Рэйда Линн - Волчье время

Браэнн неохотно пояснил:

— Еще его приемной матери. И одному трактирщику со Штормовой улицы, папаше Пенфу.

— Трактирщику… — повторил Ирем, словно с трудом верил собственным ушам. — Скажите, капитан: вы знали, что Орден все эти месяцы разыскивает Рикса? И что за любые сведения о его местонахождении назначена награда?

— Да, мессер.

— Так почему вы не сочли возможным сообщить мне, что «дан-Энрикс» находится в войске Родерика из Лаэра?

— Он просил меня сохранить это в тайне. Я не мог предать его доверие.

Ирем налил себе вина и опустился в кресло. Браэн еще никогда не видел рыцаря таким уставшим. Ему стало почти жаль своего собеседника.

— Я знаю, что я должен был доложить об этих письмах в Орден, и готов подвергнуться любому наказанию, какое вы сочтете нужным, монсеньор, — сказал Браэн вслух, просто чтобы заполнит чем-нибудь мучительную паузу.

Сэр Ирем слегка повернул голову — ровно настолько, чтобы искоса взглянуть на капитана.

— Ничего вы не «знаете», болван. «Дан-Энриксу» нельзя находиться там, где он сейчас. Это слишком опасно.

Браэн закусил губу, не зная, как следует реагировать на слова коадъютора. То ли оскорбиться на «болвана», то ли принять грубость Ирема как закономерную расплату за свой легкомысленный поступок.

В конце концов, капитан все-таки остановился на втором и примирительно сказал:

— Но Рикс ведь уже воевал, мой лорд. Вряд ли в Бейн-Арилле опаснее, чем под Тронхеймом. А в Адели так и вовсе можно заразиться «черной рвотой». Так какая разница?..

— Разница в том, что, начиная с нынешнего дня, жизнь Рикса имеет совсем особую ценность для империи, — ответил коадъютор мертвым голосом. — Меня только что вызывали во дворец. Принцесса заболела «черной рвотой».

— Как?! — отшатнулся Браэн.

— Да точно так же, как все остальные, — зло ответил Ирем и одним глотком допил вино.

Браэн растерянно смотрел на коадъютора, не представляя, что теперь сказать.

— Мне очень жаль, мессер… — выдавил он, в конце концов. — Но я не понимаю — причем тут Рикс?

— Естественно, не понимаете. Но я вам сейчас объясню. Ваш друг, которому вы помогаете быстрее свернуть себе шею — внук Наорикса Воителя, племянник правящего императора… а в случае, если с Элиссив что-нибудь случится — еще и его единственный наследник.

— Монсеньор, вы шутите? — на последнем слове голос Браэна нелепо оборвался. Коадъютор открыл было рот, чтобы ответить — судя по всему, что-нибудь крайне резкое — но так ничего и не сказал. Только посмотрел на собеседника и убито покачал головой.

И тогда Браэн окончательно осознал, что все услышанное — правда.

За окном лил косой холодный дождь. Ехать верхом в подобную погоду, да еще и в ночь — не самое приятное занятие, но, говоря по правде, им нечасто доставалось делать что-нибудь по-настоящему приятное. С тех пор, как Нойе Альбатрос сменил убитого под Шельдой Ольджи на посту командира Серой сотни, стало несколько полегче, но не так уж и намного. Юлиан с удивлением обнаружил, что многое из того, что они с Риксом раньше списывали на мстительность Лео, постоянно норовившего испортить жизнь «дан-Энриксу» и его побратимам, на самом деле было просто буднями разведчиков из Серой сотни.

В сущности, их жизнь не слишком сильно изменилась. Нойе оказался исключительно хорошим командиром, умудрившимся завоевать всеобщее доверие, но он был слишком честен, чтобы посылать своих друзей только в самые легкие и безопасные разъезды. Да они бы и не согласились на такое.

Постоялый двор, попавшийся им на пути, был из числа самых паршивых — с наглыми рыжими тараканами и никудышной кухней — но остановиться все-таки пришлось. Люди способны обходиться без еды и сна сколько угодно, а вот лошадей приходится щадить. Ожидая, пока Гербу с Томсом расседлают и напоят, Крикс расхаживал по комнате взад и вперед, как будто беспокойство не давало ему усидеть на месте. Язычок пламени стоящей на столе свечи все время колыхало ветром, поднятым плащом южанина. Тени зловеще танцевали на стенах.

— Ну что ты мечешься? — с легкой досадой спросил Юлиан, у которого от этих мельтешений уже начало рябить в глазах.

— Я думаю, что дальше делать с Бренн, — откликнулся «дан-Энрикс» мрачно.

Калариец подавил тяжелый вздох. Когда южанин возвратился в лагерь, везя за седлом босую крестьянскую девчонку с длинными, растрепанными волосами и неприлично задравшейся юбкой, открывающей голые ноги почти до колен, посыпались такие шуточки, что даже Юлиану, не имевшему прямого отношения к поступку побратима, захотелось сквозь землю провалиться. Но Рикс оказался к этому готов. Он отшучивался, сквернословил и держался так, как будто бы не сделал ничего особенного. В результате шум, поднявшийся вокруг этой истории, мало-помалу поулегся. А когда два дня спустя южанин сломал нос рябому Дирку, вздумавшему приставать к девчонке, сальные шуточки и вовсе прекратились. Вскоре к новой обитательнице постоялого двора привыкли точно так же, как к Гилберту Тойну или к бело-рыжим кошкам, расплодившимся в гостинице в невиданном количестве. Словом, можно было считать, что все не так уж плохо, но к началу осени живот у Бренн начал красноречиво округляться. А поскольку в той деревне, где «дан-Энрикс» ее раздобыл, несчастной дурочкой, по словам энонийца, пользовались все, кому не лень, установить отца младенца было невозможно.

— Слушай, может быть, мы с Нойе съездим в ту деревню — и спалим ее к таким-то фэйрам? — риторически спросил у побратима Лэр. Меченый отозвался так, как будто принял предложение всерьез:

— А толку-то? Бренн это уже не поможет. Вот ведь проваль!.. Только я скажу себе, что хуже уже быть не может, как все р-раз — и делается еще хуже! Пока Бренн была одна, еще куда ни шло, но если будет еще и ребенок… — Рикс потер лоб и не договорил. Да это и не требовалось.

Лэр зевнул, не разжимая губ. Он не спал уже вторую ночь, и стоило на мгновение расслабиться — как комната и Рикс мгновенно начинали уплывать куда-то далеко. Наверное, он все-таки заснул, поскольку через несколько секунд Юлиан обнаружил, что «дан-Энрикс» снова что-то говорит, а он кивает в такт, словно игрушечный болванчик.

— …Вряд ли она сможет о нем позаботиться, за ней самой-то следует присматривать. Ну и потом, где ей рожать — в трактире, что ли? С Тойном в роли повитухи?..

В свете единственной свечи лицо южанина казалось значительно старше, чем обычно. Постоянно сдвинутые брови, напряженный взгляд, жесткая складка в углу рта — Юлиан поневоле сравнивал этого Рикса с тем, каким он был в Лаконе.

— Да не переживай ты так. Найдем какую-нибудь женщину, которая примет ребенка — вот и все дела.