Ник Перумов - Кольцо тьмы. Трилогия

Двое гребцов подождали, пока их знатный пассажир сойдет на берег.

— Быть беде, чует мое сердце, — с тревогой проговорил один из лодочников, провожая уходящего взглядом. — ОН ведь так просто не появляется...

— У меня все внутри прям-таки охолодело, как ЕГО увидел, — вторил своему товарищу второй гребец.

Разговор велся, разумеется, на языке Черных Гномов — тайном, даже еще более тайном, чем Наречие прочих Детей Ауле...

— Ох, что-то будет... — вздохнул первый лодочник.

— И не говори. Появился — туча тучей! Стражники наверху говорили — никогда ЕГО с таким лицом не видели. Слова ни с кем не перемолвил — сразу вниз, к нам, сюда... На Юг куда-то спешит, сказывают.

— Да нет! Не на Юг! На Закат — так я слышал.

— А когда это ты только успел? — подозрительно осведомился второй гребец.

— Да уж успел — пока иные глупые сплетни слушали.

— Это кто слушал? Это я слушал?! — взъярился второй. — Ну, тебя-то я сейчас проучу...

Из ножен на широком наборном поясе выпорхнул кинжал. Но и первый гребец оказался не лыком шит — ловко отмахнулся проложенным сталью рукавом и ударил сам — ножом в горло недавнему товарищу. Тот захрипел, забулькал, захлебываясь кровью; однако сил на один-единственный последний выпад у него хватило. Кинжал вошел прямо в сердце противнику, слишком быстро уверовавшему в свою победу... Безумная драка кончилась в несколько мгновений. Два трупа остались лежать в мелкой воде.

Эстафета Хенны — конная или велбужья — хоть и не намного, а все ж опередила корабли эльдрингов. Каменка стала совсем узкой и быстрой. Кили «драконов» вот-вот могли заскрести по камням. По берегам вздыбились холмы, с севера все увереннее наступали передовые отряды рощ и перелесков. Там, в предгорьях, они сольются в сплошной зеленый ковер, без малейшего разрыва устлавший землю.

Впередсмотрящий заливисто свистнул.

— Пристань!

— Оружайсь! — немедленно скомандовал Вингетор, и десятники тотчас подхватили его слова. В который уже раз, не в силах оторваться, Фолко смотрел, как эльдринги облачаются в доспехи. Солнце на Юге палило немилосердно, местные обитатели предпочитали просторные развевающиеся белые одеяния; северные доспехи годились тут мало, однако в запасах опытного тана, не раз хаживавшего на Дальний Юг, нашлось все потребное и на такой случай.

Вокруг пристани роилась цела туча народу. Похоже, Хенна не поскупился, выслав гостям с Севера поистине царский эскорт. Одних только конных в отливающих на солнце длинных кольчугах и высоких острых стальных шлемах Фолко насчитал не меньше сотни. Воздев украшенные флажками копья, они застыли в молчаливо-грозном строю, готовые в любой миг устремиться в атаку сверкающей лавой... А вокруг собрались лучники и пращники, метатели дротиков — почти нагие чернокожие воины — и другие чернокожие — с длинными копьями, увенчанными необычно широкими и вытянутыми наконечниками — самыми настоящими мечами. Возле самой воды в седлах ждали гостей двое низкорослых — по меркам людского рода — всадников, облаченных в вызывающе простые коричневые накидки. Ближе чем на десять шагов к ним никто не приближался.

— Вот о них-то я тебе и рассказывал, половинчик, — послышался совсем рядом скрипучий голос. Горбун Санделло, вооруженный с головы до ног, неслышно подошел к борту, встав рядом с хоббитом. — Это те, что заместо пастухов... для людского стада, умирающего с воплем «Хенна!» на устах...

— Я слышал, — заметил хоббит, — что десять лет назад... многие умирали с воплем «Олмер!».

— Эарнил, — глухо поправил Фолко горбун. — Не Олмер. Войска знали его как Вождя Эарнила — забыл?

— Какая разница?

— Ты прав... — Санделло отвернулся.

До этого хоббит осторожно пытался расспросить молчаливого горбуна, что творится на Востоке, как дела в Цитадели и прочее, — но наткнулся на непроницаемую стену молчания. Вернейший из воинов Олмера рассказал лишь об одном. О своем странном, невиданном на Западе мече.

— Они порой забредали к нам в Цитадель, — говорил горбун, — странные воины, чья кожа желта, волосы черны, а глаза раскосы. Они живут на самом восточном краю земли, куда не дотягиваются взоры Властителей Запада. У них странные умения и таланты, странные цели и пути, непонятные нам, выросшим на другом конце земного окоема... Как-то к нам в Цитадель явились двое — молодой парень и старик, одетые в жалкие лохмотья... Все, что они имели, — это пара мечей... и странных копий, у которых навершия словно широкие ятаганы. Молодой потребовал — не попросил, а именно потребовал! — почетной службы, заявив, что возьмет верх над любым... Там случился Берель, он не стерпел наглости, вышел против него... И едва не лишился ушей. От позора он чуть не вскрыл себе горло... Тогда вышел я. — Санделло растянул губы в нечто, долженствующее изображать улыбку. — Мы бились долго... И я не мог взять верх. Я, Санделло, — не мог! Парень хохотал мне в лицо. Но и он не смог ничего мне сделать, хотя... мне это далось недешево. Тогда я опустил меч и сказал, что хочу стать его учеником. Наглец снова рассмеялся. «Куда тебе, старик! — бросил он мне. — Ты ловко машешь этой железкой, но вот посмотрим, что ты сделаешь, когда я начну биться по-настоящему!» Он атаковал... и на сей раз мне и впрямь пришлось солоно. Наконец... наконец я оступился. Он воспользовался этим... и приставил меч мне к груди. Тогда... я показал ему, что драться можно не только мечом, но и ногами, даже если они — ноги горбуна. Он отлетел... а когда поднялся, я понял — драться будем насмерть. У меня была пара ножей... я уже думал, не остановить ли парня, ранив в бедро, — когда вмешался его старый спутник. Он вышел вперед — раз, два, взмах, другой — и парень остался безоружным, а старик подошел ко мне и поклонился: «Ты оказал ему наивысшую честь, которую оказывают мастеру. Ты просил его взять тебя в ученики. Он отказал, дав гневу овладеть собой. Прости моего неразумного сына! Я готов стать твоим учителем...» А когда мы расставались — он подарил мне этот клинок...

Фолко тряхнул головой. Он не зря вспомнил рассказ Санделло. На пристани толпилось немало людей, вооруженных почти в точности такими же мечами и странными копьями...

К горбуну подошла Тубала. Верно, тот взял с нее какое-то слово — не трогать хоббита и гномов. Надолго ли — кто знает?..

— Это здесь? — даже не взглянув на Фолко, воительница кивнула головой, указывая на берег.

— Здесь, — подтвердил Санделло. — Мы исполним свой долг — или погибнем.

— А эти, — презрительный взгляд на Фолко, — нам не помешают? Как только они попробуют, я...

— Может, меня спросите? — обозлился Фолко.