Рэйда Линн - Волчье время

— Не надо, — сипло сказал он, когда «дан-Энрикс» попытался натянуть на него мантию. — Просто убей меня. Слышишь?.. Убей меня.

Крикс пропустил его слова мимо ушей и кое-как все-таки облачил вяло сопротивляющегося Безликого в одежду мага. Нести Шоррэя на руках, как барышню, было бы слишком неудобно — прежде всего, потому, что Криксу нужно было, чтобы хотя бы одна рука была свободной для меча. Пришлось закинуть пленника на плечо, проигнорировав хриплое «Отпусти» и пару неразборчивых ругательств. Безликий, несмотря на свою ужасающую худобу, был тяжелее, чем ожидал Меченый, но Крикс все-таки вышел из камеры и, повозившись, запер дверь. А потом двинулся назад по тем же коридорам, по которым проходил перед встречей с Галахосом. Теперь идти было значительно сложнее, а к прежнему напряжению прибавилась тревога из-за только что спасенного пленника.

— Что ты будешь делать, если здесь появятся Безликие?.. — хрипло спросил Шоррэй, как будто почувствовал его настроение.

— Сражаться, — лаконично отозвался Крикс.

— С такой ношей?.. Не смеши меня. Ты мог бы…

— Хватит. Я не собираюсь тебя убивать.

— Ты, вероятно, думаешь, что я сошел с ума и сам не понимаю, о чем говорю? Это не так, — настойчиво сказал Шоррэй. — Я не более сумасшедший, чем ты сам. Можешь спросить меня о чем-нибудь.

— Не возражаешь, если мы сначала выберемся из Галарры?.. — огрызнулся Меченый. Его силы еще не успели полностью восстановиться после заключения в Кир-Роване, и сейчас дыхание у энонийца пресекалось от ходьбы с тяжелой и довольно беспокойной ношей.

Безликий издал какой-то странный звук, напоминавший кашель.

— Врата Альдов не пропускают таких, как я — ты что, забыл?..

— Об этом не волнуйся, — сказал Крикс, несколько успокоившись. Если Шоррэй считал, что он не сможет выбраться отсюда, то неудивительно, что он просил его убить. Все лучше, чем провести в этом мертвом мире весь остаток своей жизни. — Я проведу тебя. Поверь, я могу это сделать.

— Но зачем? — нетерпеливо спросил пленник. — Я Безликий. Где бы я ни находился, я буду принадлежать Истоку. Ты не понимаешь, что это такое! Олварг потому и не убил меня тогда, что моя жизнь страшнее самой долгой смерти. С этим ничего нельзя поделать, понимаешь? Если ты и в самом деле хочешь мне помочь — убей меня.

— Не знаю, чего ты пытаешься добиться, но лучше бы ты меня не отвлекал, — устало сказал Крикс. — Если мы не сможем выбраться отсюда, то тебя засунут в ту же камеру, где ты провел последние семь лет, и тебе точно никто больше не поможет. Если ты не хочешь снова оказаться в таком положении, то не мешай мне делать то, что я считаю нужным.

То ли на пленника подействовали его аргументы, то ли у него просто кончились силы, но, во всяком случае, Безликий замолчал. Крикс с облегчением узнал знакомый коридор, ведущий к нужной арке. Подходя к Каменным столбам, Меченый с удивлением почувствовал, что, хотя его визит в Галарру и закончился совсем не так, как он рассчитывал, он почему-то не испытывал ни капли разочарования, как будто все случившееся здесь полностью отвечало его планам.

Рядом с кроватью стояло несколько жаровен с неостывшими углями, но на то, чтобы согреть всю спальню — мрачную, слишком большую для своего назначения комнату с толстыми каменными стенами и сводчатым потолком — их скудного тепла, конечно, не хватало. Олварг кутался в длинный халат, обшитый мехом, и расхаживал по спальне взад-вперед, чтобы согреться.

Он хотел бы верить в то, что причина бившего его озноба — в самом деле ночной холод, а не что-нибудь другое.

С той минуты, когда его разбудила вспышка магии, от которой, как ему казалось, содрогнулись стены Марахэна, Олварг оставался на ногах, держа на видном месте перевязь с мечом. В его покоях было тихо, но Олваргу все равно казалось, что он слышит звук шагов, как будто кто-то шел по коридору — прямо по направлению к его спальне — и от этого воображаемого звука на лбу проступал холодный пот. Перед глазами стоял Крикс в Кир-Роване, Крикс, поднимающийся на ноги, хотя по всем законам ему полагалось бы лежать пластом. Олварг скрипел зубами, проклиная собственное недомыслие. Он полагал, что давно научился разбираться в людях. Как же можно было не понять, что человека вроде Меченого надо было убить сразу, едва переступив порог его камеры?..

Но он считал, что Крикс уже не представляет никакой угрозы.

А теперь эту ошибку уже не исправишь. Магия, которую сейчас, должно быть, ощущали Одаренные во всех мирах — теперь уже слабее, чем в самом начале, но все же достаточно отчетливо, чтобы каждый волосок на теле вставал дыбом — могла означать только одно: Крикс завладел наследством Энрикса из Леда. Хегг знает, как это могло случиться, если даже Сивый сдался и поставил на Меченом крест, но сам факт не вызывал никаких сомнений.

Весь последний час Олварг отчаянно сопротивлялся искушению поднять тревогу. Это было бы так просто — кликнуть стражу, приказать удвоить караулы, немедленно вызвать в замок всех Безликих, находившихся в окрестностях Марахэна… но поступить так — значило, показать, что он кого-то опасается. А это подорвет уверенность в его неуязвимости.

Олварг посмотрел на пробивавшийся сквозь окна серый свет, стянул у горла полы теплого халата и приказал себе успокоиться.

Да, Меченый стал Эвеллиром, это правда. Тем не менее, он просто человек. В каком-нибудь задрипанном Бейн-Арилле Крикс мог считаться опытным разведчиком, но для того, чтобы проникнуть в Марахэн, надо быть кем-нибудь вроде аварских Призраков, которых с самых ранних лет готовили для тайных политических убийств. А Крикс наверняка даже не знает, что его противник в Дель-Гвинире. Скорее всего, он отправится в Галарру — и, конечно, никого там не найдет.

Дышать стало чуть-чуть полегче.

Его страх безоснователен. В конце концов, пусть даже им придется встретиться лицом к лицу — что из того? Сила Истока защитит его от любой опасности и поможет одержать победу. Эта магия сильнее, чем любое фехтовальное искусство. Меченому с ней не справиться.

«Но и тебе не справиться» — напомнил Олварг самому себе, почувствовав знакомый холод в животе.

Он сам не помнил, когда в первый раз почувствовал этот сосущий страх. В начале-то он пользовался Силой совершенно бесконтрольно, наслаждаясь ощущением, что этой магии доступно все. Ну, может быть, не все, но точно — все, чего он мог бы пожелать.

Нередко он использовал магию не по реальной необходимости, а просто ради удовольствия ее использовать — как новички, овладевающие Даром, левитируют упавшую с тарелки вилку. Потом он привык к ощущению собственного могущества и начал относиться к нему более спокойно, или, может, более практично. Используя магию для мести какому-то человеку, заслужившему его неудовольствие, он больше не испытывал прежней жестокой радости, а временами даже чувствовал нечто похожее на скуку. А потом… Потом, в какой-то момент, он вдруг осознал, что не только он владеет силой Темного Истока, но и эта Сила проросла в него, пустила корни и мало-помалу пожирает то, что было им самим. Она была как паразит, пытающийся слепить себе подлинную жизнь из его крови, памяти и ощущений, потому что своих собственных у нее не было.