Ольга Валентеева - С профессором шутки плохи

Если бы еще Дарентел знал, что Мартис – папаша Ленора! Но я не собирался раскрывать чужие тайны. Они принадлежали жрецу и Ленору. Не мне.

– А тут ты, – закончил Дар свою исповедь. – Все перевернул. Рассказал отцу о перевороте. Да все равно бы не получилось. Потому что Гарден меня предал. А если бы не предал? Ты бы все разрушил, профессор Аль. Я очень надеялся, что тебя казнят. И никак не мог понять, почему Ленор и Мия говорят о тебе чуть ли не как о посланнике богини.

– Теперь понимаешь? – поинтересовался я, втайне радуясь, что голова все еще на плечах и крон у нас – не Дар.

– Начинаю, кажется. Ты живешь чужой жизнью, не своей. Поэтому тебе так тоскливо. Потому что понимаешь: твои студенты закончат академию. И что тогда? Кому ты будешь нужен, Аланел эр Дагеор? Да никому! Даже себе, заметь.

Я стиснул кулаки, едва не раздавив хрупкую ножку бокала. Почему до сих пор слушаю? Какого темного Дар вдруг решил добавить к ненависти Милли еще и свою? Я, конечно, тоже его терпеть не могу, но вот так высказываться не стану. Зато в голове немного прояснилось. Бездарный получился вечерок. Хватит сидеть тут и жалеть себя. Надо выставить принца за дверь, выспаться – и все наладится.

– Молчишь? – прервал тишину Дар. – Значит, я прав.

– Не прав, – перебил его. – У меня есть семья, которая меня любит. Да, мы ссоримся, стоит собраться под одной крышей, но все-таки. Ребята – не просто мои студенты. Мы дружим. И будем дружить. Потому что, когда меня выставили из академии, мы продолжили общаться. И я им доверяю. Нужен ли я себе? Да, тьма побери! Не собираюсь класть голову на плаху только потому, что отношения не клеятся. Со всеми бывает. В конце концов, есть коллеги, которые меня терпят. Студенты других курсов, которых могу чему-то научить. На худой конец – зрители, перед которыми смогу выступать, если уйду из академии. Не все так плохо. Так что могу тебя разочаровать.

Дар рассмеялся. Мне был непонятен его смех. Скорее, ожидал, что принц начнет спорить, доказывать свою правоту.

– Ну, вот теперь ты на себя похож, – неожиданно сказал он. – Кстати, девчонки там и для тебя платье подобрали, так что готовься, профессор. За любовь студентов приходится платить.

– Какое платье? – взвился я.

– Зеленое, в рюшах. И паричок такой рыженький. Решили, что мальчиков у нас мало, а платье лишнее есть. Дружеский совет: хочешь избежать участия – в день фестиваля не попадайся им на глаза. От Кэрри и Регины очень сложно отбиться.

Я замер с раскрытым ртом. Нет, мне, конечно, не сложно сыграть женскую роль, но почему не предупредили? Ох уж эти девчонки!

Дар поднялся и пошел к двери. И что это было?

– Спасибо, – запоздало сказал я.

– Да не за что, – обернулся он. – Хорошо все-таки, что тебя не казнили. Можно будет полюбоваться на твой позор на ярмарке. Доброй ночи, профессор.

Дверь закрылась за его спиной. Это он что, так поддержку оказал? Странный тип. Но, стоит признать, слова Дара зародили во мне сомнения. Он ведь прав. Крон не занимается страной, доверив все Мартису. И Ленор крайне удобен для Мартиса. Значит, Дара нужно убрать. Пока в академию. А потом? Злой крон, узнав о заговоре, мог лишить сыночка престола. Кто тогда становится наследником? Правильно, Ленор. Тьма, что-то мне все это не нравится! Запретить Дару ходить без телохранителей, что ли? Все сходится к тому, что принца захотят убрать с пути. Но пока крон здравствует и не собирается в мир иной. Значит ли это, что можно быть спокойным?

Переключившись на проблемы престолонаследия Арантии, почти забыл о Милли. Вспомнил о ней, уже лежа в постели. Как теперь себя вести? Делать вид, что ничего не случилось? Да, наверное. Так будет лучше. Для нас обоих.

Всю неделю безуспешно пытался поговорить с Айдорой. То ли она была слишком занята, то ли ректорша слишком ловко меня избегала, но ее кабинет неизменно оказывался пуст. Как и комната в общежитии. Решил подождать до фестиваля – уж на нем она точно появится.

Студенты готовились к празднику Адалеи как никогда. Они часами пропадали в тренировочном зале. Посмотреть на постановку не пускали даже меня. И про платье молчали, но я был настороже. Хорошо хоть Дар предупредил. Сам принц снова погрузился в меланхолию, но на репетиции приходил исправно. Я постоянно видел телохранителей, толкущихся под дверью. Больше никто не пытался их усыпить. Возможно, потому, что они перестали бродить за Даром, словно тени.

О том, что готовят остальные курсы, их наставники молчали. Даже Элена отказалась намекнуть, что они задумали. Зато попыталась выпытать что-нибудь у меня. Я не поддался, и сестрице пришлось отступить.

Самой главной моей проблемой оставалась Милли. Да, я принял решение делать вид, что ничего не случилось. Но в глубине души понимал – не получится. Не смогу просто улыбаться при встрече и равнодушно приветствовать ее. И поэтому то, что сама Милия старалась не попадаться мне на глаза, одновременно радовало и тревожило.

Накануне фестиваля студенты собрались в моей комнате, чтобы увидеть одно из самых загадочных заклинаний – лимуэнцу. Я видел ее действие всего один раз. Тогда к нашему балаганчику присоединились седой старик и его внучка. Он предсказывал будущее, девочка пела и танцевала. Зима выдалась суровая, и странники решили, что вместе с нами легче будет ее пережить.

Был морозный зимний вечер. Мы выставили фургоны кругом, чтобы защититься от холода, развели костер и пытались хоть как-то согреться. Еды, как всегда, было мало, зато много шуток и смеха.

– Старик, предсказал бы нам будущее, что ли? – в какой-то момент предложил Малют.

– Будущего лучше не знать, – хрипло рассмеялся тот. – Я покажу вам кое-что получше. Лимуэнцу.

– Звучит, как варенье, – заметила блондинистая Диана.

– Нет, это не варенье, девочка, – ответил старый Маркус. – А заклинание на исполнение самого заветного желания. Использовать его можно лишь раз в жизни. Второй раз ничего не произойдет. Оно не гарантирует, что твое желание сбудется, но повернет жизнь так, чтобы обязательно возник шанс получить то, чего хочешь. Смотрите.

Он достал из дорожного мешка маленький хрустальный шарик. Покрутил его в руках и жестом заправского фокусника спрятал в ладони. Поднес сжатый кулак к лицу, дунул, прошептал «лимуэнца» – и раскрыл ладонь. Шарик едва заметно светился.

– Ну, кто смелый? – спросил Маркус.

Мы молча переглядывались, а затем меня дернуло ответить:

– Я.

– Аланел? Подойди сюда, протяни мне раскрытую ладонь.

Я послушался. Потому что не верил в то, что он делает. Шарик перекочевал в мои руки.

– А теперь сожми ладонь и загадай желание.

Трудно было что-то выбрать. Первый порыв – разбогатеть. Но я решил, что это слишком мелко. И загадал стать приятелем самого крона. Это ведь означало и богатство, и славу, и высокое положение в обществе. Притом я ведь не верил в заклинание. Другом крона я, конечно, не стал, зато теперь обречен приглядывать за его детьми. Не солгал Маркус. Оно работает. И если бы не фестиваль, я бы и не вспомнил тот вечер. Чтобы самому создать заклинание, обратился к Мурру. Тот и выдал книгу, где оно детально описывалось.