Рэйда Линн - Волчье время

— И?! — выдохнул Олрис, напрочь позабыв, что собирался притворяться равнодушным.

— А что «и»? — внезапно разозлился Инги — Ты Нэйда видел? Или, может быть, ты думаешь, он там победу празднует?!

— Значит, он проиграл?..

— Не просто проиграл, — сумрачно сказал Бакко. — Если бы не этот проклятый поединок, мы бы разбили айзелвитов в том сражении. Нас было больше… про количество обученных людей я вообще не говорю. Но этот Меченый… я никогда не видел, чтобы человек владел мечом, как он. Обычно, когда сходятся два опытных бойца, довольно сложно сразу разобраться, кто из них сильнее. Но честное слово — на сей раз все было совершенно очевидно. Даже для того тупого быдла, из которого наполовину состоит войско мятежников. А когда Нэйд упал на землю и уже не мог сражаться, этот Крикс просто развернулся и пошел назад, к своим. Как же они орали!.. Я чуть было не оглох. Все наши поначалу думали, что Крикс убил Рыжебородого — а потом стало видно, что он только ранен. Не вздумай где-то повторять мои слова, но, если уж на то пошло, для Нэйда было бы в каком-то смысле лучше, если бы колдун его добил. Вряд ли Рыжебородый еще сможет сесть в седло с этой негнущейся ногой. Скорее всего, он и сам это отлично понимает… В любом случае, после того сражения его еще никто не видел трезвым.

Олрис нахмурился. Должно быть, этот Меченый действительно великий маг, если он так легко управился с Рыжебородым. Олрис знал, что Нэйд владел мечом лучше любого из своих гвардейцев, и вдобавок был чудовищно силен. Несмотря на свой невысокий рост, он мог разогнуть подкову или свернуть шею взрослому быку.

— Но почему все-таки Меченый его не убил? — осведомился Олрис у дозорных.

Бакко зашвырнул куда-то в темноту обглоданную косточку и утер губы, блестевшие от жира.

— Не знаю… кое-кто считает, что все дело в магии. Наши говорят, что Крикс не может убивать, иначе его меч утратит свою силу.

— Чушь, — резко сказал Инги. — Меченый участвовал в сражении. Думаешь, в такой свалке можно разбираться, убивать тебе или не убивать?.. Все эти маги и волшебные мечи — пустая трепотня. Меченый сделал то, что захотел — унизил Нэйда и показал всем, что он его ни в грош не ставит. Меченый прекрасно понимает, что, если сегодня айзелвиты перестанут нас бояться — завтра нам придется защищать от них уже не Руденбрук, а Марахэн.

Бакко сердито посмотрел на своего напарника и выразительно покосился на Олриса. Кажется, он был недоволен тем, что Инги так разоткровенничался перед посторонним человеком. Но Олрису было уже не до этого. Выходит, айзелвиты правы! Инги с Бакко тоже думают, что люди Истинного короля могут дойти до Марахэна. От мысли об этом становилось весело и в то же время страшно. Олрис быстро попрощался с Инги и его напарником и, вприпрыжку сбежав по лестнице — в этот момент его ничуть не волновало, что он легко может оступиться и переломать себе все кости — пробрался на задний двор, где пировали слуги. После каждой перемены блюд туда выносили все, что оставалось недоеденным на блюдах и тарелках, и сидевшие возле костров люди набрасывались на это угощенье, спотыкаясь о собак, грызущих кости и дерущихся за требуху. Желая уверить всех жителей замка в том, что гвины празднуют свою победу, Нэйд велел выкатить во двор несколько бочек кислого дешевого вина и пива. Если бы Рыжебородый пожелал выйти во двор и посмотреть, как выполняются его распоряжения, он, вероятно, понял бы, что допустил ошибку — хотя люди, поднимая кружки, и орали «За победу!..», было совершенно очевидно, что на самом деле айзелвиты празднуют вовсе не победу гвиннов, а победу Истинного короля.

Олрис с первых же минут почувствовал, что здесь ему не рады — оттого, что он был гвином, и в особенности оттого, что он носил меч за одним из гвардейцев короля. Наверное, благоразумнее было бы уйти, но Олрису показалось обидным обращать внимание на недовольство каких-то там айзелвитов, которые в другое время кланялись гвардейцам чуть не до земли. Он сделал вид, что ничего не замечает, нацедил себе большую кружку пива и начал высматривать, где бы ему присесть — но в эту самую минуту кто-то неожиданно толкнул его под локоть, так что половина пива выплеснулась ему на рубашку.

Олрис резко обернулся и увидел перед собой какого-то кудрявого, словно баран, мальчишку, бывшего примерно на год старше его самого. Олрис довольно часто видел его раньше, но не помнил, как его звали.

— Поосторожнее, — процедил он, хотя отлично понимал, что айзелвит толкнул его нарочно.

Кучерявый выразительно прищурился.

— Простите, господин_. Может, мне постирать вашу рубашку?..

Олрис задумался, не следует ли выплеснуть оставшееся в кружке пиво в лицо кучерявому, но тут в их ссору вмешалась сидевшая неподалеку Ингритт.

— Нэш, прекрати, не лезь в бутылку… Олрис, возьми свою кружку и иди сюда.

Тон Ингритт звучал повелительно, как будто бы она ничуть не сомневалась в том, что они оба должны делать то, что она скажет.

Олрис перевел взгляд со своего противника на Ингритт и отметил, что она была в своем лучшем платье, а темные волосы заплела в две толстые косы. Олрису было неудобно слушаться девчонку, но это было разумнее, чем ввязываться в ссору. И к тому же — хотя он и не хотел признаться в этом самому себе — он был ужасно рад, что Ингритт, в первый раз за много месяцев, заговорила с ним. С тех пор, как Олрис поступил на службу Дакрису, Ингритт упорно делала вид, как будто бы его не существует. А сейчас вдруг обратилась к нему так свободно, словно они никогда не ссорились.

Желая сохранить достоинство, Олрис подошел к Ингритт медленно и будто нехотя — и так же неохотно опустился рядом с ней на грубую скамью из доски, уложенной на два бревна и наскоро прибитой к ним гвоздями. К его удивлению, Ингритт заговорила с ним так дружелюбно, словно не было всех этих месяцев, на протяжении которых она вообще не удостаивала его замечать. Казалось, она изо всех сил старается загладить ту невежливость, с которой обращалась с ним все это время. Когда Олрис похвастался успехами на тренировочной площадке, Ингритт сказала, что он-то наверняка успел узнать о последней войне что-нибудь надежнее кухонных слухов. Допивая третью кружку пива и чувствуя себя польщенным тем, что айзелвиты слушают его рассказы, затаив дыхание, Олрис незаметно для себя выболтал все, что успел выведать от Бакко с Инги.

Олрис смутно сознавал, что еще никогда в жизни не был так пьян, как в этот вечер. Ему было весело, хотя причину этого веселья он и сам до конца не понимал. Все происходящее казалось ему исключительно забавным и каким-то нереальным. Он помнил, как после четвертой кружки с пьяным упорством твердил Ингритт, что она очень красивая, и пытался ее поцеловать. А после пятой кружки кто-то рядом с ним упомянул о Меченом, и Олрис встал и громко сообщил, что он когда-нибудь убьет этого колдуна. А потом айзелвиты что-то говорили и смеялись, а он сам направился к отхожей яме — но еще не успел добраться до нее, когда почувствовал, что его желудок выворачивается наизнанку.