Владимир Мясоедов - Дальневосточный штиль

— А я ведь знал, это добром не кончится. С самого начала предчувствие было нехорошее… — тихонько пробормотал спрятавшийся за большим ростовым щитом Олег Коробейников, проверяя, надежно ли он сцеплен с палубой. Бежать в атаку лишь относительно недавно отметивший совершеннолетие парень не собирался по целым трем причинам. Во-первых, слишком опасно. Во-вторых, медикам положено оставаться в тылу, ибо если они вдруг сдохнут, то сдохнут и все те, кого они имели шансы спасти. Ну и, в-третьих, не с его протезом куда-то бежать, а стрелять по врагам из пистолета можно и с относительно безопасной дистанции.

Ботинок на левой ноге начинающего целителя держался плотно, но сама нога могла выскользнуть из приклеившейся при помощи чар к доскам обуви. А вот деревянная ступня, замещающая давно утраченную, никаких нареканий не вызвала. Расцепить ее с кораблем было тяжело, а с хозяином — еще тяжелее. Пропитанное магией дерево буквально срослось с досками, становясь с кораблем единым целым. Если бы парня кто-то дернул с достаточной силой, чтобы превозмочь подобную страховку, то Олег скорее уж порвался бы пополам где-нибудь в районе коленей.

— И что-то с каждым мгновением мандраж мой все усиливается… Ай, проклятье!

Связка динамитных шашек, облетев зачарованный щит по крутой дуге, брякнулась почти на самый затылок корабельного целителя. Нагибаться за ними, чтобы вернуть подарочек обратно, времени не было. Фитили почти успели прогореть до конца, спустя секунду уже должен был грянуть взрыв… Но — обошлось, хотя это и стоило Олегу жуткого приступа мигрени вместе с парой капель крови из носа. Начинающий чародей просто усилием своей мысли велел пламени погаснуть, и стихия покорно подчинилась ему. И пусть опытные пироманты усмехнулись бы от подобного «успеха», ибо почти воспламенившие взрывчатку лепестки пламени были в прямом смысле микроскопическими. Однако Коробейников серьезно сомневался, что мастера, умеющие тушить лесные пожары и поджигать камни, успели бы сконцентрироваться за те жалкие мгновения, которые отделяли его от разрывания на мелкие-мелкие кусочки. Может, в плане резерва магических сил он и являлся жалкой посредственностью, зато уж с имеющимися возможностями обращался просто виртуозно.

— Чуть не помер… От этой дряни щит бы не спас. Ни магический, амулетный, ни обычный, сделанный из большого куска корабельной брони, — облегченно выдохнул Олег, а затем телекинезом поднял связку динамита и аккуратно поместил ее себе в карман. Взрывчатка в хозяйстве могла пригодиться.

А потом молодой человек осторожно выглянул из-за своего переносного укрытия. Крепко сжатый в его правой руке массивный револьвер послал тяжелую пулю в голову одного из врагов, что как раз сейчас заносил зловещего вида кривой сери над сбитым с ног абордажником. Разогнанный до более чем солидной скорости свинцовый комочек шутя проломил кости черепа и унесся дальше, сопровождаемый брызгами крови и мозгов.

— Я же говорил, что не стоит нам так уж рьяно гоняться за этой посудиной! Но разве ж меня кто-нибудь слушал? И вот результат! — То, что должно было стать обычным досмотром, ну, может, совмещенным с битьем морд слишком уж обнаглевшим контрабандистам, пытавшимся удрать от представителей власти, стремительно перерастало в кровавую резню.

— Олег, я это… че хочу сказать… дык не нуди! — душевно, хотя и весьма сумбурно, попросил его русоволосый детина лет двадцати, устало подпирающий собой защищающий их обоих щит. На нечто более продуктивное в ближайшем будущем он, несмотря на выдающиеся габариты, способен просто не был. Пота на крепком и здоровом теле выступило столько, что влага буквально пропитала собой толстый свитер из грубой некрашеной шерсти, и теперь от парня курились весьма заметные облачка пара. Вкупе со струйками крови, текущими из носа, глаз и ушей, а также общей бледностью, крупной дрожью и приступом нервного тика, налицо были все признаки резкого магического истощения. — У тебя ж, дык, как ни плохое настроение, так постоянно того… каркать беды начинаешь!

— Но ведь сбывается же? — второй пулей Олег поразил нечто маленькое, проворное и мохнатое, вскочившее на загривок одному из абордажников с кривым кинжалом в тонкой лапке. Не то подросток в грубых меховых одеждах, не то какой-то малахольный нелюдь. В любом случае, после близкого знакомства с зачарованной револьверной пулей, вошедшей ему в левую подмышку, тот, скорее всего, уже стал частью истории. — Скажи, Святослав, сбывается же?!

— Ну дык! — в своей излюбленной, а по правде говоря, единственной манере речи подтвердил русоволосый детина. — Но оно не потому, что у тебя дар этого… оратора… Просто ты, дык, расстраиваешься, токмо когда тя кто-нить убить пытается.

— Оракула, Святослав, не оратора. Если уж не можешь произносить правильно слова, то хоть запоминай, какое что значит. Ты все-таки больше не деревенский пахарь, который на досуге коровам хвосты крутит, а полноценный стихийный маг второго ранга, — попенял Олег и, повинуясь внезапно взвывшей интуиции, поспешил скорее спрятаться за щит.

Две стрелы, свистнувшие мимо него секунду спустя, разминулись с ухом парня на какой-то сантиметр. Вот только увидеть того, кто их выпустил, Коробейников так и не смог. Хотя и старался. Зато у него получилось увидеть, как еще один самурай, буквально брат-близнец вылетевшего за борт, ну или по крайней мере заказывавший броню и шлем у того же мастера, с занесенной над головой катаной наступает на отмахивающегося длинным ружьем абордажника. Молниеносный удар сверху вниз, и… лезвие длинного чуть изогнутого меча застряло в каком-то ящике, что стоял за спиной у вовремя отшатнувшегося в сторону бойца. В следующее мгновение тот с размаху врезал своим оружием, как дубиной, по обуху клинка, и в руках очень удивленного японца осталась одна только рукоять. Лезвие, сделанное на бедных хорошей рудой островах, [3] Миф о великолепных боевых качествах катаны по большей части распространяют из патриотических соображений сами японцы. При том, что в столкновении с европейцами даже на холодном оружии они имели обыкновение проигрывать. Массовая катана военного времени являлась ширпотребом с довольно низкими характеристиками. банально не выдержало столкновения с русской сталью и дурью.

— Ух, мля, чуть башку не продырявили! Кстати, напомни мне внимательнее присматриваться к товарам в лавках, когда нам жалованье выдадут. Словосочетание «китайская подделка», кажется, вполне себе имеет смысл и в этом мире…

Олег проворно оборвал свою ненароком сорвавшуюся с языка мысль, опасливо покосившись на сидящего рядом с ним сослуживца. Несмотря на несколько ограниченный кругозор и невероятную косноязычность, скорее всего являющуюся результатом заковыристого родового проклятия, дураком Святослав вовсе не был. И ему бы вполне хватило случайной оговорки, чтобы сначала начать что-то подозревать, а потому и узнать то, что его друг старательно прятал от всех и вся. То, что родной для этого тела души в нем давно уже не имеется, а ее место занял обитатель совсем иного мира. Не по своей воле, правда, а по желанию призвавшего демона молодого чернокнижника, желавшего переселить свою суть в иное тело. Его-то собственное заполучило себе множество ужасных ожогов, лишилось глаза и одной ноги, а также подлежало призыву в армию и имело крайне невысокие шансы дожить до отставки.