Владимир Мясоедов - Дальневосточный штиль

— Блеск. До кучи эта дрянь еще и немного ядовита, — оценил свои ощущения целитель, прислушавшись к подаваемым организмом сигналам. Для обычного человека подобный душ закончился бы если и не смертью, так по крайней мере длительной тяжелой болезнью. А вот мага, специализирующегося, помимо всего прочего, на манипуляциях с собственным телом, контакт с кровью порождения нижних планов всего лишь грозил наградить волдырями, которые будут жутко чесаться. Хорошо хоть сойдут быстро — он мог просто срезать пораженные места, обезболив чарами, а потом нарастить поверх ран здоровую кожу и мясо. — Ну, по крайней мере драка, кажется, подходит к концу.

С нижних палуб испуганно заорали артиллеристы, на несколько голосов разом выкликивая корабельных инженеров или иных каких техномагов, дабы они расправились с проклятым големом. Олег со скрипом и скрежетом подвинул свое передвижное укрепление к краю палубы и бросил осторожный взгляд вниз, чтобы понять причину их паники. Трехметровый бронзовый паук, покрытый прихотливыми узорами из цепочек восточных иероглифов, полз по борту «Воздушной танцовщицы», с истинно механической скрупулезностью выпуская в каждый пушечный порт струю фиолетового и явно не полезного для здоровья газа. Чуть поднапрягшись, боевой маг второго ранга потянулся всей своей сутью к вцепившемуся в дерево магическому роботу. Ощутил, как пульсирует в его металлическом теле энергия, распределяясь между разнообразными органами, выполняющими свои функции по большей части за счет пропитавшего их волшебства. И внес изменения в происходящие внутри голема процессы.

— Стой! Стой, гадюка! Запрещаю! — Как оказалось, Олег ломился в открытую дверь: со всей дури приложился плечом в косяк там, где достаточно было слегка толкнуть ладошкой. Если на западном фронте боевую технику старательно защищали от освоивших техномагию противников, способных взять чужого магического робота под контроль, отключить, парализовать или просто внести помехи в его работу, то дальневосточные контрабандисты подобным явно не заморачивались. Брюшко бронзового паука вспучило рванувшим внутри корпуса взрывом, превращающим сложное изделие в груду высокотехнологичного металлолома, когда сдетонировали спрятанные где-то внутри боеприпасы. Остатки агонизирующей машины не смогли удержаться на обшивке небесного корабля и рухнули вниз. — У-у-у, проклятье! В этой штуке же одной только меди килограммов сорок было!

Боевой маг второго ранга не смог сдержать разочарованного стона от потери любопытного образчика зарубежной технической мысли, годящегося если и не для собственного использования, так по крайней мере на запчасти и прочее вторсырье — копаться в механических потрохах ему нравилось куда больше, чем в истекающих кровью кишках. Искусственные пациенты и выглядели изнутри приятнее, и подождать недельку до появления нужных запчастей или инструментов могли, и редко когда пытались в частично демонтированном состоянии покинуть место своего пребывания, дабы кем-нибудь перекусить. Не то чтобы Олег сильно огорчался тому факту, что его понимание принципов работы живых организмов и возможность манипуляции ими при помощи магии как-то сами собой стали достаточными, дабы он мог частично игнорировать факт гибели тела, с которым работал. Однако бегать по очень маленькому помещению корабельного лазарета от свежеподнявшегося трупа, чья реанимация пошла как-то не так, было совсем не весело.

Число участников сражения, остающихся на ногах, значительно сократилось. Теперь в нем участвовало лишь около сотни представителей человеческой расы или нелюдей, которых можно было по абсолютному большинству параметров приравнять к таковым. Над людскими головами возвышался пяток смугловатых гигантов, чем-то напоминающих лицами кошек, и около трех десятков автоматронов из судовой команды «Воздушной танцовщицы». Оживленные магией механизмы, являющиеся чем-то средним между роботами и големами, с каждым ударом оставляли после себя по трупу, а то и не по одному. Громадные мечи, топоры и молоты, весящие иной раз под сотню килограммов, превращали человеческие тела в кучку кровоточащего фарша, а стальные корпуса автоматронов густо покрывали потеки крови. Впрочем, машины хотя и были сильны, но оставались уязвимы. Удар, нанесенный в правильную точку способным пробить их броню оружием, выводил автоматрона из строя столь же надежно, как человека — тяжелая рана. А если с точностью удара были проблемы, то заменять ее следовало солидной огневой мощью, превращающей человекообразный механизм в безжизненную груду обломков.

Битва кончилась, и вот тогда-то на Олега проблемы и навалились. От целителя, единственного, если отца Федора и пары санитаров не считать, требовали всего и сразу. Остановить кровь, сомкнуть рану, вытащить засевшую в мясе пулю, остановить стремительно распространяющийся по венам яд, заправить в живот вывалившиеся кишки, пришить обратно оторванную конечность, воскресить друга, только-только переставшего дышать, но почему-то уже успевшего остыть до комнатной температуры… Впрочем, чудес в лазарете «Воздушной танцовщицы» так и не случилось. Мертвые остались мертвыми, а калеки — калеками.

Стационарные медицинские артефакты и зелья значительно расширяли возможности мага второго ранга, беря на себя поддержание простейших заклятий или временное выполнение некоторых функций травмированных организмов. Однако всемогущим они его отнюдь не делали, исполняя лишь роль поддержки при целителе и снабжая и его, и пациентов специальным образом обработанной и оттого относительно легко усваиваемой магической и жизненной энергией. Создать нечто более эффективное в принципе было возможно. В особом опечатанном шкафу даже хранилась аптечка, предназначенная исключительно для командного состава и способная вернуть того же Андрэ или Федора чуть ли не с того света. Вот только трогать ее Олег без соответствующего повода права не имел под страхом уголовной ответственности, предусматривающей в качестве меры наказания в том числе и смертную казнь. Стоимость закрытых под замком препаратов намного превышала ценность обычного солдата или даже какого-нибудь ведьмака-прапорщика. Им, в случае получения не устранимых обычными способами повреждений, инструкции предписывали лечиться за свой счет либо отправляться в отставку. Или подвергнуться эвтаназии.

Когда спустя почти час Олег освободился, чуть ли не на треть истощив корабельные запасы медикаментов, то, подволакивая ноги, потащился на захваченное судно. Не затем, чтобы облегчать страдания взятых в плен заключенных — до таких высот гуманизма обитателям этого мира было дальше, чем щуке до акулы. Просто призовая партия, сейчас обыскивающая трофей в поисках всего ценного, перед тем как увести его на базу, в лазарет так и не явилась. А их мелкие царапины, на которые накачанные адреналином люди поначалу просто не обращали особого внимания, лучше было обработать до того, как те дадут осложнения.