Мария Баринова - Цена клятвы

— Не убивать! — орала Артанна.

Комплекция Шрайна привлекла внимание сразу двоих. Первого, полезшего с кулаками, он ловко перебросил через несколько столов. Приземлившись, тот ударился головой об угол массивной скамьи, повалил на себя полку с глиняными горшками и вырубился. Второй попытался зайти сбоку, но был остановлен точным ударом локтя Белингтора в нос. Треснули хрящи, раздался вой. Менестрель развернулся и закончил дело крепким пинком под дых. Дачс отскочил от пары выпадов третьего противника и сделал подсечку. Нападавший потерял равновесие и выронил нож. Шулер отшвырнул оружие ногой и врезал противнику по почкам. Четвертый, даже не годившийся по возрасту в ветераны, проворно угодил не успевшему увернуться Белингтору в челюсть. Черсо издал возмущенный стон и, улучив момент, смачно врезал носом ботинка в пах обидчику. Тот согнулся и с хрипом повалился на пол. Пятого убрала Артанна, присев и всадив острый локоть в открытый бок врага, а затем сломала его нос о свое колено.

Сзади подбежали еще двое, вооруженные длинными ножами. Лезвие одного прочертило длинную неглубокую полосу на лице Медяка. Джерт выругался, резко развернулся и нанес кинжалом удар на уровне плеча — Артанна не заметила, когда он убрал ятаган, но одобрила выбор эннийца. Нападавший отшатнулся назад, оступился на черепках и потерял равновесие. Пинком Медяк заставил его упасть и заехал ногой по лицу.

Второго взял на себя Шрайн и обрушил на его лицо всю мощь своего огромного кулака. Когда все стихло, Артанна медленно посмотрела по сторонам, вышла в центр зала.

— Есть еще желающие оспорить решение герцога? Давайте, ублюдки, выходите! Где же знаменитый звон металла в хайлигландских яйцах? — смерив презрительным взглядом сбившихся в кучу горожан, спросила вагранийка. Как и ожидалось, никто не выразил охоты. Артанна сплюнула на пол и вернула клинок в ножны. — Ссыкуны.

Джерт мягко коснулся плеча командира:

— Выдыхай уже. Все закончилось.

Белингтор осушил до дна кружку и как ни в чем ни бывало взялся наигрывать бодрую мелодию на возвращенной ему в целости цистре. Посетители начали спускаться и занимать места внизу. Служанки вернулись к исполнению своих обязанностей.

Трактирщик невозмутимо уставился на Артанну.

— Платить за дебош кто будет? Гилленай?

— Сколько? — спросила наемница. — В имперских.

— Один деннэ.

— Грабеж.

— Это чтоб твоему отребью не повадно было.

Вагранийка молча достала из кошеля крупную серебряную монету и щелчком отправила ее катиться по стойке к хозяину таверны.

— Раз уж ты содрал с меня плату серебром, тащи выпивку, — устало сказала она. — И пожрать, что осталось. И чистую тряпку, пожалуйста.

Хозяин молча кивнул и, подозвав служку, всучил тому в руки метлу и велел убрать усеянный черепками пол. Артанна устроилась на табуретке возле кухни. Медяк молча сел рядом.

Случившееся едва ли смутило гостей заведения: стычки в нижних кварталах случались то и дело. Шрайн и Дачс, выкинув полезших на рожон за дверь, вернулись к недоигранной партии. Артанна взяла поданную хозяином тряпку и стерла кровь с лица Джерта:

— Ты, мать твою, зачем полез?

— В смысле? — удивился энниец. — Заступился за тебя.

— Я же сказала не ввязываться.

— Извини, что не смог тихо стоять в сторонке, пока тебя убивали.

— Для убийства у них кишка тонка. А вот ты нарушил приказ, — вагранийка нахмурилась. — Я благодарна за помощь, но в следующий раз делай, что говорю. Ясно?

— Так точно, командир! — Джерт ухмыльнулся. — Больше не буду.

Артанна вздохнула и покачала головой.

— Ты неисправим. Ладно, проехали. Выпьешь?

— Только если чего покрепче.

— Действительно, зачем мелочиться? — пожала плечами наемница и, вспомнив о недокуренной трубке, вдохнула пряный дым.

Выпивку принесли быстро. Медяк поднял кружку:

— За хорошую драку!

— Будет тебе, — Сотница сделала щедрый глоток и закусила ломтем вяленого мяса. — Сама виновата. Знала ведь, что ничего хорошего из моей прогулки по городу не выйдет, но понадеялась на везение. Как выяснилось, моя репутация еще хуже, чем я думала.

— Так это правда? Так ты завела войско в западню?

— Нет. Но это уже не имеет значения.

— Разрешишь вопрос, командир?

— Валяй.

— То, что ты сказала… О плене у рундов.

— Про то, что меня чуть не выпотрошили?

— Угу. И отымели всей ордой… Это тоже правда?

— Некоторые предпочитают смерть плену рундов, — вагранийка с наслаждением затянулась. — Могу их понять. Я и сама мечтала о смерти, да мне не дали возможности. Нуд Сталелобый оставил нетронутым только мое лицо. Говорил, у него не будет вставать, если мне испортят физиономию. Больной ублюдок.

— Что он сделал?

— Наносил по шраму каждый день, что я была в плену. Продержали меня там без малого полгода, но затем удалось бежать. Так я и познакомилась с Веззамом. Хватит об этом, Медяк, — Артанна подняла кружку. — Не люблю вспоминать те времена.

— Извини.

Вагранийка с недоверием взглянула на Джерта.

— Что-то ты сегодня прямо шелковый и не язвишь. Не заболел ли часом?

— Веришь-нет, но немного изменил к тебе отношение, — пожал плечами Медяк и отправил в рот кусок мяса.

— Только давай без жалости. Это еще хуже, чем…

— Мне тебя не жаль, нет, — покачал головой энниец. — Просто порадовала твоя реакция на нападки тех парней.

Артанна фыркнула, едва не подавившись выпивкой.

— А что я должна была сделать? Перерезать их всех и тем самым еще больше настроить город против себя и всей «Сотни»? Грегор может позволить себе любые, но для меня это непозволительная роскошь. Я обещала не лезть на рожон. Кстати, об этом. Давно хотела тебя спросить.

— Ну давай, — пробубнил Медяк с набитым ртом. — Раз уж у нас сегодня вечер откровений.

— Почему ты такая язва? Откуда у тебя находятся силы скоморошничать?

Джерт знаком попросил подождать, пока он дожует. Запив проглоченную закуску, он впервые за все время, что они были знакомы, посмотрел на вагранийку с теплотой.

— Ты не первая это отмечаешь, — сказал он. — Знаешь, командир, почти с самого рождения я понял, что моя жизнь будет являть собой непрекращающуюся череду дерьма различной степени мерзости. Так и случилось. Порой этих мерзостей было столько, что я ими захлебывался, а еще чаще выходило так, что я ничего не мог исправить. И драные шутки над всем происходящим — едва ли не единственное, что в конечном итоге помешало мне сойти с ума. Со временем это вошло в привычку, хотя и заметно испортило характер. Или улучшило — это как посмотреть.

— Видать, трагичная судьба тут не у одной меня, — криво усмехнулась наемница.

— Брось, — отмахнулся Медяк. — И никому не говори об этом, а то распугаешь мне всех баб. Они хотят видеть беззаботного весельчака, а не унылого неудачника.