Кристианна Капли - Верни Мою Душу

— Простите?

— Сожалею вашей потере, — повторил он.

— Спасибо, — поблагодарила она, продолжая разглядывать незнакомца (или все-таки знакомца?). — Мы с вами не знакомы, случаем?

— Вряд ли, — ответил он.

— Вы мне кажетесь очень знакомым…

Он провел ладонью по гладко выбритым щекам и пожал плечами с чуть виноватой улыбкой.

— Может у меня лицо такое… Всем запоминается.

— Да нет… Не совсем, — мотнула головой отрицательно Вероника. — Простите, я в последние дни сама не своя…

— Ничего страшного. Оно-то и понятно, — в мгновение ока у него оказалась две красные гвоздики в руках — он положил их у могилы Николая.

Вероника потерла глаза. Даже и не заметила, что он держал их всё это время в руках.

— Как вас зовут? — спросила Вероника, дыша на замерзшие ладони. Она оставила перчатки в автобусе.

— Люциус. Я работал с вашим мужем, правда недолго… Жаль, что так вышло.

— Да, мне тоже.

— Но вы справитесь, Вероника, — он неожиданно повернулся к ней, прищурил темные глаза. — Я знаю, — взъерошил короткие волосы, стряхивая снег.

Вероника не нашла, что ответить, кроме тех слов, что за сегодня были многими произнесены:

— Он сейчас в лучшем мире…

И эта до боли знакомая жесткая усмешка заиграла на его губах. Вероника почувствовала тонкий укол страха.

— Наверное… А ангелы они какие? Такие, какими мы их представляем?

— Я не знаю, Вероника. Я их никогда не видел. Может, они и вовсе не существуют…

Он что-то ответил, но Вероника пропустила его слова мимо ушей. В ушах всё еще стояло «не знаю, может их и вовсе не существует». Откуда же это горьковатое ощущение, что этот Люциус ей знаком?

— Я не верю в рай, Вероника Андреевна, — произнес мужчина, задрав голову. — Там высоко… Долго наверное добираться и холодно… — потом глянул на наручные часы. — Вас уже ждут.

— Да верно. А вы не идете?

— Нет.

— Хорошо, — она поправила сползающий ремешок сумки. — Тогда до свидания, Люциус.

— До свидания, Вероника, — раздалось в ответ.

Вероника немного прошла вперед, а затем оглянулась — от Люциана и след простыл. Уже ушел.

Со смерти Николая прошло ровно шесть лет. Шесть лет долгого необъяснимого ожидания, словно вот-вот должно произойти что-то очень важное. Но ничего не происходило: день тянулся за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем.

Глухая тоска после смерти любимого не прошла — просто затихла, спрятавшись где-то в глубине души. Чтобы избавиться от острого чувства потери Вероника ушла с головой в работу. Домой же приходила без сил, падала на кровать и провалилась в черную вязкую темноту без сновидений.

Ей больше не снился Николай. Ей больше не снился мальчик, и домик тот не снился. Сны ушли, вместо них теперь черный омут, в котором Вероника тонула, стоило ей закрыть глаза. И просыпалась она без сил, будто и не спала вовсе.

И если карьера пошла в гору, то личная жизнь оставляла желать лучшего. У Вероники были мужчины, но долго они не задерживались. Не выдерживали конкуренции с покойным супругом. А сама Вероника не могла, или не хотела, отпускать прошлое, продолжая отчаянно за него цепляться.

Порой она вспоминала того мужчину, которого встретила на кладбище. Люциуса. Пусть они и виделись впервые, однако ощущение, что он ей знаком не покидало женщину. Но откуда оно взялось? Этого она вспомнить не могла.

Так и прошло шесть лет. И они с Люциусом встретились снова, на том же самом месте…

Эта зима выдалась снежная, холодная, с крепкими морозами. Быстро стемнело, поднялся ледяной ветер. И Вероника в этот день освободилась пораньше с работы, чтобы успеть навестить могилу Николая.

Она приходила к нему два раза в год: в день рождения и в день смерти. Ольга называла это мазохизмом, говорила, что дочь её должна идти вперед, что в мире, как бы это прискорбно не звучало, не все сводится к одному человеку, которого ты пусть и любил. Есть другие мужчины. Их тоже можно полюбить.

А Вероника продолжала искать в новых лицах тень того, кого потеряла. И не находила. Он ушел. Надо бы с этим смириться, но как-то не получалось.

Несколько минут она молча постояла у могилы, расчистила от снега памятник и оставила цветы. Направилась в церковь, чтобы поставить свечку за упокой.

Коля не верил в Бога, а она верила. Ей хотелось думать, что где-то есть тот, кто присматривает за людьми. Есть тот, кто заботиться о них при жизни и после нее. Быть может он позаботиться и о Николае.

Здесь почти никого не было, не считая Вероники и пожилого священника, протирающего стекло за которым стояли иконы. Царил неяркий приглушенный свет свечей, стойкий запах ладана, витал сладковатый след чьих-то духов… А еще Вероника чувствовала покой. Сложно объяснить, это ощущение — она просто закрыла глаза и чувствовала, как все тревоги и страхи отступают.

Кто-то остановился рядом. Теплое дыхание коснулось уха. И голос тихо произнес.

— Добрый вечер, Вероника.

Люциус. Он стоял за её спиной. Вероника оглянулась через плечо — за прошедшие годы он нисколько не изменился. Короткие темные волосы, черные, чуть раскосые глаза… Но тут игра теней превратила красивое лицо в страшную маску. Женщина сразу же отвернулась, почувствовав острый вкус застарелого страха.

— И вы здесь… — негромко произнесла.

— Я прихожу сюда порой. Здесь, — он запнулся, подбирая нужное слово, — спокойно. Даже очень.

— Верно. А я…

— Навещали Николая. Знаю, — Люциус тонко улыбнулся в ответ на ее удивленный взгляд. — Несложно об этом догадаться, Вероника. Ведь сегодня день его смерти.

Она только кивнула в ответ. Они вместе вышли в ветреный вечер. Пошел мелкий колючий снег. Направились к парковке, расположенной недалеко от кладбища. Высокие деревья — черные грозные силуэты — раскачивались, поскрипывая, под порывами ветра.

Люциус шел рядом, и Вероника то и дело кидала на него внимательные взгляды. Поймав один из них, он усмехнулся. Поинтересовался.

— Все еще считаете, что мы с вами давно знакомы?

— Нет… Да, есть такое ощущение.

— Забавно.

— Николай никогда не упоминал о вас.

— Мы работали одно время с ним, а потом наши пути разошлись. Мы не были друзьями… Но узнав о его смерти, я пришел попрощаться, — он сунул руки в карманы. — Так уж устроен мир, люди имеют дурную привычку умирать.

Вероника молча с ним согласилась. Пронизывающий ветер пробирал до костей. Они поспешили к автомобилям: Вероника к своей машине, Люциус к своей.

Женщина вставила ключ в зажигание, повернула его — мотор заворчал, но не завелся.