Ник Перумов - Кольцо тьмы. Трилогия

Громадные, черные глаза незнакомки завораживали и пугали. Тьма жила в них, глубокая бездонная ночь, когда не видно ни луны, ни звезд, древняя, первородная ночь, когда и сами небесные огни еще не были сотворены Бардой... Взгляд девушки пронзал, словно отточенная шпага.

Несмотря на все свое мужество, Эовин под этим взглядом почувствовала предательскую дрожь в коленках. Она готова была к встрече с отвратительными палачами, к пыткам, к боли, даже к смерти, но не к дробящему яростному взору.

— Так-так... — на Всеобщем Языке произнесла гостья. — Надо же! Хургуз обошел меня! Старый плешивый велбуд! Ты сама откуда?

Эовин хотела гордо промолчать, но черные глаза подавляли всякую мысль о сопротивлении. Губы пленницы открылись словно бы сами собой:

— Эовин. Из Рохана.

Гостья подняла бровь:

— Вот как? Редкая добыча, клянусь всеми песчаными морями великого Тхерема! Как же Хургуз ухитрился тебя поймать? Никогда не поверю, что этот мешок шакальего дерьма осмелился перейти Харнен!

— Почему я должна тебе отвечать? — Эовин собрала все силы. — Кто ты такая?

— Я? — Девушка рассмеялась. — Меня зовут... впрочем, истинное мое имя тебе знать не обязательно, еще наложишь проклятье, пожалуй... Здесь меня прозывают Тубалой, по-тхеремски это значит нечто вроде «охотящаяся во мраке».

Шаги надзирательницы раздались совсем рядом, и Эовин увидела, как темнокожая стражница склонилась перед Тубалой в низком поклоне. Та ответила лишь легким кивком, точно бывалый капитан новобранцу.

— Я не стану говорить. — Эовин боролась, призвав остатки мужества. — Пусть меня убьют, я буду молчать!

— Ну, тебя так и так убьют, будешь ли ты молчать или, напротив, поразишь всех красноречием. — Тубала равнодушно пожала плечами. — А если тебе удастся упросить меня, то я прикончу тебя быстро и без мучений. Быть сваренной в кипящем масле — это, знаешь ли, очень и очень неприятно. Причем варят тебя медленно, не один час, так что мясо слезает с костей, а человек все еще жив...

Эовин вздрогнула. По телу пробежал озноб.

— Боишься? Правильно. Я ведь тебе не вру. Ну, поговоришь со мной? Обещаю меткую стрелу прямо в сердце еще до того, как тебя начнут пытать. Чем ты рискуешь?

— А если ты соврешь? Мне надо покончить с собой наверняка! — вырвалось у Эовин.

Брови Тубалы сошлись. Несколько мгновений она пристально вглядывалась в глаза невольницы, и той казалось, что ее вот-вот разорвут на части тысячи тысяч незримых когтистых лап.

— О, да ты серьезная девчонка! — медленно протянула воительница, задумчиво потирая подбородок. — Кажется, ты и впрямь готова... Слушай, мне это нравится. Клянусь моим луком, я прикончу тебя в любом случае, и здешние заплечники не коснутся тебя своими лапами. — Тубала сбросила с плеча лук и колчан, усевшись прямо на каменный пол рядом с решеткой. — Но, может, все-таки расскажешь?

— Меня схватили в Умбаре, — нехотя выдавила из себя Эовин.

— В Умбаре? — Тубала вновь подняла брови. — Как ты там оказалась? Это ведь довольно далеко от Рохана!

— Я отправилась туда вместе... вместе с одним... человеком. — Она не собиралась посвящать гостью в историю мастера Холбутлы.

— Ого! — Тубала усмехнулась и поерзала, устраиваясь поудобнее. — Обожаю любовные истории! Ну, рассказывай дальше! Он, конечно же, знатный роханский рыцарь? Твой муж?

Эовин густо покраснела.

— Он и в самом деле знатный роханский рыцарь, — отчеканила она. — Он начальствует над одним из полков короля Эодрейда!

— Начальствует над полком?.. Хм... Брего — косноязычен, его никогда не пошлют в Умбар, да вдобавок он давно женат... Эркенбранд стар и может только пускать слюни... Хама слишком молод, его тоже не отправят к Морскому Народу... Теомунд родом из Анориена, он не знает свободных танов... Эотайн слишком горяч, у Сеорла что на уме, то и на языке — не умеет он скрывать своих мыслей... По всем статьям подошел бы Фрека, но он тоже женат... и недавно... и про невесту его говорили — волосы ее белы как снег... Так кто же у нас остается из Маршалов? Да никого! Так что, мыслю, привираешь ты, подружка...

— Я не вру! — вскинулась Эовин, на миг забыв даже изумление от осведомленности Тубалы в роханских делах. Сама Эовин, конечно, ничего подобного не знала.

Воительница вновь тяжело воззрилась на пленницу. По щекам Эовин потекли слезы, однако она не отвела взгляда.

— Нет, ты не врешь! — с удивлением заключила Тубала. — Так кто же тогда этот роханский витязь? Или он стал Маршалом совсем недавно?

Это был изощренный допрос. Воля Тубалы сковывала сознание Эовин, опутывая его тысячами тысяч цепей; в ушах бился один упорный неотвязный приказ: «Правду! Правду! Правду! Ничего, кроме правды!»

— Какое тебе дело? — простонала Эовин. — Я вижу, ты хочешь что-то у меня вызнать! Не получи-и-и... — И осеклась под пронзающим взором заполненных тьмой глаз. Из горла вырвалось нечто нечленораздельное.

— Вызнать? — Тубала вновь усмехнулась. Казалось, ее жутковатые глаза вообще не способны смеяться. — Да, пожалуй что, и так, девочка. У меня есть к тебе вопрос... а если ответ будет «да»... то обещай мне помочь в одном деле, и тогда, клянусь Черной Скалой Тхерема, я вытащу тебя отсюда! — Даже сквозь темный загар на щеках Тубалы от волнения проступила краска. Она говорила горячо, не таясь, словно и не было вокруг враждебного, полного вооруженной стражи дворца, и не расхаживала по коридору, гремя подбитыми железом сапогами, широкоплечая надзирательница...

— Вытащишь меня отсюда? — невольно вырвалось у Эовин. Как бы то ни было, она еще слишком молода, чтобы умирать!

Тубала молча кивнула.

— Но если ты спросишь меня о нашем воинстве...

— Да помолчи ты, дуреха! Все, что мне нужно, я уже знаю. Смотри мне в глаза! И отвечай правдиво, известны ли тебе гномы Торин, сын Дарта, Строри, сын Балина, и... — голос говорившей задрожал, словно от ненависти, — и такой невысокий человек, что командует полком пеших лучников Рохана, мастер Холбутла?! Отвечай быстро!

— Известны, — сорвалось с языка Эовин прежде, чем она успела в испуге зажать рот ладошкой. — Ой!..

— Ну вот и все, — Тубала медленно вытерла пот со лба, — это я и хотела услышать. Знала... Понятно. Они здесь, в Умбаре? Отвечай!

Черные глаза вновь впились в душу пленницы.

«Но ведь нет ничего страшного в том, что я знала мастера Холбутлу!» — спасаясь от самой себя, беззвучно крикнула Эовин.

— Они в Умбаре?! — рявкнула Тубала, вцепившись обеими руками в решетку.

— Да... — завороженно глядя на нее, выдавила Эовин, и ноги ее внезапно подкосились. Всхлипывая, она осела на пол. Голова раскалывалась от боли, глаза жгло...

— Тебя, значит, украли у них из-под носа... Отлично! — Тубала вскочила на ноги. — Ну что ж, я своего слова не нарушу. Сегодня ночью я тебя выведу отсюда! Еще до рассвета ты будешь свобод на!