила я, – отчасти «или как» – но только отчасти. В основном я еще только учусь, и паства моя не совсем добровольная, всего-то три с небольшим десятка душ.

– А почему не совсем добровольная? – в серых глазах Елизаветы зажегся огонек жгучего любопытства. – Я чувствую, что вы говорите мне правду, только не понимаю, как это может быть – недобровольная паства?

Я снова пожала плечами и начала обстоятельно разъяснять своей собеседнице местное мироустройство в свете взаимоотношения богов и верующих, закончив словами:

– Вы немного погодите – встретитесь еще с самыми настоящими античными божками. Может быть, даже и сегодня вечером. Мне кажется, что наш друг Гермесий повадился таскать сюда своих приятелей – возможно, чтобы познакомить их с нами, но скорее всего с целью показать им того, кого они называют «дядюшкой».

Выслушав мою речь, Елизавета замолчала, сделав вывод, что вся эта невероятная история не является ложью, и дальше мы ехали молча бок о бок, думая каждая о своем. Но только все ее мысли, беспорядочно мечущиеся под черепной коробкой, сразу же становились мне известны, в том числе и та, что следующим ее собеседником станет капитан Серегин. Всех остальных присутствующих, кроме меня и его, она считала значительно ниже себя по положению, и не проявляла к ним никакого интереса, а отец Александр был для нее пока что чисто теоретической величиной. И самое главное, что Елизавета тоже знала о том, что я знаю. Эх, нелегко нам будет – двум умным женщинам вдвоем на считай что необитаемом острове.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич.

Бывают новости, так сказать, теоретические, а бывают практические. Так вот, главную практическую новость этого дня я получил не от Птицы, на которую сильно рассчитывал, и не от мадмуазель Волконской, а от техника-прапорщика Андрюши Пихоцкого, существа мелкого, старательного, незлобливого, знающего свое дело, но уж больно говорливого. Кстати, в отличие от своей начальницы, в седле он сидел хуже любого из нас. Не он ехал на лошади, а она, можно сказать, везла его как обычный неодушевленный груз.

Он-то и рассказал мне о том, что где-то здесь поблизости, в одном-двух конных переходах, лежит целехонький, готовый к действию средний имперский штурмоносец типа «Богатырь». Его слова сперва привели меня в состояние легкого недоумения, поскольку сие название мне ни о чем не говорило, но прапорщик Андрюша, захлебываясь восторгом и брызгая слюной, рассказал, до каких высот в их Российской империи дошла техническая мысль. Конечно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, но из рассказа техника-прапорщика было четко понятно, что эта машина вертикального взлета и посадки предназначена для переброски роты десанта, в том числе и на межконтинентальные расстояния, а также для последующей поддержки его высадки огнем бортового вооружения. При этом источником энергии для этого штурмоносца служил компактный термоядерный реактор, а двигателями – четыре антигравитационных импеллера, конструкции Шмидта-Дольского, мощность которых была достаточна для суборбитальных прыжков в пределах планеты или для выхода полностью загруженного штурмоносца на низкую круговую орбиту.