Алексей Бобрик - Дар Павшего. Восход Черного солнца [СИ]

— А если это ключ, то каков же тогда замок? А ведь замок, это лишь часть двери. Тогда, что же должно находиться за этой дверью? Даже и представить страшно. Голова начинает кружится, как после десяти фужеров…

— Что же это может быть? Действительно ключ? — Нет, вряд ли. Некое послание — тогда почему круглое? Гораздо проще и доходчивее, любое послание на плоскости делать. Да на столбе, и то проще. Или, всё-таки ключ который надо куда то вставлять?

— Так, похоже я Томб Райдеров всяких насмотрелся. — хмыкнул профессор.

Итого, что я на данный момент имею? — только то, что далее копать надо от сферы, а не от Кампучийской полосы. Но сперва, однозначно надо освежиться, а то голова совсем не хочет с мыслями дружить. Каша, так сказать, в голове. Или даже опилки.

— В, голове моей опилки, не-бе-да… Ля-ля-ля… Три рубля… — профессор Лурье, снова стал скакать через лунную дорожку, при этом напевая себе под нос обрывки дурацкой и совершенно непонятной русской песенки, услышанной когда-то, давным-давно, от Владимира.

И разумеется, она как гвоздь впилась в его подсознание. И, конечно же в этот раз, она снова из него выплыла. Смысла её он абсолютно не понимал, и даже не был уверен в правильности и порядке произношения слов. Но она ему почему-то, по-своему нравилась.

— Своей лёгкостью и беспечностью, что ли? — в который раз, подумал о песенке Жан. — но, пора бы уже прочистить мозги. Эта песенка в голове — не к добру!

Таким образом, шаркая кожаными монгольскими тапками по старинному паркету, и напевая под нос дурацкую песенку, он отправился в ванную комнату.

Там, присев на край винтажной чугунной ванны, стал наполнять её практически ледяной водой. Когда вода плескалась уже почти у краёв, он забрался туда прямо в одежде, и вопреки жуткому холоду, буквально вцепившегося в него своими ледяными объятиями, стал наслаждаться возвращению некогда пропавших чувств и ощущений. Тех самых чувств, которых он уже не ощущал так много лет.

— И если честно, то не надеялся уже никогда ощутить заново. — стуча зубами, протараторил профессор. — С чем бы это сравнить? Наверное, это то чувство, когда ты прыгаешь с парашютом. Но вдруг осознаёшь, что он не спешит раскрыться: — Бешенный адреналин и паника. Только в моём случае, панику мы заменяем на восторг. — простучал зубами Жан, вылезая из ванны.

— Да, это так и должно выглядеть. Адреналин и бесконечный восторг. И никаких парашютов. — Я их терпеть не могу. Как вспомню про тот случай, когда меня уговорил этот прохвост Клэйв… — так, теперь надо бы сменить одежду, затем присесть на диван и пару минуток отдохнуть в тишине.

…Ты спрашиваешь, что вижу я, Учитель? Я вижу здесь только чистый и незамутненный поток, прорастающий хрустальными копьями из водопада вечности… Поток, алмазной поступью бьющий сквозь сущность миров… Бесконечный и прозрачный…

— Скажи мне, Альэвьево-Син. Что это за необычный и прекрасный водопад? Я раньше здесь такого не видал.

— Ты немножко ошибся, Эктаон-Ра. Это не водопад. Это Ветви Древа Времён, и твоя — та, что справа. Она хоть и самая тонкая, но и самая звонкая. Смотри, будь очень осторожным — случайно не порви…

— Да, конечно Учитель, я буду крайне осторожен. Но, позволь задать ещё один вопрос.

— Да, друг мой.

— Что это за диссонирующая с таким прекрасным пейзажем куча камней? Она на мой взгляд нарушает всю гармонию этого места.

Тот, кого назвали Учителем задумался, а затем тихим голосом произнёс:

— Ты опять ошибся, Отшельник. Это не груда камней, это одр великого воина…

— Позволь узнать, чем он был велик — он уничтожил много врагов? Или он был силён духом? Или даже… — тот, кого назвали учеником, с пиететом выдохнул — он был Странником?

— Нет, ты опять попал пальцем в небо. Он был Велик тем, что никого не уничтожал, и крепостью своего духа не гордился. И Странником он не был…

— Тогда я не понимаю. Каким образом он стал великим? Поясни мне, Наставник.

— Запомни, Эктаон — по-настоящему Силён не тот, кто сильнее других. И это не тот, кто угрожает миру кулаком. Угроза и агрессия, это удел слабых. По-настоящему Силён тот, кто стращает пальцем… — И хоть Он и не был Странником, но благодаря ему Странник Был…

Ученик вникал и осматривал окружающее, а Наставник вдруг напрягся и выкрикнул — Осторожно! Не приближайся так близко к Уровню возможных перемен… Цзинннььь…

Звон хрустального колокольчика продолжал звучать в голове. Профессор встал с дивана и непонимающим взглядам осмотрел окружающее пространство:

— Так, это я задремал, что ли? А ну ка, заканчиваем этот балаган. Как дед старый заснул перед телевизором…

Пролежав на диване не более минуты, но от навалившихся чувств и общей усталости уже успев поймать морфея, он принял решение, что пора бы наведаться на кухню и подкрепить свой уставший организм.

— Рабы! Какао подайте мне — самое густое, какое только может быть на целом свете. И непременно горячее, как капот машины застрявшей в полдень в Долине Смерти. — Какао с козьим молоком. Немедленно! Иначе всех отправлю на галеры. — стремительным шагом, и выкрикивая на ходу то, что первое приходило на ум, Лурье шагал в сторону кухни.

Он, как-то совершенно незаметно для себя, в последнее время пристрастился именно к этому напитку, который никогда раньше особо не любил, предпочитая чёрный чай и крепкий кофе. Но с какого-то времени, вдруг ощутил, что настоящую энергию ему даёт именно какао. Главное, чтобы оно было очень свежим и качественным. И непременно из стран Американского континента. Причём, лучше из Латинской его части. И, чтобы порция была большая и с молоком. Лучше повышенной жирности. Так однозначно лучше — проверено на себе.

Вскипятив в большой керамической турке, подаренной ему президентом исторического общества Рио-де-Жанейро, молоко и размешав в нём огромную порцию какао порошка, он прямо всеми фибрами своей души ощутил, как из измотанного и уставшего тела, со скоростью легендарного Восточного экспресса, улетучивается былая хандра. И самое главное, что вместе с этим исчезает былое стремление удалиться от всего мира, забившись в свой собственный замкнутый уголок.

— Так, давай ка, вспоминай. И вновь раскладывай по полочкам свою, как там её назвал этот заносчивый толстяк Коппельман? — безумную и ничем не подтвержденную теорию. — размеренным речитативом произнёс эту фразу вслух, Жан.

Если вспомнить мои выкладки о том, что конец первого и начало второго тысячелетий нашей эры, это и есть тот самый период, когда был разрушен первоначальный вариант Ангкор Вата, снабженный элементами неизвестных доныне технологий, а на его месте появился современный вариант. Назовём его условно — Varah Vishnu-lok. И именно там, случайно либо неслучайно, оставили лишь один фрагмент прошлого, разрушенного сооружения. Именно этот фрагмент и дал тот первоначальный толчок к изучению этой, поистине великой загадки.