Рэйда Линн - Волчье время

— Надеюсь, вы не собираетесь здесь драться?.. — спросил он. — Если король желает, чтобы я отдал оружие, я так и поступлю. Уверен, это просто недоразумение.

— А я уверен, что внизу полно его гвардейцев, — процедил сквозь зубы Рельни. — По мне, этот «арест» — обыкновенное убийство!

— Ерунда, — хладнокровно сказал Крикс, отстегивая перевязь. — Возьмите меч, мессер. Я следую за вами.

— Разумное решение, милорд, — произнес Уриенс. Выглядел он, как человек, испытывающий большое облегчение, но в то же время ожидающий какого-то подвоха. Меченый бросил на него короткий взгляд.

— Атрейн, конечно же, не отдал вам оружия?.. — осведомился он.

Пару секунд казалось, что наместник не ответит, но в конце концов он все же качнул головой.

— И сколько?

— Трое.

— А он сам?..

— Ранен, — ответил Уриенс все так же лаконично.

Олрис настороженно прислушивался к этому разговору. Поначалу он не понял, о чем речь, но несколько секунд спустя сообразил — Атрейн убил троих людей наместника, когда за ним пришли. Он прожигал глазами Крикса, думая — сделай хоть что-нибудь! Если не хочешь драться, воспользуйся своей магией!

Но Меченый только задумчиво смотрел на свой конвой.

— Понятно… Что ж, идемте.

Олметт, Эвро и Лювинь переглянулись.

— Нам пойти с тобой? — предложил Эвро.

— Не нужно, — отозвался Крикс уже в дверях.

Элена Эренс привыкла к тому, что поздняя осень — самое скучное время года. Сбор урожая и осенние ярмарки уже закончены, до зимних праздников все еще очень далеко, темнеет рано, да и дни становятся такими промозглыми и хмурыми, что впору удавиться от тоски. У послушниц, которые проходят обучение в Общине милосердия, в эти недели пропадает всякое желание учиться, а у их наставниц — преподавать. В общине расцветают сплетни и беспочвенные ссоры. Именно в это время настоятельнице требуется особенное искусство, чтобы поддерживать в сестрах бодрость духа и не позволить им впасть в уныние или переругаться от безделья. Но на этот раз Элене Эренс не пришлось придумывать, чем бы занять сестер. Мирная жизнь общины Милосердия была нарушена самым вопиющим образом — сначала появлением у их ворот вооруженного отряда, а затем — шокирующей просьбой предоставить гостеприимство Лейде Гвен-Гефэйр, женщине, которую многие называли герцогиней Гверра, несмотря на то, что номинально Гверром правил ее брат. Первой мыслью сестры Эренс было, что леди Гефэйр направляется в Бейн-Арилль, к Галатее Ресс. Поэтому, выйдя навстречу гверрцам, она посоветовала им проехать вперед еще немного и остановиться в ближайшем предместье, извинившись тем, что сестрам из общины Милосердия не подобает принимать в обители одновременно дюжину мужчин — если, конечно, это не больные в лазарете. Сестра Элена кожей чувствовала разочарование сестер, слушавших этот разговор из-за ее спины. К их удовольствию, леди Гефэйр ответила, что она приехала нарочно для того, чтобы поговорить с Эленой Эренс, поэтому просит позволить ей остановиться в Доме милосердия. А люди из ее эскорта могут подождать в предместье, чтобы не обременять сестер. Элена Эренс очень удивилась, но незамедлительно ответила, что месс Гефэйр может оставаться в Доме милосердия, сколько захочет. Неожиданный и выглядевший совершенно беспричинным приезд леди Гефэйр внушал смутную тревогу, но, конечно, отказать в гостеприимстве было верхом неприличия, даже если бы Орден милосердия не был кругом обязан Лейде, приложившей массу сил к восстановлению гверрских общин после войны. Сестра Элена лично проводила Лейду в ее комнату, а затем в трапезную, потому что наступало время ужина.

Устав общины запрещал любые разговоры за едой. Кто-нибудь из сестер должен был читать вслух, а остальные — слушать. Но сегодня голос чтицы был почти неслышен из-за постоянных перешептываний. Воображение сестер, многие из которых не видели в жизни ничего, кроме своей родной деревни и общины Милосердия, будоражило все сразу — и мужской костюм приезжей, и ее распущенные, вопреки традициям, темные волосы, и то, как она с аристократической небрежностью орудует двузубой вилкой и ножом. Элене было неудобно за ребячливое поведение своих помощниц, хотя сама гостья игнорировала это любопытство с хладнокровием человека, давным-давно привыкшего к подобному вниманию. Скорее всего, ей и правда не было дела до каких-то перешептываний — женщину, которую прозвали Стальной Розой Глен-Гевера, едва ли могли волновать такие мелочи.

После ужина Лейда Гефэйр пожелала говорить с настоятельницей наедине, и сестра Эренс предложила ей пойти в библиотеку — аскетическая обстановка спален в Доме милосердия не была рассчитана на то, чтобы принимать гостей.

Лейда Гефэйр явно не привыкла тратить времени на долгие вступления и приступила к делу сразу же, как только они обе опустились в кресла.

— Простите, что явилась к вам без приглашения, сестра Элена. Следовало предупредить вас письмом, но я подумала, что письмо от меня могло бы вас скомпрометировать. Насколько мне известно, моя репутация среди ваших единоверцев оставляет желать лучшего.

Сестра Эренс собиралась возразить, но ее собеседница сумрачно улыбнулась, будто говоря «Да-да, я знаю все, что вы хотите мне сказать, не будем тратить времени».

— …Я проделала этот путь, чтобы поговорить о «Братстве истины». У меня сложилось впечатление, что вас, как и меня, волнует то, что члены Братства провоцируют вражду между элвиенистами и унитариями.

Сестра Элена нахмурилась. В последнее время трудно было выбрать более сомнительный предмет для обсуждения, чем тот, которого коснулась Лейда Гвен-Гефэйр. Так называемое «Братство истины» возникло среди лавочников, подмастерьев и поденщиков в Адели, и борьбу за истинную веру большая часть этих людей понимали отнюдь не как ученый диспут со своими оппонентами. Разгромить книжную лавку, в которой продавали сочинения Кэлринна Отта, забросать гнилыми овощами элвиенистского проповедника, выступающего на площади, или устроить драку в городском трактире, из-за того, что выступавший в зале менестрель пел для гостей баллады о дан-Энриксе — таков был далеко не полный перечень их «подвигов» во славу веры и Создателя. Когда «истинники» вымазали дверь столичного Книгохранилища дерьмом, Элена Эренс, в приступе неистового раздражения, публично назвала их «полоумными фанатиками, которым не помешала бы хорошая порция плетей». Увы, многие поняли ее высказывание, как одобрение идей Кэлрина Отта, и даже ссылались на нее, распространяя эту ересь среди унитариев. С тех пор сестра Элена обещала себе держаться как можно дальше от всех этих дел. Когда два враждующих лагеря ослеплены своей враждой, они используют любые средства в борьбе друг с другом. Умный человек не станет подливать масла в огонь, и лучше будет держать свои мысли при себе, чем позволять сторонникам враждующих идей подхватывать свои слова, переиначивать их на свой лад и использовать в собственных целях. Но Лейда Гефэйр еще очень молода, и, вероятно, жизнь должна казаться ей гораздо проще, чем Элене Эренс. Настоятельница помнила, что двадцать лет назад большинство тех противоречий, которые сегодня ставили ее в тупик, не только не казались ей неразрешимыми, но вообще не попадали в поле ее зрения.