Ник Перумов - Кольцо тьмы. Трилогия

— Теперь поняла? — Санделло резко повернул коня.

— Хен-на! Хен-на! Хен-на-а! — истошно завопил кто-то невидимый, и вниз по склону тотчас бросились десятки людей — и в том числе перьерукие. Тубала, зловеще оскалив зубы, вырвала из чехла свое двуручное чудовище.

— Лучше побереги силы. — Кольца на мече Санделло коротко тренькнули.

Враги, пешие и конные, окружали их со всех сторон.

— Убедилась? — ледяным голосом проговорил Санделло.

Тубала только шипела.

Они не успели никуда уйти. Среди редких зарослей, на самом краю непролазного леса, вновь вспыхнула схватка. Горбун и воительница попытались прорваться сквозь ряды южан, люди и перьерукие умирали с предсмертным хрипом «Хенна!» — и даже несравненное мастерство Санделло и Тубалы не могло одолеть эту доблесть. Враги не щадили себя; на лицах умирающих лежала печать блаженства.

Горбуна и девушку отжимали все дальше и дальше к югу. Погоня длилась до самой темноты.

Когда настала ночь, из сил выбились и преследователи и преследуемые. Предгорные леса кончились, уступив место широким, привольным степям. Края здесь, в отличие от горных отрогов, были вполне обжитые — Санделло и Тубала пересекли наезженную дорогу.

Запаленные кони требовали отдыха. Пришлось остановиться. Без коней — верная смерть.

Санделло поднялся на холм. Все вокруг уже тонуло во мраке, солнце скрылось за западным краем горизонта; горбун в первую очередь кинул взгляд на восток — совсем неподалеку горели огоньки костров, и редкие порывы ветра доносили многоголосое пение.

Та же картина и на западе, и на юге... Темен оставался лишь север — но там притаилась погоня.

— Дорога одна — на юг. — Даже сейчас голос старого воина оставался каменно-спокоен.

— А почему не на восток или на запад?

— Мы долго и упорно рвались на восток. Подозреваю... что здешние заправилы догадываются зачем.

— Интересно, как это им удалось, если даже я не знаю?

— Ты их с собой не равняй! — сумрачно отрезал Санделло. — Неужели ты до сих пор не поняла, зачем я тащу на юг Талисман Олмера...

— И Черный Меч... — Тубала бледно усмехнулась.

— Если ты столько знаешь, то стыдно не догадаться, — невозмутимо заметил горбун.

— Догадаться? О чем?

Санделло приблизил губы к уху девушки и что-то прошептал.

Тубала коротко охнула и, лишившись чувств, обмякла на руках вдруг растерявшегося Санделло.

После того как «Скопа» и «Крылатый Змей» миновали траверз Хлавийских Гор, погода внезапно и резко испортилась. Как назло, дул сильный встречный ветер; гребцы выбивались из сил. Поставив косой парус, «драконы» ломаными галсами упрямо продвигались на юг. Пять полных дней корабли боролись с непогодой — в то время как при попутном ветре прошли бы тот же путь самое большее за два.

За весла брались все, даже Фолко, хотя толстая рукоять сделана была явно не по хоббичьей мерке. Тяжелая работа выматывала; добровольцы начали роптать. Понятно отчего; но легче от подобного знания не становилось. Фолко не повторял своих попыток пробиться внутренним зрением к источнику загадочного Света — не хватало сил. Вдобавок, появление на границе царства Хенны горбуна в компании Тубалы говорило очень о многом. Откуда эти двое могли знать друг друга? Или же встретились случайно и только потом стали соратниками?

Хенна, Хенна, Хенна... На него снизошло просветление...

«Вразуми меня Дьюрин, откуда оно могло взяться?»

Первое, что приходит на ум, — Милость Валар. Нет! Если это их дар, то... то вряд ли тогда сошли бы с ума и ринулись на харадские мечи целые орды несчастных перьеруких. Не растоптал бы собственные честь и достоинство мудрый и смелый Эодрейд. Не погряз бы в отраве взаимной ненависти Умбар. Разными бывают дары Сил, порой они горьки... но не настолько страшны. Нет!

Второе — Наследство Саурона. Фолко крепко помнил рассказы Теофраста о Черной Скале Харада! Быть может, этот самый Хенна — некто вроде Олмера, прокладывающий себе путь ко власти благодаря гибельному магическому талисману из прошлого? Нет, не похоже. Свет! Вот главная загвоздка. Ни Саурон, ни былой его повелитель, Мелкор, никогда не пользовались Светом. Боялись они его и ненавидели — так, по крайней мере, утверждают эльфы. Оружие Саурона — Тьма... Не мог Хенна позаимствовать нечто из арсеналов Барад-Дура. Конечно, если этот загадочный Свет и есть плоды «просветления» Хенны...

Третье — нечто совершенно неожиданное. Придумать можно все что угодно — от Синих Магов до вмешательства Великого Орлангура. Нет, не то. Орлангур не вмешивается в людские дела, они для него — как игра мельтешащих бликов на поверхности воды. Синие Маги... Наугрим... который то ли выжил, то ли нет после страшного удара Олмера под стенами Серой Гавани... А еще?

Появление кого-то из Майяр... Возвращение Гэндальфа...

«Тьфу, пропасть!» — Хоббит досадливо поморщился. Полезет же такое в голову... Пала Серая Гавань, пал Прямой Путь! Может статься, что и Авари, Невозжелавшие, не сумеют найти дорогу на Заокраинный Запад, задайся они подобной целью...

Фолко повернул эльфийский перстень камнем вверх.

...И тут же едва не ослеп. Чувство было такое, словно он оказался в самом сердце ярящегося океана белого, снежно-чистого пламени. Оно не жгло, оно разъедало, словно кислота, и разъедало не тело — саму душу. Даже радужного мотылька Фолко не видел.

Он был один в этом белом пламени, где верх сливался с низом, Правая сторона — с левой. Ни ориентиров, ни направления — Одна только боль. Фолко внезапно почувствовал себя маленьким, напуганным, неопытным хоббитом, вдруг оказавшимся в пригорянском трактире один на один с бывалым мечником. Умом Фолко понимал — точнее, пока еще помнил, — что никуда не делся ни океан, ни береговая полоса; над миром по-прежнему светит солнце, пусть жаркое, но совсем не убийственное; под ногами — старое, крепкое тело «дракона». Он помнил это — но Именно помнил. Мир, представший внутреннему взору, разительно отличался от видимого глазами. Собственно говоря, мира, как такового, тут вообще не было.

Однако было кое-что иное. Где-то в яростном белом огне пряталось НЕЧТО; боль обжигала вдвойне, когда Фолко пытался углядеть это незримое средоточие Силы. Но именно боль стала поводырем. Усилием воли хоббит погнал мотылька (а на самом деле — собственную свою мысль) — туда, вперед, неважно, вверх или вниз, на восток или на запад, — главное, что вперед.

Он помнил, что там, в недрах огненной круговерти, его подстерегают те самые таинственные «заклинатели». Однако с торжеством неофита, окунувшегося с головой в недоступный прочим смертным миг волшебства, Фолко шел напролом. Его воля обрывала боль, заставляя умолкнуть терзаемую плоть «тонкого» тела, что обрел он, прибегнув к эльфийскому чародейству.