Алесандр Шамраев - Маг Семи долин [СИ]

- Я сделал тебе больно?

- Урод, скотина, гад.... Я умоляла тебя остановиться, дать мне хоть возможность просто перевести дух и немного отдохнуть, но ты ничего не слышал и ни как не реагировал ни на мои слова ни на то, что я тебя била, царапала и даже кусала. Семь раз, слышишь ты, зверь, семь раз без перерыва ты кончил в меня, по крайней мере, именно столько раз тебя била крупная дрожь и судороги, ты стонал, и на несколько мгновений останавливался, а потом опять начинались мои мучения. Посмотри, что ты сделал со мной, я вся липкая, гадкая и у меня всё внутри болит. Я не могу даже пошевелиться без боли...

С раскаянием я провёл ладонью по её животу вниз, по направлению к тёмному мыску и чуть слышно произнёс до этого неизвестные мне слова, которые сплелись в заклятие. Оника внезапно замолчала,- Ты что сделал со мной? - она прислушалась к себе,- Боль прошла, внутри стало щекотно. Алекс, ты что опять сделал меня девушкой?

- Честное слово, я не знаю как это получилось, просто на ум пришли слова из прочитанных мною вечером книг и я вернул тебя к тому состоянию, когда мы только легли на топчан.

- А ну вставай дикарь,- и она больно пнула меня, сбрасывая на пол. - Ты посмотри что ты сделал с тюфяком, его теперь придётся выбросить,- она тоже встала с топчана, резким движением сдёрнула простыню и показала мне то, в чем она лежала.

- Но это не мог сделать только я. Ты тоже приложила к этому своё старание, наверняка и твоя жидкость здесь есть.

- Не оправдывайся, бери меня на руки и неси в моечную, я ещё с вечера нагрела воды, словно заранее знала, чем всё это кончится. Не одевайся, мы пойдём боковым коридором, а там никого нет.

На первом этаже, в моечной, она спрыгнула с моих рук, нашла кресало и зажгла сначала свечу, а потом и светильник. С каким же наслаждением она плескалась в бочке и требовала, что бы я тёр её аккуратнее и не лез своими хамскими руками туда, куда меня не просят...

Освежившись и приведя себя в порядок мы вернулись в комнату, где Оника скинула тюфак на пол, из шкафа достала другой и постелила новую простыню. - А теперь слушай меня внимательно Барс, по твоим похотливым огонькам в глазах я вижу, что ты не остановишься, так вот, если ты мне сделаешь больно, клянусь богами гор, я отрежу твой отросток. Так что люби меня осторожно и нежно. И действительно, в этот раз становясь женщиной она только один раз негромко вскрикнула, правда перед этим вся сжалась в комок, а когда я вошёл в неё, тихо прошептала: - Ведь можешь, когда захочешь....

Я видел, что ей очень страшно и она боится, что боль вернётся, но я сдерживал себя и она наслаждалась близостью, постепенно всё распаляясь и распаляясь. И вот уже она требует что бы я делал все резче и сильнее, входил глубже и не спал.... Я перестал себя сдерживать и вновь пелена застлала мои глаза и я потерял контроль над собой.... В этот раз волчица гладила мои волосы и тихо благодарила за то счастье, что я подарил ей.

- Тебе было не больно?

- В этот раз нет, да и ты сделал это всего три раза, так что я выдержала... и мне понравилось. За окном уже серело, а это означало, что уже позднее утро и нам пора вставать. Я, конечно, мог позволить себе ещё поваляться, ну а Онике предстояло готовить сначала завтрак, потом обед, прибираться по дому, так что из чувства солидарности я встал вместе с ней, а что бы я не путался под ногами, меня отправили таскать воду из колодца в моечную.

Завтракали мы молча, Гарон смотрел на смущённое и счастливое лицо дочери и улыбался в усы. После завтрака он оседлал коня и предупредил, что уезжает на два дня в деревню за городом, так как там нет своего кузнеца, а работы накопилось очень много, и обещал вернуться к обеду третьего дня. Оника буквально расцвела от этого известия и смущённо призналась мне, что очень рада остаться в доме со мной наедине.

Эти два дня мы провели словно в любовном угаре, отвлекаясь только по необходимости и практически не покидали нашу спальню. Мы даже отказались от завтрака и ужина, ещё раз, по просьбе волчицы, я возвращал её девичью честь, и все повторялось заново. Утром третьего дня Оника огорошила меня просьбой: - Алекс, я хочу, что бы ты уехал до того, как вернётся отец.

- Этому есть какая-то причина?

- Да, я боюсь, что отец, желая мне счастья, отправит меня с тобой, а я поклялась памятью матери и сестры, что не оставлю его.

- Тогда нам стоит поторопиться, он вернётся менее чем через пару часов, из деревни он уже выехал. Пока девушка собирала мне снедь в дорогу, я оседлал своего коня и уложил седельные сумки. Там же, в конюшне, на копне сена мы занялись любовью и это были такие острые чувства и такое наслаждение, что мы оба одновременно застонали, испытав нечто особенное. Я провёл ладонью по её животу вниз, к тёмному мыску.... Уже когда я выезжал со двора услышал гневный вопль волчицы: - Барс, негодяй, ты опять сделал меня девушкой, я тебе этого не прощу...

Мерно переступали и цокали копыта моего коня, а я пытался разобраться в себе и своих чувствах. Это была в вышей степени полезная и познавательная поездка. С удивлением я узнал и почувствовал, что когда я делал из Оники женщину, её, неизвестная мне, сила вливалась в меня и открывала мне тайны прочитанных книг. Я уже знал несколько десятков новых заклинаний, с которыми мне ещё предстояло разобраться и проверить их действенность. Я узнал, что такое женское тело и какую радость оно может принести мужчине, чем одарить или чего лишить. Я был уверен, что в этот раз у волчицы не будет от меня ребёнка, почему и вернул её в прежнее состояние. Я обзавёлся непростой кольчугой, которую уже перестал чувствовать на своих плечах, на моем мече появилась магическая печать, которую я ещё так и не изучил, в седельных сумках лежали три книги магических заклинаний, которые я уже выучил наизусть и теперь искал только оказию, что бы передать их в клан на хранение. Я не жалел ни о чем и с радостью думал о новых дорогах, встречах и знакомствах. С каждым днём во мне крепло желание навестить таинственное королевство и попытаться познакомиться с местными магами.

Буквально перед сторожевой заставой на выезде из долины я почувствовал, что Брис нуждается в моей помощи. Нет, его жизни ничего не угрожало, но неясное чувство тревоги заставляло меня торопиться. Привычно передав часть своей силы своему коню, мы почти сутки скакали без остановки и проделали путь, который при нормальном передвижении занял бы у нас не менее трёх дней.

Немного не доезжая до места сражения с пришлыми, я сделал большой привал, что бы отдохнуть и как следует, всласть поесть самому, а главное дать передохнуть своему коню. О нем следует сказать особо. Он, конечно, не походил на резвого резистанского скакуна ни статью, ни ростом, о таких обычно говорят - рабочая лошадка. Но именно эта рабочая лошадка могла воспринимать и подпитываться моей магической энергией и скакать без передышки сутками. Мне пришлось перебрать не один десяток коней, прежде чем я остановился на Лаве, и ни разу не пожалел о своём выборе. Резвый, выносливый, неприхотливый Лав одинаково хорошо переносил снежные бури Заоблачного кряжа и зной долин, легко карабкался по почти отвесным склонам и не скользил на камнях больших городов.