Рэйда Линн - Волчье время

— Вы полагаете, Атрейн боится смерти? — спросил Меченый. Наместник отмахнулся.

— Умереть боятся все, однако существуют страсти, которые могут перевесить этот страх. Для сенешаля это — его ненависть. Собственно, именно поэтому я обращаюсь к вам, а не к нему. Король уполномочил меня передать свои условия: если вы сделаете так, как я сказал, Атрейн останется в тюрьме, а вам будет позволено покинуть Эсселвиль — с условием, что вы никогда больше не вернетесь в эти земли.

Дан-Энрикс выразительно поморщился.

— Скажите, неужели вы затеяли все это, чтобы отомстить Атрейну? Вы рисковали жизнями своих людей, вы подорвали в войске веру в Истинного короля — и все это только потому, что вы терпеть не можете друг друга?

Уриенс прищурился.

— Мне жаль, что вы упорно сводите вопрос к моей вражде с Атрейном. Настоящая причина в том, что человек вроде Атрейна не должен находиться рядом с троном. У него одна забота — как бы перебить побольше гвинов. Эсселвиль, король, поход на Марахэн — все это для Атрейна исключительно предлог, чтобы вернуться к своему любимому занятию, то есть к резне. Вы помните, что сделал сенешаль, когда настало время для решения реальных государственных проблем?.. Увел людей в леса, чтобы продолжить свою партизанскую войну, поскольку ни к чему другому он не приспособлен. Вы похожи на него, но вы, во всяком случае, не притворяетесь, будто сражаетесь за Эсселвиль. Вы присоединились к нам только из-за того, что мы воюем с Олваргом, и занимаетесь сиюминутными делами вроде чьей-то сломанной ключицы, совершенно не заботясь о более значимых вещах. Да, кстати: вот вам доказательство того, что моя неприязнь к Атрейну в этом деле значит очень мало… Вы, в отличие от сенешаля, мне скорее симпатичны — тем не менее, вы здесь. Страна ослаблена войной, монета не чеканится, дороги в скверном состоянии. В этом году мы не собрали даже половины тех налогов, которые поступали в Руденбрук при гвиннах. Но вам нет дела до подобных мелочей — вы же готовите поход на Марахэн! Я просто должен был вмешаться. Из того, что вы сумели взять пару прибрежных городов и один раз разбить Рыжебородого в сражении, не следует, что вам удастся захватить одну из самых неприступных крепостей в стране. Если бы вы судили здраво, вы бы поняли, что, выступив на Марахэн, мы потеряем все, чего смогли добиться за последние два года. Но люди верят в вашу магию и думают, что она обеспечит нам победу — и это опаснее всего. Как действует магия Олварга, я видел много раз, и выглядело это устрашающе. А о вашей магии я знаю только с чужих слов, и все эти истории звучат как минимум двусмысленно. Единственное, что действительно напоминает магию — это ваше влияние на окружающих людей. Я знал, что не сумею отговорить Истинного короля от этого безумного похода, пока им руководите вы с Атрейном.

Крикс слушал эту речь сначала с удивлением, а под конец — со страдальческой гримасой.

— Вы что, действительно считаете, что, если отменить поход на Марахэн, то можно будет спокойно заняться восстановлением страны? — переспросил он. — А Олварг в это время будет сидеть сложа руки и ждать, пока вы соберете все налоги и построите дороги?.. Уриенс, послушайте меня. Вы правы, Олварг — настоящий маг. Но самая опасная из разновидностей магии — не та, которая позволяет убивать людей и причинять им боль, а та, которая порабощает нашу волю. В моем мире ее называют «Темными истоками».

— Вы считаете, что я стал жертвой этой магии? — надменно спросил Уриенс. — Вы ошибаетесь. Любой нормальный человек на моем месте рассуждал бы точно так же. Аргумент, что Олварг может сам напасть на Руденбрук, я не считаю веским возражением. Обороняться всегда проще, чем атаковать.

— Возможно, но подумайте — почему вы не попытались поделиться этой мыслью с королем или со мной? Ваша идея кажется вам совершенно правильной и очевидной, но при этом вы уверены, что никакой другой человек не согласится с вами, если не заставить его силой или хитростью. Разве это не странно? Вы говорите себе — «либо это магия, либо это мои собственные мысли, значит, я не околдован». Но на самом деле магия влияет не на то, что именно мы думаем, а на то, как мы относимся к своим идеям. Вы, похоже, не допускаете даже мысли, что ваше представление об Атрейне может быть ошибочным! — Уриенс явно собирался возразить, но Крикс опередил его. — Я сейчас не о том, чтобы вы изменили свое мнение… Я говорю только о допущении возможности, что вы тоже способны ошибиться. Пока вы уверены, что правда исключительно за вами, а все остальные заблуждаются, вы всегда будете чувствовать, что у вас нет другого выбора — только добиться своего любой ценой. Один раз вы уже сочли, что у вас нет другого выхода, кроме как настроить короля против Атрейна и меня. Признайте, что ни к чему хорошему это не привело. Теперь вы предлагаете оклеветать Атрейна, чтобы он провел остаток дней в тюрьме — и тоже потому, что из сложившегося положения якобы нет другого выхода. Но вы ведь даже не пытаетесь его найти. Позвольте мне поговорить с Истинным королем.

Уриенс, слушавший рассуждения дан-Энрикса в каком-то оцепенении, внезапно встрепенулся.

— Надеетесь опять прибрать его к рукам?.. — спросил он зло. — Ну нет! Не знаю, как там ваши Темные истоки, но вот вы действительно умеете порабощать чужую волю. Не думайте, что вам удастся с моей помощью добиться встречи с королем и снова подчинить его себе. Довольно пустословия. Я должен знать, согласны ли вы на те условия, которые предлагает Истинный король.

— Предать Атрейна в обмен на свою свободу? Нет.

Наместник посмотрел на собеседника в упор.

— Рассчитываете на то, что в Руденбруке вспыхнет бунт, и вас освободят?.. Вы, видимо, не понимаете серьезности вашего положения. Сегодня днем к Атрейну пришла девушка, которая помогала вам в лазарете. Она просила у охраны сенешаля разрешения заняться его раной. Я впустил ее, потому что у меня возникла мысль о том, как мы могли бы выйти из создавшегося положения — собственно, именно поэтому я и пришел сюда. Вы обвиняете меня в предвзятости, а сами не способны допустить, что я действительно пытаюсь вам помочь. Я предлагаю вам свободу, а Атрейну — жизнь. Вам не приходит в голову, что в случае отказа я могу пойти другим путем? Представьте, что Атрейн внезапно умер, а потом открылось, что ваша сообщница дала ему отраву, чтобы он не смог вас обличить. Вы думаете, это сложно было бы устроить? Вам действительно не страшно искушать судьбу?.. — Уриенс посмотрел на Меченого и внезапно тяжело вздохнул. — Атрейн был прав, вы очень странный человек. У вас клеймо на лбу и шрам на пол-лица, а вы ведете себя так, как будто люди никогда не сделают вам ничего дурного. Иногда мне кажется, что эта ваша магия и в самом деле существует. Допустим, я сумел бы убедить короля в том, что безопаснее всего — не оставлять Атрейна в заключении, а избавиться от него раз и навсегда, изгнав его из Эсселвиля вместе с вами. На такое вы бы согласились?.. Это будет нелегко, но я попробую это устроить. При условии, что вы пообещаете исполнить все, что от вас требуется.