Саша Готти - Влада. Перекресток смерти [litres]

– Хоть бы сгинули все, проклятые… – плотно задернув занавески, она обернулась и с тревогой посмотрела на дочь. Та спала беспокойно, но жар ангины прошел, оставив лишь испарину на лбу. Застонав во сне, Полина натянула одеяло на голову и отвернулась к стене.

Женщина пощелкала выключателем: света в квартире не было, как и во всем доме. Молчал телевизор, тоскливо ютилась в углу купленная, но так и не наряженная ель. В кухне хранились свечи, но стоило ей войти туда, как она с трудом подавила крик.

Кухонные столы были заставлены коробками: в них апельсины, мандарины с лимонами, яблоки и – букет роз. Первым порывом было вышвырнуть все это в окно, но стоило только заметить мешок с лекарствами от простуды посреди стола, как ярость иссякла. Все-таки фрукты и витамины нужны сейчас не ей. Удивительно, что холодное и уже чужое ей существо так трогательно о ней заботилось, было в курсе ее дел, знало даже о болезни дочери.

– Хоть бы он выжил, – сжав в пальцах розы, мать Полины вздохнула.

Людской мир содрогался от происходящего с миром тайным. Еще пару часов назад все принимали раскаты грома и молнии за необычную зимнюю грозу, кое-кто шутил про новогодние фейерверки, но уже к ночи наступившая темнота принесла с собой пугающий ледяной ураган.

– Красиво, как же это красиво… – прошептала Варя Синицина, глядя в лестничное окно, выходящее на Невский проспект.

Остаться в городе было безумным решением, но ядовитую родню удалось обмануть и выскользнуть из автобуса в последний момент. Вампиры же оставались, а чем она хуже вампиров? Это же здорово – увидеть хотя бы краешек Тьмы, которую они даже не проходили в Носфероне, которую считали легендой.

Варя ощущала, что ее тянет к опасности, с восторгом слушала каждый удар новогодних курантов. Ничего в Носфероне не давало ей таких впечатлений: ни игра «Зарница», ни экзамены. Только Димка с его бешеной энергией и умением трепать ей нервы. И сейчас Димка, возможно, появится где-нибудь здесь. Можно будет закричать ему: «Привет, а ничего погодка!» Кинется ли он ее спасать, интересно?

Светофоры за окном погасли, и только поваленные ветром наряженные елки у дверей магазинов напоминали о последнем дне года. Продуктовые магазины, обычно перед праздником переполненные очередями, стояли пустые. Кафе, кондитерские, рестораны и магазины – обезлюдело все. На Невском стояла опустевшая вереница троллейбусов: никто не чинил оборванные ураганом провода, дороги встали в мертвых пробках, но большинство машин оказались брошены водителями: обычных людей, подверженных дневному праву, нынешняя ночь загнала по домам, погрузила в полудрему, в липкий сон, спасающий от страха.

– Как быстро тучи летят, – поежилась девушка, выглядывая из окна, выходящего на парк Победы. – Как ты думаешь, почему небо кружится? Это же ненормально, оно ведь по кругу ходит, да еще с такой скоростью! Мне мать говорит с утра: вот список покупок, овощей возьми на салаты, майонез, коржи для торта и так далее. Я все купила, с мешками прибегаю к ней, а она спать легла, будто ничего ей не надо делать уже. Сереж, ты меня слышишь? Я говорю, что странная ночь. Смотри, смотри! Река черная, и словно глаза светятся…

Сквозь снежную мглу можно было разглядеть, как по Московскому проспекту движутся ровным строем темные силуэты. Они шли размеренно и спокойно, одеты были по-разному, но общность угадывалась в одном: гибкости движений и горящих в темноте глазах.

– Не смотри, – Сергей, поднявшись с дивана, потянул девушку от окна. – Все равно нам не понять, что там происходит. Нас это все не коснется, это не наш страх. Не смотри, Кать…

К грохоту урагана добавился рокот из-под земли, точно к городу из глубин поднималось землетрясение. Рокочущий гул, нарастая, покатился по улицам. Ротонды загудели, затрубили ввысь, все громче и громче, и раскатами отозвались зловоротни.

Вампиры – старейшины кланов и молодежь, стоящие на крышах в оцеплении, напряженно ждали. Герман Готти на одном из домов Невского проспекта думал о том, что это самая странная новогодняя ночь в его жизни. Вся нежить его семьи стояла сейчас в янве, окружив ротонды. Если сегодняшнюю ночь пережить не получится, тогда последнее, что он запомнит об этом мире, – окрики собратьев и хлесткие крылья собственного воронья. Или то, как прятал фотографию улыбающейся девчонки под свитер, поближе к сердцу.

– Перестановка сил, – прошептал Герка, увидев движущиеся силуэты. – Соновы, Гатмановы, Кодру, Терновские… От периметра города подошли – будет атака на ротонды.

Армии направлялись к Невскому, занимая улицы и крыши домов. Вампирская нежить текла единым черным морем, которое клокотало и посверкивало тысячами глаз.

В урагане зазвучали голоса: отовсюду доносилась иностранная речь, с крыш отзывались. Герка перевел:

– Они все говорят, что воронки еще нет, но в центре города появился смерч. Нежить малочисленных кланов отводят назад, они там бесполезны. Они встанут вокруг ротонд.

– Сражаться! – призыв разнесся по улицам, океан вампирской нежити дернулся в нетерпении.

– Приказа от Темнейшего атаковать не было! – прокричал один из старших вампиров, обращаясь к собратьям. – Только после полуночи!

– Где будет открываться Тьма, еще неизвестно? – с акцентом спросил Германа один из вампиров, неслышно появляясь рядом. – До полуночи-то совсем мало времени.

– Может быть, в одной из ротонд, – предположил Герка. – Больше всего нежити мы поставили около самой яркой, но и тускпятина, что на Васильевском, окружена будь здоров.

– Сомневаюсь, что воронка откроется в одной из ротонд, – проворчал вампир. – Не очень мы понимаем, где сейчас ставить заслон. А если воронка будет размером с город?

– Значит, мы здорово встретим Новый год, – спокойно ответил Герка. – Осталось-то всего ничего, несколько минут.

– Всем приготовиться, – отрывисто бросил Тимур Готти, вынырнув из темноты. – Разговаривать будете потом, когда закроем воронку.

– Если Темнейший погибнет, кто будет вместо него? – спросил с иностранным выговором другой вампир, сжимая кулаки. – Его брат, Константин, я слышал. Он единственный покинул город, он должен уцелеть. Потому что править может только Муранов.

Никто ему не ответил, и иностранец вопроса больше не повторял.

О первую же секунду полночи лучи ротонд слились воедино, в огромный столб белого огня, вставший над городом. Сначала медленно, затем быстрее, он начал вращаться, как смерч, захватывая снежный буран. Вокруг него появился ореол, контур белого огня.

Радостное оживление царило сейчас у городских ротонд. Светлые собирались и готовились, и скоро каждое круглое сооружение в городе было окружено ярким белым светом, в котором суетились люди в белых плащах.