Галина Гончарова - Дороги судеб

Тимус прищурился.

– Ну, коли так…

– А иначе и не складывается. Прав ты, надо тех гадов искать, еще как надо! И взыскать с них за нашу малышню. Неповадно им будет детей убивать, попомнят они нас.

Глаза Массимо горели злыми огнями.

Месть бесплодна?

Она иссушает и разрушает душу?

Скажите это тем, кто потерял своих близких. Скажите это, глядя в глаза отцу, у которого отняли ребенка. Попробуйте посмотреть в глаза страдающей матери. И может быть, тогда придет понимание. И осознание разницы между местью и справедливым возмездием.

Зло надо останавливать.

Иногда даже ценой собственной жизни.

Семейство Даверт

Луис попал домой только поздно вечером.

Точнее, сейчас он ехал домой. Конь чувствовал состояние всадника и осторожно переставлял длинные стройные ноги, косил по сторонам умным лиловым глазом, да и почти сам выбирал дорогу.

И верно, Луис за сегодняшний день так вымотался, словно Тавальен на плечах держал.

В определенном смысле так оно и было.

Мало стать Преотцом. Надо еще удержаться.

А потому, как только Луис понял, что они с отцом выиграли первую партию, он тут же начал вторую. Дал сигнал братьям, и начались переговоры. Предварительные были проведены еще до вступления Даверта в должность, а вот теперь начиналась настоящая игра. Тавальен должен поддерживать своего Преотца, иначе… разное бывало. Очень разное.

От всех кинжалов и ядов не убережешься.

Поэтому на Эрико сегодня были переговоры с купцами, Родригу навестил церкви, в которых поддерживали Давертов, и уже с обеда Тавальен услышал, как повезло Ардену, что Его интересы будет представлять такой замечательный Преотец, а сам Луис разговаривал с тьерами.

И лучше б он камни таскал!

Каких сил ему стоило сдержаться и не поубивать половину заносчивых ублюдков, которые смотрят на него сверху вниз…?!

То есть смотрели бы, и цедили бы слова, и пытались бы… с Эрико и Родригу это проходило. А у него характер не тот, его лучше не трогать. Вспыхнет – не погасишь.

Самым заносчивым ублюдком Тавальена Луис числил себя. Причем это относилось и к происхождению, и к его душевным качествам.

Да, он ублюдок! Незаконнорожденный, пусть потом отец и признал его! И плевать!

И он заносчив, а почему нет?

Что у этих тьеров есть такого, чего нет у него? Деньги?

Он богаче многих! Слава? Умение обращаться с мечом или с женщинами? Смешно…

Большая часть сил у Луиса ушла не на убеждение, нет. Просто на то, чтобы не переубивать половину убеждаемых.

Но сейчас он хоть поспит пару часов…

Ага, как же!

От стены дома отделилась тень. Рука мужчины автоматически скользнула к рукояти меча. Мало ли кто там под ноги коню бросается… даже и с самыми лучшими намерениями!

– Монтьер Луис…

– Дим?!

Луис мгновенно узнал старого вояку. Но… что случилось? Он же должен был быть в лесу?!

Дим склонил голову.

– Монтьер, мне надо вам рассказать. Произошел несчастный случай.

Луис огляделся по сторонам и кивнул на ближайший кабачок.

– Посидим там? С ног валюсь…

Другому он век бы такого не сказал, но это ведь Дим! Тот самый, который учил его держать меч, который фехтовал прутиком с юным Луисом, который так заковыристо ругался, что братья специально прятались неподалеку, чтобы подслушать, который…

Короче, тот самый Дим, который неотъемлемая часть жизни, потому что Луис не помнил себя – без него рядом.

Ему можно.

В кабачке было грязно, воняло прокисшим вином и мочой, кабатчик, жирная харя, почуяв добычу, бросился к новым клиентам, но Луис без пререканий швырнул ему золотой.

– Чтобы нас никто не беспокоил.

– Монтьер! Может, вина? Розовое атрейское, например? С истаунских виноградников?

Луис усмехнулся. Розовое атрейское?

Красное разбодяженное дешевым самогоном, так вернее.

– Не беспокоить.

Кабатчик понял намек и тут же испарился, словно и не было его рядом. Луис уселся за порезанный ножами грязный стол, стараясь не прислониться к нему одеждой – потом только выкинуть. Эту, с позволения сказать, мебель веками пивом поливали, не иначе.

Диим уселся напротив, посмотрел серьезно и грустно.

– Тьер Даверт, все плохо.

Луис мгновенно обратился в слух.

Дим коротко, не щадя себя, рассказал о попытке побега дурочки, и объяснил, что из этого вышло. Луис внимательно слушал, и все отчетливее понимал – плохо.

Очень плохо.

Тьера Эльнора придется убирать как можно скорее, а это не итак просто.

Не бойся грешным быть но бойся грешным слыть. Высокая политика, Ирион ее сожри! Если Эльнор погибнет в ближайшие пару месяцев, Эттану не отмыться. То ли он убил, то ли по его приказу убили, но история-то была!?

Отрицает?

Точно была!

И ведь предстоящий в жизни не поверит, что его дочь пострадала по своей собственной дурости. Луис в три этажа мысленно обматерил сочинителей дамских романов.

Ну да, там обязательно будет героиня, которая переживет кучу приключений, потом выйдет замуж за своего принца и будет жить долго и счастливо, Лу тоже читает такую дребедень, но, во имя Ардена, кто, вот кто сказал дурочкам, что они – главные герои в сказке?! В любой!?

Жизнь – она вообще на сказку не похожа, грязное это место, и дело грязное.

– Ты уезжаешь из города?

Луис не был глуп, а уж построить простейшую логическую цепочку было для него делом минуты.

Мелания мертва – Эттан не простит – лучший способ помириться с Эльнором или хотя бы потянуть время – выдать ему виновных головой – виновен Дим, в том числе – если над бежать и прятаться. И подальше, подальше.

– Семья уже уехала. Я задержался, чтобы предупредить вас, монтьер.

Луис кивнул. Преданность он ценил, но сейчас… чем он мог ответить? Только снять с пояса тяжелый кошелек. Того, что там лежало золотом, хватило бы крестьянской семье на пару лет скромной жизни.

– Вот. Возьми.

– Не стоит, монтьер.

– Деньги лишними не бывают, Дим. У тебя дети…

Старый вояка поколебался, а потом принял кошелек.

– Благодарю, монтьер.

– Да, и это тоже.

Перстень с изумрудом лег поверх кошелька.

– На черный день.

– И снова благодарю, монтьер.

– Уходи, Дим. Завтра я отвечу отцу, что ничего не знаю о тебе, и это будет правдой.

Кошелек и перстень незаметно исчезли в кармане Дима. Мужчина поднялся из-за стола. Задержался, глядя на Луиса, шевельнул губами, словно хотел что-то сказать, но так и не решился. Протянутая рука повисла в воздухе. Вместо этого Дим четко, словно на параде, отдал честь – и вышел вон.

Луис проводил его взглядом, потом хлебнул из кубка, закашлялся…

Мерзость…

Вино полностью соответствовало его душевному состоянию.

Детство Луиса нельзя было назвать теплым и радостным.