Рэйда Линн - Волчье время

Элена провела ладонью по лицу.

— Я этого не знала… Видит бог, все это исключительно печально! Безумие лорда дан-Энрикса — это уже не личная трагедия, а катастрофа для целой страны. Не удивлюсь, если Валларикс потихоньку отослал его на Острова… или куда-нибудь еще.

С губ Лейды слетел короткий и резкий смешок.

— Вы говорите, что знакомы с Криксом — но, похоже, вы не представляете, что он за человек. Будь он на Островах — об этом стало бы известно не через шесть лет, а через шесть недель. Крикс обладает поразительным талантом привлекать к себе всеобщее внимание. Не знаю, где он сейчас может быть — но уж никак не ближе Авариса.

Сестра Эренс вздрогнула. С тех пор, как Лейда сделалась протектором Гверра и возглавила войско своего отца, каждый ее поступок — даже совершенный много лет назад — служил в Бейн-Арилле и Гверре поводом для сплетен. Даже сестры из общины леди Эренс с удовольствием чесали о леди Гефэйр языками, когда собирались в кухне, чтобы перебрать крупу, или подрубали полотенца и пододеяльники для лазарета. Сестре Эренс эта болтовня казалась глупой и, в конечном счете, просто неприличной, но ни мягкие увещевания, ни даже явное недовольство настоятельницы не могло пресечь дурацких кривотолков. Обрывки подобных разговоров временами долетали и до самой сестры Эренс, так что она поневоле знала о Лейде Гефэйр больше, чем ей бы хотелось знать. К примеру, она знала, что именно из-за Меченого некогда разладилась помолвка Лейды, и что их связь с Криксом продолжалась больше года — до тех пор, пока леди Гефэйр не вернулась в Гверр в связи с болезнью своего отца. Правда, с тех пор прошло семь с лишним лет. О нынешних отношениях Лейды Гефэйр ходило много сплетен — одни говорили, что она была любовницей Таннера Тайваса, другие утверждали, будто она тайно обвенчалась с капитаном своей гвардии, безродным чужаком по имени Алавер. Кое-кто из сплетников доходил до утверждения, что месс Гефэйр предпочитает девушек — наверное, подобные предположения порождал ее мужской костюм и резкие манеры. Но сейчас, когда она заговорила о дан-Энриксе, все эти слухи показались сестре Эренс полной чушью.

— Вы его любите?.. — спросила она прежде, чем успела прикусить себе язык. И тут же покривилась. Боже, да она не лучше тех болтушек, которые обсуждали Лейду в трапезной… — Простите, месс Гефэйр. Меня это совершенно не касается.

Другая женщина на месте Лейды, надо полагать, смутилась бы из-за ее вопроса. Но леди Гефэйр только посмотрела на нее — задумчивым и долгим взглядом, от которого настоятельнице сделалось не по себе.

«Определенно, эта женщина умеет держать паузу» — подумала Элена Эренс.

— Вы правы, леди Эренс, — произнесла Лейда несколько секунд спустя, когда Элена уже совершенно убедилась в том, что эта тишина продлится вечно. — Вас это совершенно не касается… Оставим сантименты. Лучше побеседуем о том, что делать с Братством Истины.

Олрис выскользнул из Ландес Баэлинда вслед за Рельни и его друзьями. Он надеялся, что они объяснят ему, что делать дальше, но было похоже, что после ареста Крикса эти трое начисто забыли о его существовании. Выйдя на улицу, они быстро направились в сторону крепости, не удостоив гвинна даже взглядом. На ходу они ожесточенно спорили, понизив голоса до неразборчивого шепота, и Олрис не решился следовать за ними. В результате он остался посреди двора совсем один.

Таким беспомощным и одиноким он не чувствовал себя с тех пор, как убежал из Марахэна. В растерянности он чуть было не отправился в свою каморку на конюшне, но потом сообразил, что там его никто не ждет. С тех пор, как Олрис стал стюардом Меченого, Янос сделался неразговорчивым и хмурым, хотя раньше с удовольствием показывал ему все закоулки крепости и без конца болтал о всякой ерунде. В начале Олрис был слишком поглощен своими новыми обязанностями, чтобы обращать внимание на поведение соседа, но в конце концов недружелюбие Яноса сделалось настолько очевидным, что его стало невозможно не заметить. Олрис приступил к Яносу с вопросами. Долгое время от Яноса нельзя было добиться ничего, кроме короткого «Я занят», если разговор случался днем, или «Отстань, я хочу спать», если беседа начилась вечером. Олрис совсем было решил оставить Яноса в покое — если он не хочет объяснять, в чем дело, то пусть себе дуется, сколько угодно, — но несколько дней назад Яноса прорвало. Он обвинил Олриса в том, что тот целыми днями пропадает в Ландес Баэлинде, пока Янос вынужден делать за него всю грязную работу на конюшне, а еще — что Олрис будто бы считает себя лучше остальных только из-за того, что он нашел какой-то способ подлизаться к Меченому. Олрис так опешил, что сначала даже не почувствовал себя задетым — просто попытался объяснить, что он работает ничуть не меньше Яноса. Даже начал, загибая пальцы, перечислять свои обязанности — но в ответ услышал только ворох новых колкостей. Довольно скоро стало ясно, что на самом деле Янос злится не на то, что Олрис отдыхает, пока он работает, а на то, что Меченый приблизил к себе Олриса, а не его. К тому моменту Янос наговорил столько гадостей, что Олрис совершенно вышел из себя и сообщил, что некоторые просто не годятся ни для чего, кроме того, как разгребать навоз.

На следующий день Олрис вернулся поздно и обнаружил, что мясляный фонарь, всегда висевший у двери, на этот раз потух, и конюшне царит глухая темнота. Не придав этому особого значения, Олрис наощупь двинулся вперед, ничуть не сомневаясь в том, что доберется до своего денника даже без света. Но не успел он сделать и пяти шагов, как в темноте кто-то внезапно прыгнул ему на плечи, обхватив его руками так, чтобы притиснуть локти Олриса к бокам. Еще два человека подскочили спереди и принялись изо всех сил молотить его кулаками. Олрис пнул кого-то из нападающих ногой и, кажется, попал, но силы были слишком неравны. Услышав их возню, кто-то из лошадей в ближайшем деннике тревожно заржал, и ему ответили несколько других лошадей. Снаружи громко и отчаянно залаяла собака. Тогда нападающие бросили его и выскочили за дверь, оставив Олриса стоять на четвереньках посреди конюшни. Олрис поднялся на ноги и ощупью добрался до своей постели. Денник был пуст — исчез не только Янос, но и все его пожитки. Лежа в темноте, Олрис скрипел зубами — больше от досады, чем от боли. Нападающие были не особенно умелы в драке; они так старались нанести ему как можно больше ударов, что больше мешали друг другу, чем помогали. По сравнению с той дракой, в которой Олрис когда-то выколол глаз Фрейну, нынешняя стычка была сущим пустяком — но именно поэтому Олрис и чувствовал себя гораздо хуже, чем тогда. Схватка с Фрейном была страшной, тогда как сегодняшняя драка была просто унизительной. Олрис полночи проворочался без сна, строя бесчисленные планы мести бывшему соседу и его приятелям.