Алексей Бобрик - Дар Павшего. Восход Черного солнца [СИ]

Никакой геральдики, картин либо оружия по стенам развешано не было, что и придавало атмосфере зала ещё большей загадочности, таинственности и объёма.

В конечном итоге, побродив по безлюдному залу, как будто покинутому хозяевами буквально пять минут назад, Николай, присмотревшись повнимательней, обнаружил едва приметную и можно даже сказать — потайную дверь, ведущую в подземелье.

То, что за дверью находится подземелье, можно было сразу же догадаться по холодному ветерку, который при открытии двери резко ворвался в тёплое помещение.

Глядя сверху, на эту тёмную и таинственную бездну, спускаться вниз очень даже не хотелось. Но, в конечном итоге, любопытство взяло верх, и начался путь в открывшийся взору подвал замка.

Николай неспешно, можно даже сказать — крадучась пошагал вниз, по достаточно широкой винтовой лестнице. В абсолютной тишине, можно было слышать лишь тот звук, как капли воды падают на пол в лужи, затем стекающие в желоба по краям дороги. Этот звук падающих капель, навевал во сто крат дополнительную таинственность и загадочность, к итого, очень мрачной атмосфере.

Как ни странно, но света вполне хватало. Он, как будто бы был повсюду, а вот откуда он брался, было не совсем ясно. Это, явление можно было бы сравнить с мистическими фильмами, где показывают, как герои идут по пещерным казематам и всё вокруг видно. Но, в фильмах им подсвечивают светооператоры. Здесь же, никаких светооператоров и в помине не было, а свет был. Тусклый и слабенький, но свет.

И вот, в этом таинственном свете, шагая вниз по лестнице, можно было представить себе очень ясную картину. Картину того, как по этому полу, задолго до тебя, и не обутыми в фирменные кроссовки, а босыми ногами, закованными в кандалы, чувствуя каждую неровность и шероховатость холодного каменного пола, проходят узники этой тюрьмы. Узники, сопровождаемые мрачными стражами в железных доспехах.

Николай к этому моменту уже нисколько не сомневался, что этот спуск ведёт в тюремные катакомбы. Ощущая эту картину каждой клеткой своего тела, все чувства и мысли были приведены в крайнее напряжение, и уже начинало казаться, что это никогда не закончится. И, что здесь сами стены, отдают отголосками былых стенаний заключенных.

Вдруг, совершенно неожиданно для себя, когда ты уже уверился, что это будет продолжаться вечно — взгляд упирается в ещё одну железную дверь. Но, в этот раз было одно существенное отличие от всего виденного ранее. В отличие от предыдущих дверей, за этой становятся слышны какие-то приглушенные звуки и не просто звуки, а вполне различимые голоса людей.

Николай, буквально физически ощущая, как сердце готовится покинуть грудную клетку, путём пробития в ней дыры, едва не свалился на мокрый пол. К тому же, ноги стали ватными, и он всё-таки присел на корточки — от греха подальше.

Минут через десять, которые по ощущениям длились часа два, сделав некое подобие дыхательной гимнастики, Коля немного успокоился. Затем, любопытство всё же пересилило страх, и он не стал подниматься обратно в каминный зал. Хотя вначале чуть было не рванул со всех ног, благо, что ноги поначалу бежать отказались.

Стараясь не дышать, он потихонечку подошел и припал ухом к двери. Затем, немного освоившись с новой ролью шпиона, стал вглядываться в узкую щель, через которую виднелся коридор. В этом коридоре находились, по крайней мере в зоне видимости, два стражника.

И вот, что он услышал и увидел…

…Перед массивной дверью, но не металлической, как те, что были в коридоре, а деревянной, стояли два охранника в полном облачении. Было ли это облачение на самом деле полным, Николай точно не знал. Но, по крайней мере, у них были шлемы на голове и у каждого на поясе висела кривая сабля, или может быть даже меч. В сторонке, на столе лежали два коротких копья с широкими наконечниками. Как по-научному называются эти копья, было неизвестно, но выглядели они внушительно.

Один из стражников, по внешнему виду более молодой, держал в руках инструменты для записи — заострённую с одного конца металлическую палочку и какую-то пластину, скорее всего свинцовую.

Более молодой охранник, был явно писарем или подобным служащим. Он, прислушиваясь к малейшим изменениям в тембре и интонации голоса, доносившегося из тюремного помещения, практически просунул голову в узенькое окошко массивной дубовой двери. Держа в свободных руках писало и специально выданную пластину для записей, старался всё услышанное из-за двери, уловить и записать. Со стороны, Николаю было хорошо видно, что вся эта затея ему ничуть не нравилась, и он особого удовольствия от всего этого не испытывал.

— Шевели ртом, старый пень. Извлекай уже, свои мудрёные мысли. — шептал писарь одними губами, практически про себя.

— Давай же, утомил ведь совсем. Спина у меня, скоро совсем занемеет, а толку всё мало. За целые сутки ни одного нового слова. Я все твои пророчества, уже наизусть выучил. Удиви, давай. Иначе, зачем мне тогда писало дали?

— Не пойму, зачем Сотнику эти Пророчества? Бубнёж этот, мы который уже по счёту день слышим, а толку мало. Я таких пророчеств и сам, по пьяни могу наговорить — сколько хочешь.

Еле слышно, также почти про себя, прошептал второй, рядом стоявший охранник. Но, в полнейшей тишине, его слова оказались достаточно громкими, чтобы рассердить охранника-писаря.

— Эй, тише можно? Вдруг, что ни будь важное пропущу? И кстати, чтобы ты знал важность нашей работы. То, что мы тут торчим, это не Сотнику, а самому Экзархиусу надобно. Он мне Сам лично приказал. В общем — тссс..

Николай даже не увидел, а каким-то образом ощутил, что в углу небольшой, но как ни странно очень светлой камеры, находящейся в подземелье Башни Лунного света, сидел в позе лотоса седобородый старик и что-то шептал про себя. При этом, мерно раскачиваясь, как будто пребывая в трансе.

Старик как будто-бы был слепым, так как его глаза хоть и были широко раскрыты, но никто ни разу не видел, чтобы старик моргнул либо перевел взгляд в сторону. Он всегда смотрел только в одну, только ему известную точку.

Даже когда его насильно кормили жидкой, но очень наваристой похлёбкой, он продолжал смотреть в эту точку.

Но, на самом деле, старик вовсе не был слеп. Это выяснилось тогда, когда приходил учёный медикус и водил рукой перед его лицом. Тогда то он, в конце концов и выдал своё заключение, что зрачки старца реагируют на свет. Он выдал вердикт, что соответственно он не слепой, а только видит не этот мир, а что-то своё, непонятное всем остальным. Так как охране было абсолютно всё равно в какие ещё миры смотрит старец, то на этом и остановились. Смотрит куда ему надо, да и шут с ним. Лишь бы не окочурился ненароком.