Оксана Демченко - Копье Вагузи [Litres, СИ]

Пропал бы Эгра, пожалуй. Только он дружил с солнечным мышонком, который всегда прыгает по гребням волн где-то рядом и охотно играет с галерой в догонялки.

Увидел мышонок попавшего в беду капитана, да и явился, показал себя у самого носа кота. Тот забыл о галере и бросился в погоню. Ведь всякому коту мышь важнее, чем хозяйские причуды. Будь та хозяйка хоть десять раз самой сильной и сердитой бурей… Туман погнался за мышонком и уползал он всё дальше, пока не сгинул весь. Стали видны скалы, затем и небо посветлело. Наконец, блеснуло солнце. Капитан сразу выбрал верный курс.

– Так Эгра добрался до избушки зимы и пил у неё белую таггу, – бодро закончил историю Ларна и перевел дух. – Тинка, я так устал, как будто снова дрался с Вузи. Тебе хоть немного полегчало?

– Ты стал не хуже Кима сказки плести, – похвалила Тингали.

– Лучше! – возмутился Малёк.

– Славная история. Полезная, да, – сообщил Хол.

Ларна с удивлением отметил: выр-вышивальщик во всю орудует золотой иголкой, работает прямо в воздухе, по незримой канве. Мышонка шьёт! Получается он совсем сказочным: с плавниками, панцирными усами и рыбьим хвостиком…

– Я нырнул к самой границе жёлтой мути, ядовитой, да. – Сказал Хол, делая последний стежок. – Я видел и стражи тоже: тонкий тут слой яда. Совсем слабый. Можно его пройти насквозь. Наверное, мир уже меняется, кипуны затихают и течения разбивают ядовитую муть, разгоняют. Я послушал про капитана и солнечного мышонка. Подумал: надо дать знать Шрому. Мы его ждём, дорога уже есть. Он не отравится. Он сильный и плавает быстро.

– Так ему ещё без малого полгода в гротах спать и линять, – удивился Ларна.

– Нет. Мы линяем быстро, особенно при смене возраста, – покачал усами Хол. – Конечно, панцирь ещё не обрёл полной толщины, да. Но уже крепкий, достаточно для суши, да. Все ждут Шрома в сезон сомга по иной причине, капитан. Но всплыть он может и теперь, если уже проснулся. Нам без него плохо. Ему ещё хуже там, без нас. Он переживает за нас. Тингали, помоги мне отправить мышонка к Шрому. Он увидит солнечный свет и порадуется. Поспешит вверх подняться, да.

Вышивальщица бережно сложила пуховый платок – уже не холодно, отпустил ее озноб. Значит, сказка удалась и помогла наполнить душу. Тингали подошла к шитью. Вдвоем с Холом долго бормотала малопонятное о стежках и отделке.

Наконец, с двух сторон Хол и Тингали похвалили узор, толкнули кончиками пальцев его, как висящее в воздухе невесомое марево. Сотканный из света рисунок поплыл, отдаляясь, наклоняясь, словно невидимая ткань колыхалась под ветром… Наконец, узор лег на воду – словно мышонок плывёт, усы видны и мордочка… Малёк покоился на вышивальщиков – закончили ли работу? Сел на корме, взял барабан и обозначил небыстрый, неутомительный ритм гребли. Вёсла легли на воду. Галера пошла к закату, оставляя за кормой золотой узор на воде – знак для Шрома и сбывшуюся сказку Эгры…

Выпарывание канвы нарушило планы Ларны прибыть в порт ар-Карса за неделю до конца преля. Однако капитан не расстроился.

Север не любит спешки, весна лишь пробует силы, не стоит торопить события и бежать впереди тепла. К тому же сделано важное дело: Шром уже теперь может подняться из глубин. Такое событие заслуживает внимания, решил Ларна – и объявил праздник. Галера всю ночь шла под парусом, малым ходом. Выры наловили рыбы, и капитан её торжественно, при всей команде, начал резать по полному чину Гра, сопровождая каждое кушанье пояснениями. Весь день люди и выры наперебой хвалили готовку. Хором жалели, что рыбы ма, или счастливой монеты, добыть не удалось. Здесь глубины велики, нельзя нырять в жёлтый ядовитый слой и рисковать здоровьем ради простой прихоти. И без того на тарелках разложены красивым узором десять видов рыбы.

Разговоров о празднике хватило до самого порта ар-Карса, который обозначился впереди рисунком невысокого берега, украшенного вратами скал, темными против солнца.

Послеполуденное тепло располагало к неторопливости. Хол поприветствовал местного лоцмана, даже не расстроившись его молчаливости, неготовности делиться секретами донных премудростей. И так видно: бухта сложная. Если нет полной, редкой даже для выров, памяти однажды увиденного, надо прилагать все силы для проводки галеры. Лоцман так и поступал. Хол, не желая мешать пожилому ару, нырнул и сам изучил корни скал, расщелины и мели. Притащил на борт несколько камешков со дна, отдал Тингали – гляди, вот он каков, знаменитый мрамор. Много его здесь, и не только зелёного…

Гладкая вода без звука обнимала борта галеры, стражи тянули два ходовых каната, выставив глаза над поверхностью и рассматривая порт. Небольшой, даже тесный. Три особых причала возле складов каменоломен. Два торговых, пока что пустых – не спешат с юга гости, весна только начинается. И один военный, там в ряд выстроились семь боевых галер семьи ар-Карса. Красивые корабли. Лоцман расслышал похвалу, оживился, пояснил: и быстроходные! Пять постарше, а два крайние новой постройки, их только осенью привели корабелы ар-Тадха и сдали здешнему хранителю замка.

Ларна глядел на порт, на тёмную воду в тени причалов, на яркую черепицу предзакатных, облитых сиянием, крыш. Тишина, благополучие, мирная северная красота… Вдали рисуется густой зеленью еловый лес, туман наплывает от него, смягчая узор теней и прорисовывая золотые пучки света. Вон и Тингали оживилась, охает, во все глаза глядит на такую-то красу и перебирает нитки: намерена шить платок про север, душа отозвалась и наполнилась. Нравится ей здесь. А он, капитан – хмурится. Чужой край. Нет здесь ни друзей, ни знакомых. Как ещё примут… Да, Шрон говорил со старым семьи ар-Карса и отослал курьера с тросном, просил оказать помощь и обещал возместить хлопоты в золоте. Здешние земли небогаты, и такое слово златоусого должно было сделать их гостеприимными.

Едва стало возможно попасть на борт с причала, по сходням взбежал рослый светловолосый мужчина. Городской охранник и заодно курьер. С поклоном передал Ларне тросн и отступил, ожидая ответа.

– Надо же, так сразу – и в гости, – усмехнулся капитан в усы. Глянул на Малька. – Сегодня же на закате меня и Тингали ждёт в своем особняке здешний шаар. Согласно просьбе златоусого, желает всё узнать о том, какая помощь нам надобна. Сверх того, порядок требует посетить его прежде, чем получим мы право гостить в замке выров.

– Ответ будет, брэми? – с поклоном уточнил курьер. Вполголоса пояснил: – у нас допустимым считается написать его на обороте тросна. Можно и коротко, сложностей никаких нет, чиниться никто не станет. «Прибудем на закате, спасибо». Или же: «Просим прощения, устали, перенесите на завтра», – курьер чуть улыбнулся. – Только ждут вас. Бигля годовалого забили, тушат мясо с луком, по нашему обычаю.